Диссертация (793539), страница 71
Текст из файла (страница 71)
Главные из них - это тезис опровержимости этой теориипрактикой и тезис самоопровержимости. Как верно отметили А. Сокал и Ж.Брикмон, «доказательства вращения Земли гораздо более сильны, нежели тедоказательства, которые Кун мог выдвинуть в защиту любой их своихтеорий»917. Зачем же говорить в реалистическом ключе об эпистемологическомрелятивизме, построениях Куна и Фейерабенда, если иллюзией являетсяреалистическая ссылка на такие научные понятия, как электроны или ДНК? Отсебя можно было бы добавить, что критика научных теорий с позицийэпистемологического релятивизма – это вненаучная и внепрактическая критика,поскольку ни один ученый, а тем более практик не может быть агностиком илискептиком, избегнув противоречия в себе.Хотелось бы согласиться с К.Х. Делокаровым, считающим, что идеиПросвещения - идея рациональности, идея прогресса и идея свободы - являются916 Вот некоторые современные работы, посвященные критике эпистемологическогорелятивизма: Мамчур Е.А. Эпистемологический релятивизм: гносеологические истоки //Эпистемология: перспективы развития / Отв.
ред. В.А. Лекторский. М., 2012; Она же.Образы науки в современной культуре. М., 2008; Она же. Объективность научного знания ирелятивизм. К дискуссиям в современной эпистемологии. М., 2004; Сокал А., Брикмон Ж.Интеллектуальные уловки. Критика современной философии постмодерна. М., 2002.Критике правовых релятивистских концепций посвящена статья Лукьяновой Е.Г. (ЛукьяноваЕ.Г.
Глобализация и права человека: об очередной попытке их отрицания // Сборникдокладов Международной научной конференции «Правовые традиции», РУДН, 29-30 марта2013 г. М.: РУДН, 2014. С. 484-490).917 Сокал А., Брикмон Ж. Интеллектуальные уловки. Критика современнойфилософии постмодерна. С. 74.319(и продолжают являться) своего рода параметрами порядка не только дляевропейской, но и мировой цивилизации 918 . При этом надо отметить, чтокритика научной рациональности и распространение релятивистских идей,объективной основой для которых стали неблагоприятные последствия научнотехнического прогресса, выступают в роли контртенденции для другойдоминирующей тенденции прошлого и настоящего веков – тенденции всеусиливающего влияния науки и научной рациональности на современноеобщество - «общество, основанное на знании».
В основе всех критическихзамечаний в адрес науки «лежит осознание опасности превращения науки иоснованной на ее достижениях формы рациональности в приоритетный,зачастую решающий инструмент для решения всех смысложизненных вопросовсовременного общества»919.Признание теоретической ценности основных тезисов материальнойконцепции, т.е. их истинности и информативности, позволяет сделать ряддедуктивныхвыводовизобозначенныхтезисов,аименнопризнатьограниченность правовыми рамками деятельность законодательных органов,необходимость принятия соответствующих мер для обеспечения правовогосодержания закона, признать возможность судебного оспаривания содержаниязакона и др., и верифицировать, т.е.
проверить практикой, данные выводы. Какмы уже неоднократно отмечали, практика подтверждает основные утвержденияматериальной теории.Теоретическая ценность – истинность и информативность материальнойтеории закона – должна быть рассмотрена в контексте дальнейшегосовременного развития науки и, в частности современной теории закона, какчаститеорииправа(теоретическойюриспруденции)иотраслевой918 Делокаров К.Х. Параметры порядка современной цивилизации и глобальныевызовы // Постнеклассические практики и социокультурные трансформации. М., 2009; Онже. Научная рациональность как цивилизационная ценность: сущность и современныедискуссии // Философия познания.
К юбилею Людмилы Александровны Микешиной: Сб. ст./ под общ. ред. Т.Г. Щедриной. М.: РОССПЕН, 2010. С. 151.919 Делокаров К.Х. Научная рациональность как цивилизационная ценность:сущность и современные дискуссии // Философия познания. С. 153.320юриспруденции. Здесь следует отметить, что современная отечественнаяюриспруденция в части учения о законе использует теоретический потенциалматериальной теории закона, разработанной в политико-правовой мыслиРоссии XIX – начала XX вв., далеко не в полной мере.Игнорирование правового содержания закона как его материальногопризнака – нормальное явление в современной отечественной юриспруденции,по той причине, что господствующим направлением остается формальноволюнтаристский подход к праву и закону (позитивизм, легизм), а естественноправовыевоззрениянезанялипрочныхпозицийвотечественнойюриспруденции и если используются, то как прикладные к позитивистским(казалось бы, с точки зрения гносеологии должно быть наоборот)920.
Анализнаучных работ, подготовленных в последние годы по проблемам теории законаи законодательной деятельности в России, показывает, что правовыетребования к содержанию закона в большинстве случаев не предъявляются.Так, например, А.Ю. Царев в диссертационной работе «Концепция закона взаконотворчестве Российской Федерации» пишет: «Концепцию закона следуетпонимать как замысел законодателя (независимо от того сформировал лизаконодатель этот замысел самостоятельно или принял в качестве своего чей-тозамысел) в отношении имеющейся общественно-значимой проблемы; такойзамыселвключаетвсебяцельзакона–решениесоответствующейобщественно-значимой проблемы, а также обоснованные способы достиженияэтой цели» 921 .
Но и в работах, в которых предпринята попытка отойти отгосподствующего формально-волюнтаристского понимания права и закона,правовое содержание закона не рассматривается как имманентное. Л.М.Ковалев совершенно верно пишет: «Нельзя не отметить, что исследование920 С иррационалистических позиций закон исследуется в современной литературе вработах И.А.
Исаева (См., например, Исаев И.А. Власть и закон в контекстеиррационального. М., 2006). «Наука о власти и законе должны быть открытой как длянаучных новшеств и методов, так и для ценностей и опыта далекого прошлого, того, чтоназывается Традицией», - пишет И.А. Исаев (Там же, с. 478).921 Царев А.Ю. Концепция закона в законотворчестве Российской Федерации:автореф.
дис. …канд. юрид. наук. М., 2006. С. 9.321закона проходило в основном в русле ставших в определенной меретрадиционными для советской юридической науки взглядов на право и законкак на политический инструментарий, компоненты государственной власти.Однако сейчас все более настойчиво разрабатываются новые подходы кправовой действительности, когда отправными пунктами исследованийстановятся человек с его естественными неотъемлемыми правами, отнюдь недарованнымиемугосударством,игражданскоеобществокакдеполитизированная ассоциация индивидов; где право, объективируясь взаконах, становится внешней силой по отношению к государству»922.
Но приэтом Л.М. Ковалев утверждает: «Закон в гражданском обществе - этопубличная,официальнопризнаннаямераобщественногосогласия,выработанная на основе учета правовых и общественных закономерностей; этоформа бытия права как нормативный акт высшей юридической силы, принятыйв установленномпорядке и регулирующий важнейшие общественныеотношения. Закон не сводится к приказам властей и управленческим решениям,и в этом заключается его коренное отличие от других нормативных актов.Закон должен соответствовать материальным условиям жизни общества,общественным потребностям, быть своевременным, адекватно опосредоватьрегулируемыеотношения,воплощатьвсебетехнико-юридическоесовершенство; его обсуждение, принятие и введение в действие должны иметьместо только при соблюдении особых правил, закрепленных юридически.
Приналичии этих требований, воплощенных в законе, последний реальноприобретает свойство верховенства»923. Налицо логическая противоречивостьутверждений автора, свойственная многим ученым-юристам, стремящимся всесинтезировать в последние годы (можно даже сказать, что это новейшаятенденция развития современной отечественной теоретической юриспруденции– попытки синтезировать прямо противоположные положения и теории); ведь922 Ковалев Л.М. Закон в гражданском обществе: вопросы реализации: автореф. дис.…канд.
юрид. наук. Екатеринбург, 1992. С. 6.923 Там же, с. 7-8.322если право объективируется в законах, то закон уже не может быть меройобщественного согласия.Сомнению подвергается в современной юриспруденции даже такойпризнакзакона,какегообщийхарактер.Формально-догматическаяметодология советской теории права предопределила крайнюю формализациютеоретико-правовых понятий, прежде всего понятий права и закона. Какотмечалось, закон (нормативный правовой акт) из акта, содержащего изакрепляющегонормыправа,трансформировалсявпустуюформу,наполняемую любым содержанием.
Закон, вслед за правом, стал явлениемрелятивным. Если допускается любое содержание закона, то логично, чтотребование общности, да и любое другое требование к содержанию закона –безосновательно. Отсюда сведение нормы права как составной части закона(как требования должного поведения и модели фактического поведения(правила поведения), т.е. реально существующего явления, причем главногообъекта юридической науки) к тексту, ее описывающему.
Так как текст условное отображение явления и выражение мысли, а нередко и неадекватное,норма права (и соответственно закон) перестала быть правилом поведения (темболее общего характера) – она обратилась в «норму-определение», «нормуобъявление», «норму-цель», «норму-декларацию» и проч. 924 , во что-то неимеющего общего характера925. Более того, содержанием права (исоответственно закона, так как в легизме право и есть закон) стали не тольконормы права, но и так называемые нормативно-правовые предписания:«…программные и статутные положения, схемы, формулы, рисунки, перечни,924 Теория государства и права: Учебник для вузов / Отв. ред. В.Д.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
