Диссертация (1146141), страница 37
Текст из файла (страница 37)
Оба эти романаотражали несоответствие революционных принципов положению дел в колониях,о чем так мы подробно писали во второй главе.«Адонис, или хороший негр, колониальный анекдот» провозглашалпринципы антирабовладельческой политики. Он написан в стиле «хорошегохозяина» на манер «Поль и Виргиния» Бернардена де Сен-Пьера, где в началерассказа колонист д’Эрувиль, которому по наследству достались сорок рабов,отклонил с ужасом страшные наказания, которые хладнокровно и жестоконакладывали колонисты на своих рабов, виновных в малейшей небрежности, и695Roucher J.-A. Les Mois. T.
I. Paris: Imprimerie de Quillau, 1779. P. 91.Isani M.A. Far from "Gambia's Golden Shore". The Black in Late Eighteenth-Century American Imaginative Literature// The William and Mary Quarterly, Third Series. 1979. Vol. 36. № 3. P. 355.697Voltaire. Candide, ou l’Optimisme. Londres, 1759.
P. 95.696155был им как отец698. В итоге он был награжден за свою «мягкость» верностьюбывшего раба. Антирабовладельческий дискурс данного романа выражен вустановлении равноправных дружеских отношений.Жозеф Лавалле трактовал право человека на свободу с позицийхристианской этики, не преминув при этом осудить санкюлотов, которыепроповедовали идеи равенства и свободы, но, как мы это отмечали во второйглаве, одновременно жестоко угнетали рабов в колониях.
Он показал негров какблагородных и щедрых людей, несмотря на унизительные попытки тех, кто хотелсделать их животными699. Оригинальность романа состояла в том, что егоглавный герой – негр Итаноко от первого лица рассказывал про свое рождение наберегу реки Сенегал и про свои приключения. Как объяснил в предисловии кроману Жозеф Лавалле, его цель была заставить полюбить чернокожих: «самаяблагородная, самая важная причина, без сомнения, которую можно огласить насуде человечества, – это негры [...].
Молот, который выковал первое кольцонегритянской цепи, звучал так, что его невозможно было не услышать; и разбой,верный спутник открытий, жестокость разрушителей Мексики и Перу, пиратство,стоны миллионов рабов, страдающих на скалах Маврикия, в песках Лимы и всаваннах Антильских островов, уже давно посвятили фуриям имя европейское, вто время сама Европа едва ли подозревала о той ужасной роли, когда небольшоеколичество алчных мужчин заставляли его занимать свое место на земном шаре.Сегодня зло узнано; к нашей славе, оно осуждено. Однако невозможно сказать,что оно исправлено! Вне сомнения это слишком много для нынешнего поколенияликвидировать Колумбовы остатки тем, чтобыдовольствоваться простоуважением без любви, и вылить на разбитые Кортесом и Писарро статуинесколько слезинок в память о мирных добродетелях касиков и инков; но поканегры остаются в кандалах, будем ли мы оправданы в глазах потомства? [...].
Яхорошо чувствую, что роман не для того написан, чтобы привести в действие этувеликую революцию; но роман прочитан везде, и может быть это послужит698Picquenard J.-B. Adonis, ou le bon nègre, anecdote coloniale. Paris: Didot jeune, 1798. P. 23.Taivalkoski-Shilov K. Le Nègre Comme Il y a peu de Blancs par Joseph Lavallée // Eighteenth-Century Fiction. 20152016. Vol.
28. № 2. P. 411.699156хорошей политикой, чтобы заставить любить прежде всего тех, кому хотятслужить в дальнейшем [...]. Поэтому я поручил себе полюбить чернокожих. Еслирабство негров однажды будет отменено, я не буду опасаться ни ненависти моеговека, ни презрения потомства. Если подковы останутся, я буду занят поотношению к своим ближним одним из заданий, что налагает на меня званиечеловека»700.От первого лица также идет повествование поэмы Дуани дю Понсо«Обращение негра к европейцу» (1775 г.). В строках этой поэмы «Ты меня купил,но я не могу себя продать»701 прослеживается влияние Монтескье, Дидро и теорииестественного права, согласно которой данный контракт иллюзорен, так какчеловек принадлежит только Богу и не может быть никому продан.
Отмечалосьвлияние природы на негра, который, в отличие от европейца, не потерял с нейсвязь и был к ней ближе: «Ты предал природу, а я слышу ее голос»702. Продолжаятезис Дидро о законах гостеприимства, о котором забыли европейцы, поэт писал очернокожих, что они знают законы гостеприимства703. Порицание фактарабовладения в духе просветителей ощущается в поэме Клода де Саси «Рабствоамериканских индейцев и негров» – «ты у него похитил все, даже правоумереть»704.
Здоровье и естественное право составляло благополучие негров705.Подчеркивалось, что негры – братья европейцам и равны им706. В целом подобныепоэмы напоминали яркие памфлеты, призванные привлечь внимание общества.Вместе с тем подобные поэмы несли с собой и некое предостережение. ИКлод де Саси, и Дуани дю Понсо предостерегали европейцев, что однажды негрне найдет в своем сердце добродетели707 и освободится несмотря на700Lavallée J.
Le nègre comme il y a peu de blancs. T.I. Paris: Bossange, 1795. P. VI- XIII.Doigny du Ponceau. Discours d'un Nègre à un Européen. Paris: Demonville, 1775. P. VII.702Ibid.703Ibid. P. 12.704Sacy C. L'esclavage des Americains et des Negres. P.7.705Ibid. P.11.706Doigny du Ponceau. Discours d'un Nègre à un Européen. Paris: Demonville, 1775. P.
8; Grée B. La navigation, poèmeen quatre chants. P. 48.707Sacy C. L'esclavage des Americains et des Negres. P.11.701157противодействия со стороны белого человека708. Они призывали разбить оковырабства, чтобы эти несчастные были свободны.Как мы видим, «зло было осуждено», принципы были провозглашены, нореальных действий на территории колоний никто не предпринимал.
И цельподобной литературы была в том, чтобы хоть как-то подготовить общество кнеобходимому повороту в области прав человека и гражданина.Было очевидно, как отмечали просветители, что на тот момент экономикаколоний не была в состоянии обойтись без рабства. Это тоже находило отражениев литературе. Героиня Бернардена де Сен-Пьера Виргиния посылала пирогибедным семьям белых уроженцев острова, лишенных помощи негров709, которыебез рабов не могли сами обрабатывать землю; а сами рабы в романе просилитакую же добрую госпожу, как Виргиния710. Да и, в принципе, в «Поль иВиргиния» у Бернардена де Сен-Пьера отсутствовала сильнаякритикарабовладения, когда богатство колонии оценивалось с учетом количества рабов,ее обрабатывающих.
«Так как Виргиния богата, у нас будет много негров,которые будут работать на нас» – говорил Поль, ожидая свою возлюбленную711. УВольтера в «Кандиде» прослеживались схожие положения, когда при встречеКандида с негром тот сообщил, что его мать при продаже последнего в рабствосказала, что тот «удостоился чести стать рабом […] белых господ и вместе с темодарил богатством своих родителей»712. Но «удостоился чести стать рабом» –очень противоречивое понятие и заставляет задуматься, насколько сильнопросветители выступали против рабовладения и насколько общество было готовопринять отмену рабства.Поэзия эпохи Просвещения также была пропитана политическими исоциальными вопросами, которые сталкивались с устарелыми и давящимиусловиями713.
Это видно в поэме Эвариста Парни «Война богов» (1789 г.), где708Doigny du Ponceau. Discours d'un Nègre à un Européen. Paris: Demonville, 1775. P. 10.Bernardin de Saint-Pierre J.-H. Paul et Virginie. Londres : Biggs & Cottle, 1803. P. 55.710Ibid. P. 148.711Ibid. P. 127. (Бернарден де Сен-Пьер, Жак-Анри. Поль и Виргиния. М.-Л.: Academia, 1937. С.
133)712Voltaire. Candide, ou l’Optimisme. P. 94. (Вольтер. Кандид, или оптимизм // Философские повести. С. 193)713Vajda G. La dimension esthétique de la poésie // Le Tournant du siècle des lumières, 1760-1820: Les genres en vers desLumières au romantisme. P. 199.709158Минерва, рассказывая о посещении разных богов, нравах и обычаях виденныхнародов, выражалась о неграх весьма нелицеприятно: «Они обожествляют чтопопало. Но по ночам – безбожники они»714.Однако этот образ естественного человека, образ «другого», призванныйбыть естественным, по факту был ненатуральным и поверхностным.
Как полагаетДорис Гэррауэй, таитянские образы «хорошего дикаря» были слишкомпреувеличены и идеализировали дикарей в «Добавлении к ПутешествиюБугенвиля». Они были призваны играть не роль реального или воображаемоготаитянина, а средство стереотипной критики715. Это позволяло обратить вниманиена европейцев, погрязших в коррупции, и поместить имперскую силу на местообъекта изучения716.
Таким образом, в диалогах читатель словно обсуждал сдикарями проблемы колонизации и всего европейского сообщества. Сложныеструктурные особенности «Добавления» позволяли Дидро выразить разныемнения и предложить читателю своего рода комментарий об отношениях междуевропейцами и неевропейцами, где автор иронизировал относительно некоторыхмифов, которые циркулировали в европейской среде относительно дикарей.Часто представление образа «другого» основывалось на представлениигероев-европейцев.Европоцентричностьподчеркивалапревосходствонад«другими».
Иными словами, «другие» становились субъектами, при помощикоторых выражалось политическое мнение717 и приводило к тому, что все моглисвободно изъясняться и выражать свое мнение. Возможно, образ дикаря в текстевыступал лишь поводом, что бы европейцы могли выразить свои мысли понасущным проблемам.Пример подобной европоцентричности приведен в «Добавлении», гдефранцузская кровь имела очевидное преимущество перед таитянской, так как,Parny E.
La guerre des dieux, poème en dix chants. Paris: Debray, 1808. P. 183. (Парни Э. Война богов. Л.: Наука,1970. С. 141)715Garraway D. Of Speaking Natives and Hybrid Philosophers: The French Enlightenment Critique of Colonialism // ThePostcolonial Enlightenment: Eighteenth-Century Colonialism and Postcolonial Theory. P. 231.716Ibid. P. 232.717Ibid. P.
227.714159согласно Дидро, она улучшала местную расу718. Подобное можно найти уВольтера в романе «Кандид, или Оптимизм», когда автор сравнивал европейскихженщин с африканскими, и первые обладали более пышными «прелестями, чемвсе женщины Африки»719.Дидро нарушал общепринятые в просветительской среде допущения о«благородном дикаре». Прежде всего, это допущение существования иполезности «естественных» людей, которые, как считалось, были освобожденыили почти освобождены от искусственности720. В «Добавлении» мы читаем, чтодикари невинны и кротки там, где ничто не нарушает их покоя и безопасности 721.Поэт Эварист Парни отмечал в предисловии к «Мадагаскарским песням»(1787 г.), что остров Мадагаскар был разделен между князьями, которые воевалимежду собой и поставляли рабов европейцам722. Иными словами, образа«благородного дикаря» не существовало в природе.
Как и европейцам, дикарямтоже были свойственны обыкновенные человеческие страсти, им не была чуждавойна, о чем писали путешественники в своих путевых заметках.Показывая, что таитянам и французам сродни похожие человеческиекачества, Дидро этим подчеркивал основания их морального равенства. Однакоименно их различия, полагал он, были наиболее показательными. Они могли быпомочь устранить предрассудки другого народа при встрече с иностраннымсообществом. Отсюда, как объяснял Дидро, через характер героя «B» из диалогов«Добавления», знакомо то предвзятое отношение, которое прослеживается припрочтении путевых заметок о Новом Свете, как, например, о плавании Бугенвиля.Получается, что подчеркивание схожих качеств делало их сравнительноеисследование возможным, а различия помогали преодолеть предубеждения,которые718неизбежнокоренятсявнациональномхарактере723.ПодобнаяDiderot D.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
