Диссертация (1098033), страница 37
Текст из файла (страница 37)
Русская литература начала ХХ века в трудах В.М. Жирмунского 1914-1921 гг. //Постсимволизм как явление культуры. М., 1998. Вып. 2. С. 50-55.180основой жизни»324, мало что меняют по существу в логической структурестатьи. Однако заявленная антитеза «мистики» и «простой веры» кое-чтопроясняет, особенно если сравнить его с присутствующим в концовке работылюбопытным пожеланием автора (также изъятым из текста советскихизданий): «…мы хотели бы, чтобы этот новый реализм325 не забылприобретений предшествующей эпохи: чтобы он основывался на твердом инезыблемом религиозном чувстве, на положительной религии, вошедшей висторию и в быт и освещающей собою всю жизнь и все вещи в их стройномвзаимоотношении»326.)Так или иначе, но для автора «Преодолевших символизм» существенно,что любой элемент в текстах «гиперборейцев» «рассматривается схудожественной точки зрения, как составная часть художественноговпечатления…» (ТЛ – 111).
Как видим, вопросы о соотношении символизмаи акмеизма, «теургичности» и «классичности», субъективизма и «реализма»плавно переносятся в плоскость эстетических и стилевых предпочтений. Приэтом из всего творческого багажа символистов – как бы по умолчанию –подлинно ценными и достойными наследования признаются только«словесные завоевания». Бытийные же, миросозерцательные и философскоаксиологические их устремления – опять же по умолчанию – относятсяисследователем к числу факторов, не подлежащих в данном случаесущественному рассмотрению («приобретения предшествующей эпохи», отзабвения которых предостерегает Жирмунский и которые видит в«положительной религии, вошедшей в историю и в быт» - это, вероятно,приобретения реализма периода «золотого века», а отнюдь не символистскойшколы). В результате явление русского символизма как бы рассекается на а)«душевное324настроение»,котороеученыйготовучитыватьЖирмунский В.М.
Преодолевшие символизм // Русская мысль. 1916. № 12. С. 39. Позднее полныйавторский вариант статьи был перепечатан в кн.: Жирмунский В.М. Поэзия Александра Блока.Преодолевшие символизм – М., 1998.325Новая классичность гиперборейцев связывается Жирмунским с «новым реализмом» или«неореализмом» (см. об этом ниже).326Русская мысль. 1916. № 12. С. 39.лишь181«функционально», и б) формальные открытия в области ритмики, фоники,изобразительности и т.д., которые собственно и подлежат анализу. При этомесли в начале статьи автор разграничивает по существу старших и младшихсимволистов327, то в дальнейшем как будто не придает большого значенияэтому разграничению, противопоставляя де факто новую (гиперборейскую)волну модернизма всему символизму в целом.
В последующих работах(«Анна Ахматова и Александр Блок» и др.) Жирмунский в значительноймересмягчитэтопротивопоставление.Однакоинициированнаяформалистами тенденция к сугубо имманентному рассмотрению литературыкак совокупности «приемов» получит свое дальнейшее развитие вструктуралистско-семиотических штудиях, в трудах М. Гаспарова, А.Жолковского и других ученых. Отрицать научную плодотворность названнойметодологической линии, признанной во всем мире, сегодня было бы нелепо.Между тем, оставаясь в рамках подхода, программно обозначенного М.Гаспаровым, мы (повторимся) рискуем потерять ориентиры, необходимыедляразличениятрадиционального(конвергентного)иконтртрадиционального (дивергентного) типов творчества328.Гипотеза В.
Жирмунского о неореализмеДругой номинацией, используемой нередко для обозначения особого –постклассического, но контравангардного – вектора исканий, являетсянеореализм. К внедрению этого термина в историко-литературный обиходтакже причастен В. Жирмунский, употребивший его в размышлениях отворчествегиперборейцевПротивополагая(встатьенеореалистическую«Преодолевшиетенденциюсимволизм»).гиперсубъективизмусимволистов, ученый подчеркивал момент преодоления новым поколением327Жирмунский говорит о «трех поколениях» в символизме (ТЛ, 106).Разумеется, основополагающей эта граница будет применительно не к любой проблематикеисследования, а именно в контексте компаративного изучения исторических типов творческого сознания.Применительно к иным сферам научных интересов определяющими могут быть совсем другие принципыдифференциации.328182пресловутого уединенного сознания («погруженности в себя»), но в конечномсчете связывал специфику этого едва осязаемого нового явления с почтитеми же самыми признаками и свойствами, которые уже упоминались вышеприменительно к «новой классичности» и «неоклассицизму».
Процитируем:«Снекоторойосторожностью”гиперборейцев”реализмомкакточную,омымоглинеореализме,малобыпонимаяискаженнуюговоритьподобидеалехудожественнымсубъективнымдушевнымиэстетическим опытом передачу раздельных и отчетливых впечатленийпреимущественновнешнейжизни,атакжеижизнидушевной,воспринимаемой с внешней, наиболее раздельной и отчетливой стороны…»(ТЛ, 127)329.
Как видим, в одном предложении дважды повторяютсяопределения «внешний», «раздельный» и «отчетливый» (прилагательное«внешний» автор использует в статье многократно). Это наводит на мысль,что речь идет не столько о специфике новооткрытой реальности и новизневидения мира, вобравшей в себя символистическую оптику, сколько о своегорода реанимации объективно-предметного мышления и классическивнятного стиля. Поэтам, считает Жирмунский, «снова захотелось бытьпроще, непосредственнее, человечнее…» (ТЛ, 128). Контекст даннойхарактеристики, пожалуй, больше говорит о «возвращении», о попятномдвижении духовно-эстетического «маятника», нежели о завоевании новыхрубежей. Примеривая к творчеству ранних акмеистов наименование«неореализма», Жирмунский делает акцент не на углублении ими областиреального, не на новом онтологическом качестве письма, не на новой(индуктивной, искомой) конвенциональности, а преимущественнонавнешней точности, простоте и конкретности в изображении мира.Жирмунский не приписывает гиперборейцам совершенный отказ отиндивидуализма: «Индивидуалистическая искушенность слишком глубоковошла в самое восприятие жизни того поколения, которое воспиталось на329Другая цитата (из первоначального, полного варианта статьи): «Несомненно, за последние годы и всамом символизме, и вне его наблюдается поворот в сторону нового реализма» (Русская мысль.
1916. № 12,С. 56).183символизме» (ТЛ, 125). Однако для автора «Преодолевших символизм» этоскорее рудимент, остатки «не преодоленного». Различать, подобно Вяч.Иванову, индивидуализм благой (новый, ответственный, онтологичный) ииндивидуализм ветхий (отщепенческий, «уединенный»)330 Жирмунский неспешит. Вот характерное сетование: «…некоторые продукты душевногоразложения,сопровождающегоиндивидуалистическиетеченияновойпоэзии, различные виды декадентского эстетизма и аморализма вошлинепреодоленными в построение новой поэзии» (ТЛ, 128). При этом прямых иопределенных указаний относительно того, что «декаденство», «эстетизм» и«аморализм»–этопобольшейчастихарактеристикистаршей(доблоковской) формации символизма, автор не делает. Антидекадентские,ответственно-солидаристские устремления позднего Блока и Вяч.
Иванова,выводящие символизм на совершенно новый уровень мировосприятия, какбудто остаются вне поля зрения исследователя331, упорно не желающеговидеть в новой («гиперборейской») поэтической волне продуктивный синтезсимволистски-теургической и постсимволистской аксиологии. Это, конечно,в немалой мере обусловлено тем, что в 1916 году, когда писалась статья,крупнейшие акмеисты еще не проявили вполне своих интегративныхустремлений, а ученому в тот момент, вероятно, представлялось особенноважным обратить внимание на моменты сущностного расхождения новогопоколения с предшествующим.
К тому же известно, что Жирмунский,отдавая должное достижениям лучших представителей символистскоголагеря, сравнительно невысоко оценивал русский символизм в целом какдуховное движение, считая его ослабленным и отчасти болезненнымрецидивом великого европейского романтизма (к которому, впрочем, уЖирмунского – как у автора блистательной книги «Немецкий романтизм и330В эссе «Кризис индивидуализма» Вяч.
Иванов утверждал, в частности, что новому сознанию уже неинтересен сверхчеловек как гордый отщепенец, но интересен «сверхчеловек-Атлант, подпирающий небо,несущий на своих плечах тяготу мира» (Родное и вселенское. М., 1994. С. 22).331К творчеству Блока Жирмунский обратится в других работах, где частично откорректирует свое видение(см. ниже).184современная мистика» – тоже имелись определенные претензии332).Возможно, именно здесь кроется причина некоторого логического зазорамежду холодновато-почтительными похвалами младосимволизму в началестатьи («дыхание бесконечного», открытие «чудесности», «таинственности»мира, «музыкальности» (ТЛ, 106 – 107) и т.д.) и довольно резкими оценкамитеургического самочувствия в тех частях работы, где говорится о егопреодолении. Избыточным для новой волны русской поэзии ученый, судя повсему,склоненполагатьиндивидуализм/субъективизм,нонеитолькопритязаниесимволистскийнамистическоежизнеощущение, чреватое, по логике автора, «индивидуалистическойтребовательностью к жизни» и тягостной «необходимостью вещатьпоследние божественные истины» (ТЛ, 115).
Фраза «…главное, взаменмистического прозрения в тайну жизни – простой и точный психологическийэмпиризм…» (ТЛ, 110) звучит в безусловно одобрительной тональности. Но,может быть, здесь самое время вспомнить, что Вяч. Иванов именно с«мистическим» началом связывал истинный реализм (пусть отчасти и всредневековом понимании), а с «психологизмом» – оскудение и утратуонтологического жизнечувствия. Жирмунский, как мы помним, склоненпредпочитать «мистическому прозрению» «твердую и простую веру», адерзновенным духовным исканиям – «незыблемое религиозное чувство» и«положительную религию, вошедшую в историю и в быт»333. Однакоиспользуемые автором формулы сами противятся пониманию радикального«преодоления символизма» как безусловной творческой победы: не очень-тополучается беззаботно согласиться с тем, что «простой… эмпиризм» во всех332Главным в романтическом движении начала XIX века Жирмунский считал не пафос трагического разладас реальностью, а идею одухотворенности человеческого бытия, его «пронизанности» божественнымначалом.
При этом он признавал ограниченность раннего (йенского) романтизма, склонного (как полагалученый) к нетрезвой мечтательности и индивидуализму. По мнению В.Е. Хализева, в русской литературеначала 20 века Жирмунский приветствовал «те благие начала, которые знаменуют свободу от болезнейромантической эпохи в Германии, свободу от индивидуалистического своеволия и от трагическогодуализма…» (Хализев В.Е. Русская литература начала ХХ века в трудах В.М.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
