Диссертация (1098033), страница 41
Текст из файла (страница 41)
Эпштейна.199смысле»373 и на утверждения о радикальном расширении «областиреального», оптического диапазона374) прочно ассоциируется с известнымхудожественным методом и языковыми/стилевыми навыками/стратегиями 19века, что приводит к перемещению основного акцента в сферу поэтики истилистики.
А это, в свою очередь, делает используемые термины не вполнепоходящими для обозначения философско-аксиологической специфики«срединного» мышления в неклассической литературе.Культурологические и историософские концепции, созвучные с концепциейнеотрадиционализмаВажное место среди работ, посвященных «традиционалистской ветви»375 всловесности 20 века, занимают работы В.Е. Хализева. В исследованиях омыслителях-«китежанах»376, о В. Жирмунском, А. Платонове, М.
Пришвине,А. Ухтомском и др.377 В. Хализев, практически не оперируя термином«неотрадиционализм» (он закрепится в его трудах вне прямой связи с«китежанской» темой), по сути ведет речь о фундаментальных основахнового онтологического («ответственного») мышления, альтернативного какавангардистской разнузданности и материалистическому сциентизму, так ибезжизненномуидеологическомуофициозу.Фундаментэтоготипамышления, по убеждению ученого, составляют подчеркнутая бытийностьтворчества, интерес к новой жизни классической традиции, ответственность,«соборное» мышление, обостренное ценностное чутье, совестливость,373Выражение принадлежит Ф.М. Достоевскому.Об отказе неореалистов от плоского натурализма и «близорукого» материализма говорили почти всеназванные концептологи.375Хализев В.Е.
Русская литература начала XX века в трудах В.М. Жирмунского 1914-1921 гг. //Постсимволизм как явление культуры. М., 1998. Вып. 2. С. 50-55.374376Определение, позаимствованное В.Е. Хализевым у В.Н. Турбина. К данной плеяде исследователь относитА. Мейера, А. Ухтомского, А. Золотарева, Н. Анциферова, И. Гревса и некоторых других мыслителей иученых.377См. статьи В.
Хализева: «Опыты преодоления утопизма» (1995), «Взгляды М.Пришвина в контекстекультурологии ХХ века» (1997), «Платонов в философском контексте эпохи» (2001), «Интуиция совести:теория доминанты А.А. Ухтомского в контексте философии и культурологии XX века» (2001).200противополагаемые исследователем всякой утопичности, воинствующемусубъективизму,форсированнойспекулятивностимышления,безответственному «прожектерству» и т.д.
Размышляя о писателях«китежанах», «потаенном мыслительстве», «нравственной философии», В.Хализев анализирует явления, существенно близкие к тому, что можно былобы квалифицировать как неотрадициональность (идеи А. Ухтомского о«собеседнике», раздумья М. Пришвина о «родственном внимании к миру» –всё это, безусловно, та почва, на которой вызревал неотрадиционализм).Однако речь в этих работах В. Хализева, как правило, идет не столько охудожественной словесности и эстетике литературы, сколько о философскихи духовных исканиях, о «мыслительстве», о персонально-биографических(мировоззренческих и этических) ориентациях писателей и ученых.Основной акцент В. Хализев делает на «отечественной традиции»378,«нравственности», сопротивлении модернистскому радикализму (ученый непридаетопределяющегозначенияспецификепост-кризисного,неклассического традиционального сознания).
Кроме того, общий контекстисследований В. Хализева позволяет предположить, что художественныеявления, когерентные «потаенному мыслительству» «китежан», ученыйсклонен сближать не с неотрадиционализмом, а с неореализмом. Наконец,концептуально весомое для исследователя определение «китежане», еслиприменитьегокнеотрадиционализму,представляетсяневполнеподходящим, т.к. в слове явственно ощутим акцент на древности и старине,тогда как постулируемый нами концепт не предполагает доминантноговнимания к пассеистским аспектам мышления.В сходном с устремлениями В.
Хализева русле находятся исследованияВ.Л. Махлина о «Третьем Ренессансе» и «неклассическом гуманитете»379.Неудивительно, что в перечне ключевых персоналий у двух ученых378Наша концепция неотрадиционализма, хотя и строится на материале русской словесности, предполагаетакцент не на специфически-национальном, а на общеевропейском и «вселенском».379См., например: Махлин В.Л. Третий Ренессанс // Бахтинология: Исследования, переводы, публикации.СПб., 1995. С.
132-155.201оказывается много общих позиций (А. Ухтомский, А. Мейер, Г. Федотов, Ф.Степун, П. Флоренский, М. Бахтин, М. Пришвин и т.д.)380. Как и В. Хализев,В. Махлин противополагает постулируемую им линию безответственномуэкспериментаторству, «теоретизму» и утопизму, почеркивая в качествеопределяющих свойств «неоренессансного» сознания устремленность кобъективному, опору на опыт, пафос причастности и т.д.381 Однако и у В.Махлина это прежде всего философская, мировоззренческая, мыслительскаялиния развития гуманитарной культуры, «принципиальный вектор новоготипа науки»382, и лишь во вторую очередь – художественно-творческая иэстетическая интенция. К тому же, концепты «Третий Ренессанс» и«неклассический гуманитет» на данный момент не смогли по-настоящемуприжиться в научном обиходе. Тем не менее названные разработки (и В.Хализева, и В.
Махлина) методологически чрезвычайно ценны для нас,поскольку касаются таких феноменов в смежных с художественнойсловесностью областях гуманитарной культуры, которые несомненносозвучны интересующим нас явлениям в искусстве слова.Весьмасущественнымивпланефилософско-методологическогоосмысления неотрадиционализма представляются и идеи В.В.
Бибихина о«другом начале» и «новом Ренессансе» (см. одноименные книги ученого).Кроме того, в таких трудах В. Бибихина, как «Слово и событие», «Языкфилософии», «Мир», «Узнай себя» и др., содержатся замечательныеинтуиции о мышлении, понимании, диалогизме, о «логосности» бытия иречи, о новой («неготовой» и проблематической) онтологичности, о постклассической«неопертости»сознания,–интуиции,продолжающиеоставаться для нас вдохновительными и во многих отношениях ключевыми(хотя труды В.
Бибихина носят философско-филологический, а нелитературоведческий характер).380Махлин включает сюда также Г. Флоровского, Н. Бердяева, Н. Бахтина (брат М. Бахтина) и некоторыхдругих деятелей.381Махлин В.Л. Третий Ренессанс… С. 138-140.382Там же. С. 138.202Также огромное философско-методологическое значение для нашегоисследования имеют статьи и эссе О.А. Седаковой («Узел жизни, в котороммы узнаны», «Рассуждение о методе», «Символ и сила», «Искусство какдиалог с дальним», «Новая лирика Райнера Мария Рильке», «Послепостмодернизма» и др.).
Несмотря на то, что многие из этих работ непринадлежат к сфере академической науки (не с точки зрения качественногоуровня, а с точки зрения жанровой специфики383), в них содержитсянеобычайно много точных и глубоких формулировок, относящихся космыслению интерсубъективности, онтологизма, диалогичности и другихосновополагающихкачествтоготипамышления,которыймыидентифицируем как неотрадициональный. Правда, О. Седакова не задаетсяцелью интегрировать все аспекты явления с помощью одного единственногопостоянного термина. А такие ее обозначения (безупречные в конкретномконтексте), как «новый консерватизм», «новая метафизика» (и т.п.), конечноже, не могут быть сочтены вполне исчерпывающими применительно кнеотрадиционализму в масштабах русского 20 века. Так, термин «новыйконсерватизм» (используемый в статье «Узел жизни…») не совсем годится внашем случае хотя бы потому, что постулируемое нами явление в глубиннойсвоей сущности скорее противоположно консерватизму (О.
Седакова,разумеется, говорит о консерватизме не в расхожем понимании). Впрочем,«новый консерватизм» у Седаковой – это только одна из ветвей «высокогомодернизма», который ассоциируется у исследовательницы с принципиальноновым модусом освоения классической традиции. Неудивительно поэтому,что, используя понятие «новый консерватизм», О. Седакова вынужденаразвести Мандельштама и Ахматову по разным полюсам модернистскоголитературного пространства384.383Филологический инструментарий, которым безупречно владеет О. Седакова, зачастую служит ей лишьподспорьем для разработки философских и культурологических тем, а стилистика большинства работтяготеет к эссеистической свободе и гибкости.384Седакова О.А. «Узел жизни, в котором мы узнаны…». Русская поэзия 30 – 40 годов как духовный опыт //Седакова О.А.
Poetica... С. 419 – 429.203На сегодня очевидно, что концепция «срединного» вектора исканий внеклассической словесности не может быть «единственной» и претендующейна всеохватность. При сопоставлении вышеназванных гипотез, идей,разработок речь не может идти о каком-то примитивно понимаемом«прогрессе» (или конкуренции) в научном осмыслении одного и того же,якобы заведомо данного и равного самому себе, предмета.
На наш взгляд,речь может и должна идти о попытках построения разных теоретическихмоделей,соотносимыхмеждусобоюпопринципусмежностиивзаимодополнительности. При этом необходимо учитывать, что если объект /материал изучения во всех названных случаях более или менее одинаков(расхождения есть, но они минимальны; исключение составляют лишьисследования, относящиеся к нехудожественной словесности385), то научныйпредмет выстраиваемых теорий совпадает лишь отчасти.§ 2. 6. Гипотеза В. Тюпы о неотрадиционализме. «Конвергентноесознание»какнеклассическаямодификациятрадициональнойментальностиДля понимания истоков неотрадиционализма очень важны строкиВячеслава Иванова: «Не религиозная настроенность нашей лиры или ееметафизическая устремленность плодотворны сами по себе, но первое, ещетемноесознаниесверхличнойисверхчувственнойсвязисущего,забрезжившее в минуты последнего отчаяния разорванных сознаний…»386.Эти слова были произнесены Ивановым в 1908 году.
Спустя несколько лет О.Мандельштам в статье «Утро акмеизма» написал: «Нет равенства, нетсоперничества, есть сообщничество сущих в заговоре против пустоты инебытия»387. «Сознание сверхличной… связи сущего» (на фоне всеобщейразорванности мира) и «сообщничество сущих» (в условиях «пустоты инебытия»)385–этиформулыдвухнаиболееРаботы В. Махлина и отчасти В. Хализева.Вяч. Иванов. По звездам. Борозды и межи. – М., 2007.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
