Диссертация (1098033), страница 38
Текст из файла (страница 38)
Жирмунского 1914 – 1921 гг. … С.52 – 53).333Русская мысль. 1916. № 12, С. 39.185отношениях лучше «мистического прозрения в тайну жизни»334. А вот ещеодин сомнительный комплимент: «Исчезает в них (в переживаниях«гиперборейцев» – О.С.) и та особенная окраска, которая придается всякомупереживанию мистическим присутствием бесконечного в конечном» (ТЛ,119).Есливдуматься,то«исчезающим»(исчезнувшим?)здесьпровозглашается такое фундаментальное свойство поэзии, без которого ей ипоэзией-то остаться проблематично (в начале статьи это же свойствопреподносилось как важное открытие символистов). Жирмунский, лучшемногихпонимавшийдуховно-культурнуюценностькатегории«бесконечного», конечно, не мог так легко приветствовать оскудение чувствабожественной неисчерпаемости мира и полагать, что отныне поэзии уже нетребуетсяметафизически-углубленноеощущениебытия.Остаетсяпредположить, что под сомнение здесь ставится не метафизическоежизневосприятие вообще, а гипертрофированный и своевольный мистицизм.Еслиречьидетобэкзальтированнойизбавлениимечтательности,отнепомерного«небожительского»спиритуализма,безразличиякдольнему миру, то с благотворностью такого избавления применительно кГумилеву,МандельштамуиАхматовой,конечно,следовалобыбезоговорочно согласиться.
Но даже если считать, что основная линияпротивопоставления в статье де факто проводится между болезненныммистицизмом и, так сказать, здоровым чувством реальности, то все равноостаетсяочевиднымнежеланиеученогопрямоипринципиальноразграничить собственно символизм как метод и индивидуалистическиезлоупотреблениябольшинствовприменениинареканий,данногопредъявляемыхметода.Вследствиеиндивидуализму,этогоневольнораспространяется на всю символистскую школу в целом: «Исчезла ли впоэтическом восприятии жизни молодого поколения та субъективность, та334Похожая формулировка применительно к А. Блоку в статье 1921 года звучит у Жирмунского вполнеположительно: «Метафорическое восприятие мира он сам признаёт за основное свойство истинного поэта,для которого преображение мира с помощью метафоры – не произвольная поэтическая игра, а подлинноепрозрение в таинственную сущность жизни» (Поэзия Александра Блока // Жирмунский В.М.
Поэтика русскойпоэзии. СПб., 2001. С. 309).186келейность, то спазматическое искажение зрительных способностей, котороеотличает лирику поэтов-индивидуалистов? Конечно, нет» (ТЛ, 126). Далееидёт утверждение, которое мы уже цитировали: «Индивидуалистическаяискушенность слишком глубоко вошла в самое восприятие жизни тогопоколения, которое воспиталось на символизме».
И это замечание, надопризнать, оставляет возможность думать, будто обретенное поэтамипостклассиками чувство персональной творческой суверенности есть изъян ипомеха для искусства.ВоткакЖирмунскийформулируетрепрезентативныепризнакинарождающегося «неореализма»: «Наиболее явные черты этого новогочувства жизни – отказ от мистического восприятия и выход из лирическипогруженной в себя личности поэта-индивидуалиста в разнообразный ибогатый чувственными впечатлениями внешний мир» (ТЛ, 116). Самоеважное и побуждающее к согласию в приведенной цитате (с точки зрениявыдвинутой В.
Тюпой и отстаиваемой нами концепции) – это констатацияотхода новых поэтов от той разновидности «индивидуализма», котораяопределяется всецелой «погруженностью в себя». Что же касается «внешнегомира»,тоегочрезмернаяпротивопоставленность(встатье)мирувнутреннему и его вольная или невольная редукция к «чувственнымвпечатлениям» вынуждают нас (наряду с некоторыми другими, указаннымивыше причинами) дистанцироваться от обозначенной Жирмунским модели«неореализма» как от концептуального построения, в ряде существенныхчерт не совпадающего с нашим пониманием срединного вектора влитературном сознании неклассической эпохи.«Неореализм» и другие гипотезы, связанные с идеей трансформацииклассического реализмаВ эти же годы и позднее к понятию «неореализм» прибегают в своихпостроениях А. Белый, Е.
Замятин, М. Волошин, Р.И. Иванов-Разумник и др.187Наиболее обстоятельную для того времени попытку дать развернутоеобоснование концепта «неореализм» предпринимает Е. Замятин, связавшийпровозглашаемое явление с идеями «синтетизма» и «синтетическогоискусства».
В лекции 1918 года «Современная русская литература» и в статье«О синтетизме» (1922) писатель попробовал обрисовать контуры новогонаправления и сделал это в несколько ином ключе, нежели Жирмунский.Замятиннетольконеуделяетглавенствующеговниманияклассицистическим («парнасским») элементам в эстетике, но и отказываетсяот принципиального противопоставления символизма и идущей ему на сменулитературнойформации.Неореалисты,поЗамятину,попыталисьсинтезировать открытия реалистов и символистов: «Материал для творчествау неореалистов тот же, что у реалистов: …все имеющее меру и вес. Но,пользуясь этим материалом, неореалисты изображают главным образом то,что пытались изобразить символисты, дают обобщения, символы»335. Каквидим, здесь утверждается единство предмета, содержательное родствомежду прежними поэтами-«метафизиками» и новым поколением творцов.Акцент делается не на вытеснении (одного явления другим), а на синтезе.
Иэто может быть понято как существенный корректив к представлениям оразвитиилитературыкакомаятникоподобномколебаниимежду«классическим» и «романтическим» полюсами. Внимание переносится наусвоение всего ценного, что дал символизм – не только как стилистическаясистема (это есть и у Жирмунского), но и как способ видения/пониманиямира, как модус восприятия бытия. Прежняя, «евклидова» концепцияреальности, убежден Е. Замятин, уже не адекватна; «Эйнштейн иРеволюция» диктуют искусству необходимость новой, динамической моделибытия336.
Поэтому достижения модернизма берутся на вооружение. Принципверности действительности (онтологизм) остается в силе, но само понятие«реального» расширяется, распространяясь на «вещи невидимые» и на335336Замятин Е. И. Современная русская литература // Литературная учёба. 1998. № 5.
С. 130 – 134.Там же. С. 136.188«текучие» смыслы стремительно меняющейся жизни. Сравнивая творческиеметоды двух поколений модернизма, писатель говорит о необходимостисоединения «микроскопа» реализма с «телескопом» символизма. Кроме того,в статье «О синтетизме» Замятин вводит понятие «диалогического языка» идовольно близко подходит к тем догадкам, которые позднее составят ядробахтинского понимания «чужого слова», ищет «обоснование сотворчестваавтора и реципиента»337.
Тем самым в ощутимой мере подготавливаетсяпочва для последующего осмысления «срединного» вектора исканий какпреимущественно диалогического, нацеленного не на конфронтацию сдругими типами мышления, а на взаимообогащающее взаимодействие.Современный специалист по неклассической аксиологии М.А.Хатямоваконстатирует у Замятина «желание наследовать традицию и состоять вдиалоге со всеми и вся»338.
Также исследовательница отмечает, что позднийЗамятин (в эссе «Москва – Петербург», 1933) задолго до Вейдле высказываетгипотезу о «петербургском искусстве», которое ориентируется на традицииевропейской и русской классики, в отличие от «авангардистского искусства“американизированной” Москвы», порывающей с традициями339.Тем не менее приходится признать, что провозглашаемая писателем(наряду с вышеперечисленными положениями) «относительность всего»340 внеожиданном сочетании с позитивистским и радикально-сциентистскимпафосом дает основания говорить о серьезных противоречиях в структуресамого проекта341.
Особо заслуживает быть отмеченной и принципиальнаябезрелигиозность (почти антирелигиозность) замятинских построений, его337Замятин Е.И. Я боюсь. М., 1999. С. 79.Хатямова М.А. Концепция синтетизма Е.И. Замятина» // Вестник ТГПУ. 2005. Выпуск 6 (50). С. 38 – 45.339Там же. С. 44.340По мысли Замятина, неореалистическому синтезу «открываются гротескные, странные множества миров(…) Открывается, что Земля – лейкоцит, Орион – только уродливая родинка на губе (…) Открывается красотаполена – и трупное безобразие луны (…) открывается относительность всего» (Замятин Е.И.
Я боюсь. М.,1999. С. 77). Др. цитата: «…если бы в природе… были истины (…) Но, к счастью, все истины ошибочны…» (Тамже, С. 98). Ср. с его размышлениями о том, что неореализм философски базируется на Шопенгауэре, наего идее, что «мир – мое представление» и, следовательно, «изображается не мир, а я» (Замятин Е.И.Записные книжки. М., 2001. С.
49).341При этом сциентизм у него, как и у футуристов, причудливо сочетается с революционностью: «…законРеволюции не социальный… а космический (…) Когда-нибудь установлена будет точная формула законаРеволюции» (Там же. С. 95 – 96).338189упорное нежелание (несмотря на декларируемый онтологизм) видеть воснове мироздания нетленную красоту и живую Тайну, его склонностьусматривать в символизме только разоблачение и развенчание бытия(«Реализм видел мир простым глазом; символизму мелькнул сквозьповерхность мира скелет – и символизм отвернулся от мира»342).
Подобногорода интенции противятся, на наш взгляд, органичному сопряжению сидеямиисобиранияпринципамимира,публицистическихлогоцентричности,целостности,диалогичности,проводимымиработах.сказанногоВвидуввсеединства,еговполнетеоретико-справедливымпредставляется мнение М. Хатямовой о существенной близости замятинскихустремлений к эстетике и миропониманию исторического авангарда343.В научной литературе советского периода неореализм впервые становитсяпредметом самостоятельного исследования в одной из глав монографии В.А.Келдыша «Русский реализм начала XX века» (М., 1975). Позднее ученыйразвил свои идеи в работе «Реализм и неореализм»344. В. Келдыш тожепонимает неореализм как «синтез», сопряжение «старого» и «нового».Главную особенность нео-реалистического взгляда на мир исследовательобозначает формулой «бытие через быт», считая, что «новому реализму былприсущ особый синтез бытийного и социально-конкретного мировидения свозвышением первого над вторым…»345.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
