Диссертация (1098033), страница 31
Текст из файла (страница 31)
Тюпы, «поглощает ”другого”, опредмечивает, лишает егосубъектности,превращаетводинизмногочисленныхобъектовединственного субъекта – собственного “я”»263. (В качестве примеровдивергентной ментальности В. Тюпа приводит характеры пушкинскихАлеко, Барона, Дон Жуана, Онегина, Сильвио, Гришки Отрепьева.)Некоторые из важнейших свойств дивергентного сознания были указаныМ.
Столяровым. Во-первых, это монологизм «сумрачно замкнутого кругауединенной мысли», конструирующей свою собственную, субъективнуюкартину мира. Во-вторых, это демоническое самоутверждение субъекта,предполагающее «дух отрицанья, дух сомненья» по отношению ко всемуобъективному264. Единственным концептуальным просчетом в даннойхарактеристике В. Тюпа считает то, что перечисленные моменты М.Столяров «безосновательно приписал личности… Пушкина»265.Тюпа: «Высшая ценность уединенного сознания – собственное «я», аглавенствующая жизненная установка – самореализация: стать (и пребывать)самим собой.
Однако, как будет сказано Бахтиным в ХХ веке, «я» не можетстать самим собою без «другого» “ (ЛиМ, 49).В творчестве Чехова обнаруживается, что к ХХ веку уединенноесознание уже не является конститутивной характеристикой «лишнегочеловека», а все более превращается в некую духовную норму культурнойжизни (не только Европы, но и России). Назревает новый парадокс262См.: Тюпа В.И. Литература и ментальность.
М., 2008. С. 6-75; Тюпа В.И. Дискурсные формации. М., 2010.С. 11-49, 113-124.263Тюпа В.И. Литература и ментальность. М., 2008. С. 50.264См.: Столяров М. Могила Пушкина // Россия, 1924, № 2.265Литература и ментальность… С. 53. Далее все ссылки на это издание см. в тексте, скобках, с указаниемстраницы после сокращенного обозначения «ЛиМ».150уединенного сознания, вполне проявивший себя в последующем столетии:уединенное сознание со своей внутренней маргинальностью из элитарногопревращается в массовое» (ЛиМ, 63).
В. Тюпа об авангарде: «Творческий акт,из которого устраняется эстетический объект, сводится к самоизвержениюсубъекта–”самовитого”,уединенногосознания»(ЛиМ,95).«Авангардистский ”дискурс свободы”, которая якобы ”возможна только внеязыка” как ”формы принуждения”266, состоит в диалогическом разногласии сальтернативным сознанием другого – порабощенного традицией хранителя”барахла культуры” (Маяковский)» (ЛиМ, 95). И если авангард обэриутскоготолка, по И.П.
Смирнову, «стал литературой о невозможности найти никакоея», то лишь вследствие осуществления «идеи отсутствующей реальности»;ибо,когда«человекуокружающейегопредлагаетсядопуститьдействительности»267,онполноелишаетсяотсутствиеопорыдлясамоощущения. «“Я”, оставшееся без “не-я”, становится всем и перестаетощущать себя самое…» (ЛиМ, 96).В результате разные ученые приходят к наблюдению о расшатывании вавангардизме системы «… традиционных художественных условностей,конституирующих мирообраз Космоса»268. Тем самым смещаются векамиосвященные ценностные центры и «не оплакивается, как в раннеммодернизме,адискредитируется,саркастическиотвергаетсявысшаяценность классической культуры – идея гармонии и смысла бытия»269.В.Тюпаотмечает,что«исходныйхудожественной культуры состоит вмоментавангардистскойальтернативностиуединенныхсознаний эстетического субъекта и эстетического адресата» (ЛиМ, 69).Ученый напоминает, как молодой Мандельштам еще в 1913 годупроницательно266разгляделупредтечиэгофутуризматенденциюБарт Р.
Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1989. C. 549-550.Смирнов И.П. Психодиахронологика. Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней.М., 1994. С. 294, 306, 305.268Константинова С.Л. Русский поэтический авангард: XX век: Учебно-методическое пособие к спецкурсу.Псков, 2007. С. 42269Там же. С. 43.267к151альтернативности креативного сознания – рецептивному: «Бальмонт в своихстихах постоянно третирует кого-то, относится к кому-то без уважения,небрежно, свысока… <...> Потребность самоутверждения у него прямоболезненна ... Это не спокойный солипсизм Сологуба ... а индивидуализм засчет чужого ''я''». В 1928 году, готовя сборник своих статей, Мандельштамуже обобщает: «Отказ от ''собеседника'' красной чертой проходит черезпоэзию, которую я условно называю бальмонтовской»270.Далее В.
Тюпа говорит о «бессубъектности» позднейшего авангарда иприводит в пример так называемый концептуализм: «…уединенное сознаниеот эпохи романтизма наращивало напряжение альтернативности между “я” и“не-я” - пока не достигло предела внутренней свободы. Этим пределомоказалась свобода самоликвидации…» (ЛиМ, 73). Как замечает И.П.Смирнов, авангард отвергает «символистскую связь всего со всем иводворяет на это место нечто прямо противоположное (мысль о полномотсутствии экстериоризированных связей)»271.По мысли В.
Тюпы, авангардная свобода – это прежде всего это свободаот традиции. Утверждая данный тезис, он опирается на суждения видныхмыслителей XX столетия. «Художник, – писал Х. Ортега-и-Гассет, – никогдане остается с миром наедине, – художественная традиция в качествепосредника всегда вмешивается в его связи с миром». При этом он «либопочувствует близость к прошлому и увидит себя его порождением,наследникомотличноеотисовершенствователем»,признанных...придавлибоэтому«создаетпроизведение,произведениюхарактерагрессивный, обращенный против господствующих норм»272. Интенциясвободы выталкивает авангардное искусство за пределы духовного укладатрадиции, к непосредственному контакту «с миром наедине», в жизнь,понятую как альтернативу культуре.
(Ср. с призывами из манифестаобэриутов: «Посмотрите на предмет голыми глазами и вы увидите его270Мандельштам О.Э. Слово и культура. М., 1987. С. 259-260, 50.Смирнов И.П. Психодиахронологика… С. 216272Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. М., 1991. С. 251.271152впервые очищенным от ветхой литературной позолоты».) Согласно Е.Фарыно, словесные тексты авангарда так или иначе стремятся «преодолетьнавязываемую речью дискурсивность»273.Позднее, в условиях постмодерна и даже раньше, сложится ситуация,когда все барьеры и заслоны будут сметены, никаких табу больше неостанется, но в результате этого полностью обесценивается бунтарский жест.Отпадает необходимость разрушать и насиловать язык. «Дикарский» языкстановитсяоднимизязыков,нарядусдругими.Всёстановитсянеобязательным и равно позволительным. Гладкий, упорядоченный стиль –больше не жупел, т.к.
его репрессивная власть сокрушена, с ним можно«играть». Слово больше ни к чему не обязывает. Остатся бартовское«удовольствие от текста», увлекательная игра. Слово сохраняет способностьудивлять,ноужебезотносительнокдействительности,абсолютновиртуально, вне всякой связи с поступком. Когда «человеку предлагаетсядопустить полное отсутствие окружающей его действительности»274, онлишается опоры для самоощущения. «Я», оставшееся без «не-я», становитсясразу всем и перестает ощущать себя самое.В. Тюпа: «…отказ от эстетического объекта не оставляет места и егокорреляту – эстетическому субъекту.
Устранение из коммуникативногособытия объективного содержания… делает авангардный дискурс свободыигрой без правил» (ЛиМ, 88). Разумеется, замечает ученый, игровая природахудожественного творчества, принципиально осмысленная еще Шиллером,Кантом и романтиками, не подлежит сомнению. Однако авангардизм, поавторитетному свидетельству Ортеги-и-Гассета, есть «стремление пониматьискусствокакигру,итолько»,трансцендентности»275,азначит,как«дело,подытоживаетлишенноеВ.какой-либоТюпа,«альтернативное откровению» (ЛиМ, 91).273Фарыно Е. Корова со скрипкой // Studia Litteraria Polono-Slavica. Т.1.
Warszawa, 1993. S. 163.Смирнов И.П. Психодиахронологика… С. 294, 306, 305.275Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. М., 1991. С. 228, 256.274–дело,153Авангардизм в любом своем варианте, – полагает И.Б. Роднянская, – какможет ограждает личность художника «ему кажется, что от уз, на самом делеот святыни, от всякой святыни, от желанного любому неизуродованномучеловеку ''над'' и ''сверх'', от трансценденции»276.
Свобода или зависимость, –заключаетВ. Тюпа,–такова альтернатива уединенногосознания,исключающая возможность полноценного диалога (ЛиМ, 94).Важным аспектом деятельности авангардистов было преодоление властиобъективных закономерностей, сковывающих свободный полет творческойволи. Продолжая начатую еще романтиками борьбу против «репрессивной»власти социокультурных норм, правил, законов, авангардисты весьмапреуспели в этом. Свобода от объекта, от всего общего и принудительногозвала, дразнила, манила, опьяняла, обещая головокружительную свободу.Моделируявиртуальныехудожественныемиры,нестесненныеобъективными законами ”сопротивления материала”, авангардисты, помысли И.Ю.
Иванюшиной, исподволь и постепенно подтачивали в своемсознании ощущение ральности преодолеваемых преград и ограничений277.Пределы свободы всё расширялись, и свергнутая со своего «престола»объективная реальность мало-помалу превращалась в призрак, химеру.Сама по себе возможность своевольно и самочино перекраивать обликмира, провоцировать бытие, изобретать и играть ослабляла, гасиласобственно эстетическую (в прежнем, классическом смысле) устремленностькак слишком узкую и «скромную». Эстетика слишком тесно связана собработкой и облагораживанием материала, с совершенствованием форм, аавангардному сознанию уже было тесно и скучно в этом фарватере.Миф русского футуризма в самом общем виде - это миф о сотворениимира«из ничего», о чистом, безосновномтворчестве, об абсолютнойтворческой свободе человека-демиурга278.276Роднянская И.Б.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
