Диссертация (1098033), страница 26
Текст из файла (страница 26)
Отдельные приемы иправила уступают место индивидуальному стремлению к «миропознанию,синтезированному в широком художественном образе»193. Поэтику – в узкомзначении этого понятия – вытесняет эстетика.С романтизмом кончается долгая пора господства заранее заданных форм,жанров, стилистических средств поэзии. Отныне писатель начинаетовладевать и пользоваться словом как «вольным, несвязанным орудиемвоспроизведения, анализа и познания действительности, отданным в егораспоряжение»194. «Литературность» уступает место стремлению к правдежизни.Еслираньше«готовыеформы»разделялиписателяидействительность, и «взгляд писателя, направленный на действительность,всегда встречался с закрепленным в традиции словом как посредником, какрегуляторомвсякогосмысла»,тотеперьписатель,обращаяськдействительности, «применяет к ней свое слово»195.
В итоге поэтическоеслово в литературе XIX в. становится индивидуально насыщенным исвободным. Романтизму с его культом индивидуального важно в человеке192Аверинцев С.С. и др. Указ. соч. С. 29.Там же. С. 29.194Там же. С. 30.195Там же. С.
30.193124уже не всеобщее, очищенное от случайного (как это было в «моральнориторическую» эпоху), но единичное, исключительное, неповторимое.Наступает эпоха, которую литературоведы называют «индивидуальнотворческой», «исторической» стадией эволюции художественного сознанияили эпохой «креативизма» (В.
Тюпа). В литературе воцаряется «поэтикахудожественной модальности» (С. Бройтман) или, как еще раньшесформулировал Ю. Лотман, «эстетика противопоставления», в русле которойискусство уподобляется «игре по заранее не известным правилам»196.Отныне, как это было сформулировано Кантом, искусство перестаетотождествляться с «наукой» или «ремеслом» и начинает рассматриваться вкачестве творчества. Произведение искусства «более не сводится кобъективнойреальностью”данноститекста,фикции,онофантазма,мыслитсясубъективнойтворческоговоображения.”новойТакоепроизведение бытует в авторском сознании (Лермонтов: ”В уме своем ясоздалмириной”)…»197.Культ«правильности»сменяетсякультом«красоты». На смену авторитарной художественной культуре приходитпрактикалитературногописьма,осуществляющая«эстетическуюлегализацию внутренней обособленности индивидуального человеческого“я” от ролевых отношений миропорядка»198.Одновременно нарастает и «противостояние экспансии этого менталитетасо стороны иных модусов сознания»199.
Возникает линия реакции на угрозыкультуры «уединенности» в виде попятного возврата к авторитарности(поздний Гоголь, К. Леонтьев, публицистика Тютчева и Достоевского и т.п.).Другой формой борьбы с индивидуализмом «был пантеистический отказ откультуры уединенного сознания в пользу доавторитарной, обезличеннойдуховности»200.
Подобные «роевые» интенции были очень близки Л.Толстому (безличная гармония Платона Каратаева, имперсональность196Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970. С. 350.Тюпа В.И. Литература и ментальность. М., 2008. С. 86.198Там же. С. 46 – 47.199Там же. С. 53.200Там же. С. 55.197125природного как идеал в рассказе «Три смерти», «роевое» прозрениеумирающего Андрея Болконского и т.п.). В. Тюпа: «Толстовско-фетовскоерешение проблемы уединенного сознания состоит в обращении не к”другому”, а ко всеобщему, ко всеединому, досознательному (роевому)началужизни…»201.(Здесьнеобходиморазграничить«всеобщее»,допускающее соборность самобытных сознаний, и «роевое», поглощающеевсякую персональность.)Иногда «роевое» сложно переплеталось с «соборным», как у Тютчева: «Ижизни божеско-всемирной / Хотя на миг причастен будь!».
Однакомагистральное направление творческих исканий русской классики XIXстолетия, по мнению В. Тюпы, состояло все же в «поиске неавторитарныхпутей преодоления внутренней маргинальности личностного ”я”»202.В качестве альтернативы «роевому» и «ролевому» В. Тюпа указывает«открытие самоценной инаковости ”другого”, или иначе – путь отуединенного(монологизированного)”Я-сознания”кконвергентному(диалогизированному) ”Ты-сознанию”»203.
По убеждению ученого, это«пушкинская»(«Конвергентнойвсвоихистокахментальностьюинтенциянаделен,вдуховныхчастности,исканий.пушкинскийМоцарт…»204.). К этому же вектору философско-эстетических поисков вомногом принадлежит и Достоевский, вся ткань романов которого проникнутадиалогическим взаимодействием равнодостойных «правд». Мир Чехова, какотмечали многие исследователи, – это мир замкнутых уединенных сознаний.Однако, как полагает В. Тюпа, для Чехова «автореферентная стратегияобщения – это воспроизводимая стратегия персонажей, а не собственнаястратегия его поэтики», а «…собственные тексты писателя всей своейпоэтикойориентированынапринципиальнуювозможностьвзаимопонимания, преодолевающего некоммуникабельность чеховского201Там же.
С. 57.Там же. С. 55.203Там же. С. 58.204Там же. С. 58.202126человека»205.«…своеобразиечеховскойнарративнойстратегии,–продолжает исследователь, – не столько во взаимной свободе участниковкоммуникативного ”события рассказывания”, сколько во взаимной ихответственности перед лицом высокого смысла (заключительные словарассказа”Студент”)»206.По-видимому,соответствующейчеховскойментальности должна быть признана мысль Бахтина об истине, которая«принципиально невместима в пределы одного сознания», «требуетмножественности сознаний», поскольку «рождается в точке соприкосновенияразных сознаний»207.Анти-традиционалистский подход к творчеству формировался постепеннои выдвинулся на первый план в Новое время208.
Разумеется, утверждение егобыло подготовлено Ренессансом, актуализировавшим антропоцентрическиеинтенции в культуре, однако сама эпоха Возрождения принадлежит скореетрадиционалистскому периоду мировой истории. Ю.М. Лотман писал в связис этим: «Человек Ренессанса стремился ощутить свои корни… и былубежден,чтопрерваннаяисториячеловечествав егоэпохувозобновляется»209. Позднее, в условиях господства классицизма, канон (каквдохновляющий образец и прецедент), по мысли С. Бройтмана, мало-помалууступаетместо«закону»(т.е.внешнемуправилу,формальномупредписанию)210, что в свою очередь провоцирует ощущение «нормы» каквнешнего принуждения, связывающего творческую свободу.Из Введения к книге Л.Я.
Гинзбург «О лирике»:«По мере разложения этой системы (риторической, дедуктивной – О.С.), помере роста новых социальных идей эстетический канон классицизма из205Там же. С. 68-69.Там же. С. 79.207Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1972. С. 135.208Подробнее об этом в коллективном исследовании: Аверинцев С. С., Андреев М. Л., Гаспаров М. Л.,Гринцер П. А., Михайлов А. В. Категории поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика.Литературные эпохи и типы художественного сознания. Сб.
статей. М., 1994. С. 3-38.209Лотман Ю.М. Архаисты — просветители // Тыняновский сборник. Вторые Тыняновские чтения. Рига,1986. С. 194.210Бройтман С.Н. Историческая поэтика // Теория литературы: в 2-х томах. Под ред. Н.Д. Тамарченко. М.2004. Том 2. С. 190.206127плодотворного становится мертвящим.
Начинается процесс его распада(деканонизации), столь же длительный и затрудненный, как и процесс егообразования. (…) Романтизм… покончил с теорией подражания прекраснымобразцам, и новизна стала осознанным эстетическим требованием. (…) Сконцом догматического мышления в искусстве, с отходом от чистойтрадиции поэтичность перестает быть чем-то само собой разумеющимся.Отныне потребуется всякий раз ее социальное и эстетическое оправдание»211.С середины XVIII столетия в Европе авторитет ретроспективнорегламентарной традиции чем дальше тем больше начинает восприниматьсякак помеха для творчества.
В течениях европейского предромантизма(барокко, сентиментализм и др.) подготавливается эпохальный переворот,совершившийся на рубеже XVIII – XIX веков и приведший к утверждениюновой культурной парадигмы, период господства которой называют поразному: эпохой историзма, эпохой модерна, периодом «креативизма» (В.Тюпа),«индивидуально-творческой»эпохой,временем«поэтикихудожественной модальности» (С. Бройтман) и т.д.
Дедуктивное мышление,оперирующее универсалиямииценностямикак «готовым словом»,стремительно сдает свои позиции, уступая место индуктивным стратегиямсознания. Многовековой период господства всеобщего канона сменяетсяновой исторической формацией, на первый план в которой выдвигаетсяиндивидуальноетворчествокакспособсвободнойсамореализациисуверенного субъекта. Если «риторическая» эпоха, пришедшая некогда насмену архаике, провозгласила задачу теоретического обоснования традиции,то индивидуально-творческая эпоха поставила под вопрос саму ценность инеобходимость культурного преемства, что повлекло за собою не толькомощную инерцию скепсиса и отрицания, но и серьезные попыткифилософско-проблематического осмысления духовно-жизненной значимостиопыта веков (в этой связи заслуживают быть упомянутыми, в частности,211Гинзбург Л.Я.
О лирике. Л., 1979. С. 11.128усилия таких мыслителей и теологов, как Э. Бёрк, Ф. Ламеннэ, Л. де Бональди др.).Романтизм первой трети XIX века вошел в литературу на волне активногонеприятиятрадиционныхпредписаний«нормативного»искусства,сковывающих (как представлялось) чудесную свободу художественногосознания. Между тем примерно в это же время обнаруживается, что от«естественной» традиции – как невольной памяти, связи, генетическогородства – не так уж просто отмежеваться, поскольку она подстерегает накаждом шагу.
Зреет осознание того, что преемственность сложнее и глубжепростого ученичества, подражания, повторения. Романтики решительновступаливконфликтсклассицистскимирегламентациями,норуководствовались не столько жаждой тотального разрыва с прошлым,сколько установкой на эстетически мотивированное «нарушение», сдвигвнутризаданногоценностно-смысловогопространства(причемсамообостренное переживание этого «отклонения от нормы» было возможнымлишь на фоне относительной устойчивости общей парадигмы). Отважнорасширяя диапазон творческих стратегий, романтики при всем желании немоглиполностьюобойтисьбезмноговековогофондаклассическихаксиологем и общезначимых универсалий.
В основе всех новаторскихдерзаний лежало стремление не столько отвергнуть традицию, сколькопереосмыслить ее, освободить от инерции и всяческих стереотипов212. Взглядна преемственность как на подчинение внешнему канону все большепотеснялся восприятием ее в качестве интуитивного, органическоговпитывания духовно-ценностного содержания минувших эпох. Все болеезаметную роль начинала играть историчность культурного сознания,проявляющаяся в стремлении соизмерять любые теоретические конструкты среалиями и неповторимыми особенностями конкретного времени. Рослоосознание национальной специфики традиционных ценностей и особой212То, что подобные интенции косвенно способствовали созреванию деструктивных и нигилистическихумонастроений, - отдельная тема, которой мы коснемся ниже.129значимости«местногохудожественныхколорита»построениях.вфилософско-эстетическихСказываласьнасущнаяинеобходимостьнационально-ориентированного освоения сокровищ культуры, глубинногоприобщения к родной «почве» и к самому существу народного духа, что всвою очередь заставляло впервые всерьез задуматься над вопросом омножественности культур и над проблемой «чужого» – иного, разного ипринципиально отличного от «своего» (в полной мере проблема Другогоприобретет актуальность не раньше XX века).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
