Диссертация (1149079), страница 33
Текст из файла (страница 33)
А. Добиаш- Рождественской, больше не переиздавался.В 1924 г. Ольга Антоновна опубликовала монографию «Западныепаломничества в средние века»359. В этой работе, на основании большойисточниковой базы, она показала генезис паломнических традиций, их специфику.Добиаш-Рождественская О. А. Культ святого Михаила в латинском средневековье.
Петроград, 1917С. 3Там же. С. 388359Добиаш-Рождественская О. А. Западные паломничества в средние века / Проф. О. А. ДобиашРождественская. СПб., 1924. 72 с.; Западные паломничества в средние века / О. А. ДобиашРождественская; Федеральное агентство по культуре и кинематографии Российской Федерации, Гос.музей истории и религии. СПб., 2006. 141 с.357358147Работачастичноперекликаетсясеедиссертационнымисследованием,посвященном архангелу Михаилу, в ней детально описаны особенностипаломнических практик, связанных с культом архангела.Интерес О. А. Добиаш-Рождественской к народной религиозности привел еек участию в заседаниях «кружка Маторина», проходивших в Музее историирелигии АН СССР, участники которого обсуждали различные проблемы «живойрелигии».
К сожалению, Ольга Антоновна, не успела прочитать свой доклад«Наблюдения над культом камней в Северо-Западной Франции», но в ее архивесохранился черновик, который недавно был опубликован 360. Ее доклад былвключен в повестку дня заседания группы 27 мая 1934 г., но переносился сперва наосень, а затем — на 3января 1935 г. В этот день должно было состояться юбилейноезаседание, посвященное пятилетнему юбилею работы группы. Оно не состоялосьпоскольку в этот день Н. М.
Маторин был арестован, и позже расстрелян.Репрессиям подверглись почти все участники заседаний.3.4. Развитие изучения религиозных верований в контексте антропологии иэтнографии: Л. А. Мерварт и С. А. Ратнер-ШтернбергВ начале XX века происходит активное развитие и реорганизация Музеяантропологии и этнографии имени Петра Великого в Петербурге. Стараниямисотрудников музея под руководством его директоров – талантливых ученых иорганизаторов науки – В.
В. Радлова и сменившего его Л. Я. Штернберга, МАЭ занесколько лет вырос до международного уровня. Значительно увеличив штат иобновив коллекции путем сотрудничества с европейскими и американскимимузеями, активной экспедиционной деятельности, а также получив новыеэкспозиционные площади (а к 1925 году вернувшись в историческое зданиеЧумакова Т. В., Шахнович М. М. Почитание камней в повседневной культовой практике (поматериалам докладов исследовательской группы по изучению бытового православия и религиозногосинкретизма под руководством Н.
М. Маторина. 1933—1934 гг.)//Электронный научно-образовательныйжурнал «История». T. 7. [Электронный ресурс]. Доступ для зарегистрированных пользователей. URL:http://history.jes.su/s207987840001320-1-1, 2017360148Кунсткамеры), музей стал центром комплексного изучения этнографии народовмира. Новый статус музея способствовал также развитию исследований, связанныхс изучением религии, значительно расширив их географию. Именно в стенах музеяи в процессе организованных им экспедиций ученые начинают активноисследовать религиозные воззрения народов Северной и Южной Америки, Индии,Африки, Азии и других географических и культурных регионов.В 1914 году в рамках расширения коллекции, а именно, созданияэкспозиционной части, посвященной Южно-Азиатскому региону, в Музейантропологии и этнографии началось планирование экспедиции на остров Цейлон.Основной задачей, помимо пополнения индийской коллекции был сбор сведений оматериальной и духовной культуре о различных народах, населявших Индию иЦейлон.
Особый интерес представляла современная религиозная ситуация наданных территориях. Программу для сбора сведений и предметов будущейколлекции составляла специально созданная по этому случаю комиссия, активноеучастие в работе которой принимали ученые-индологи С.
Ф. Ольденбург иФ. И. Щербатской. Исполнителями же были назначены А. М. Мерварт иЛ. А. Мерварт361.Людмила Александровна Мерварт, дочь доцента Военно-Медицинскойакадемии, врача А. М. Левина, отправленного в 1897 году в Индию для борьбы сэпидемией чумы. Высшее образование она начала на романо-германскомотделении историко-филологического факультета Высших женских курсов. Накурсах была возможность дополнительно обучаться языкам, и Л. А. Мервартвыбрала санскрит – рассказы отца об Индии наложили свой отпечаток наформирование научных интересов девушки.
Занятия санскритом на индийскомотделении восточного факультета у крупнейшего индолога того времениН. Д. Краснодембская Л.Я. Штернберг и индийская экспедиция МАЭ // Лев Штернберг — гражданин,ученый, педагог. К 150-летию со дня рождения: [сборник научных статей] / Ред. Е. А. Резван.
СПб., 2012.С. 34–35361149С. Ф. Ольденбурга проходили очень успешно, студентка имела способности кизучению языков362.Продолжение образования было связано с определенными трудностями – вэтот период вопрос об обучении женщин в университете с правом на сдачуэкзаменоввсеещеоставалсядискуссионным,аокончаниекурсовнеприравнивалось к университетскому образованию. Людмила Александровнапопала в число тех трех выпускниц курсов, которым в 1911 году по их прошениюв министерство народного просвещения позволили сдать государственный экзамендля получения университетского диплома.Этот случай произвел резонанс – уже на следующий день после получениядевушками разрешения новость об этом была напечатана в газетах Петербурга,Москвы, Киева и Одессы.
Остался он и в воспоминаниях Л. А. Мерварт (тогда ещеЛевиной), равно как и экзамены, которые пришлось сдавать скептическинастроенной комиссии, во главе с филологом В. В. Латышевым – противникомженского равноправия и образования. Надеявшийся отговорить девушек от сдачиэкзамена, председатель комиссии сообщил им о сокращении сроков и увеличенииколичества сдаваемых дисциплин – вместо трех им нужно было сдать тринадцатьпредметов. Сама Людмила Александровна с прекрасным чувством юмораописывает этот инцидент: «Экзамен по санскритскому языку, совершенно невходивший в программу романо-германского отделения, В.
В. Латышев приберегпод самый конец как неотразимый аргумент. Он не знал, что я все это времяпосещала лекции по санскриту на индийском отделении восточного факультетауниверситета. Тут я, разумеется, сказала Латышеву, почему экзамен посанскритскому языку меня совсем не пугает. Это объяснение застало профессорасовершенно врасплох. Он ударил кулаком по столу и воскликнул: «Вот я жеговорил, что надо назначить литовский язык».
У нас литовский язык непреподавался, но среди моих приятелей студентов был специалист посравнительному языкознанию – Литовец Казимир Казимирович Бугас. Ему нужноВигасин А. А. Александр и Людмила Мерварт: у истоков отечественного цейлоноведения идравидологии // Репрессированные этнографы: Вып. 2 / Отв. ред., сост. Д.
Д. Тумаркин. М., 2003. С. 376362150было знание немецкого языка, которым я и занималась с ним в обмен на урокилитовского языка. В ответ на восклицание Латышева я сказала: «Знаете, дайте мнелитовский язык 14-м экзаменом. Я по-литовски стихи пишу»363.Эти воспоминания отражают социокультурный контекст, в котором нарубеже веков развивалось женское образование и участие женщин в науке: получиввозможность посещать высшие женские курсы, женщины проходили черезсложности общественного характера, пытаясь получить возможность работать вгосударственных учреждениях, а также сталкивались с устоявшимися в культурестереотипами и предрассудками в лице таких профессоров, как В.
В. Латышев.Однако, Л. А. Мерварт справилась с поставленной перед ней задачей, и сдалавсе экзамены. Получив диплом, она начала преподавательскую деятельность вгимназии. Вскоре ей представилась возможность в полной мере применитьполученное образование и реализовать свои навыки в знании языков, а такжеразвить научные интересы. Ее мужу, доктору философии Гейдельбергскогоуниверситета А. М. Мерварту, работавшему в Музее антропологии и этнографии,было предложено отправиться в экспедиция на остров Цейлон. Когда всесопутствующие подготовке поездки вопросы были улажены, супруги отправилисьв свою первую научную экспедицию, которая, хоть и продлилась на два годадольше из-за войны, но принесла результаты как в научном отношении, так и вмузейном.Индия, изученная к началу XX века в основном в отношении древнихсанскритских текстов и религии, предстала перед исследователями совсем с другойстороны.
Они обратились к полевым исследованиям народных культов ирелигиозныхпредставлениймалоизученныхиндийскихплемен,анализувзаимодействия религии народной и буддизма, а также привносимого на ихтерриторию влияния со стороны индуизма. Знание языка, а также глубокий интереск изучению народов, среди которых ей пришлось оказаться, послужили для Л. А.Мерварт хорошей основой для плодотворного изучения народной религиозности иМерварт Л. А.
Как бестужевки впервые сдавали государственные экзамены в 1911 году / СанктПетербургские Высшие женские (Бестужевские) курсы (1878–1918 гг.). Л., 1965. С. 246363151фольклора. Исследователь А. А. Вигасин отмечает такую запись в полевомдневнике Людмилы Александровны:«Из их ответов, конечно, будет вытекать нечто совсем другое, чем то, чемуучил Будда; но лично меня живая религия интересует едва ли не больше (во всякомслучае, не меньше), чем доктрины Учителя.
Ведь душа, характер народаотражаются в живой вере, в высокой же философии Будды проявляются лишьвершины, которых достигают немногие лучшие люди, выдающиеся представителирелигиозной мысли. Масса же народная идет иной дорогой. Почему мне так важнаэта дорога? Как религия кладет свой отпечаток на человека и воспитывает его, таки человек предлагаемое ему учение выкраивает и отделывает так, чтобы оно емупришлось бы впору. На этой обработке выявляется душа народная. И, в своюочередь, претворенная, часто низведенная со своих высот, нисколько, может, дажене напоминающая основное учение, религия вливается широкой струей в народноемировоззрение и изменяет его русло. Поэтому-то знать ее нам так важно дляпонимания страны и людей 364».Таким образом, наблюдая за бытом сингальцев, Л.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
