Диссертация (1144866), страница 73
Текст из файла (страница 73)
На первый взгляд она отличалась явно выраженной медлительностью (вопреки заявленной спешности по ряду законопроектов). За длинный отрезок времени(приблизительно в три года) парламентарии успели рассмотреть и одобрить лишьчетыре законопроекта. Причину невысоких темпов законотворчества стоит искатьне в «человеческом факторе». Все политические фигуры, в той или иной степени339занятые в работе (прежде всего, руководители и члены профильных комиссий,председатели Думы, представители заинтересованных ведомств), показали высокие гражданские и деловые качества. Не нужно усматривать искомую причину и вредких противоречиях между депутатами и Госсоветом.
Если они и были, то явились скорее эпизодом, а не тенденцией.Между тем, при ближайшем рассмотрении процедуры прохождения всехстадий законодательной деятельности приходим к выводу о том, что ее механизмбыл далек от совершенства. Долгие промежутки между заседаниями (комиссионными и/или общими собраниями), полемичный и длительный характер прений,неограниченное время нахождения законопроекта в Госдуме и др.
свидетельствовали об отсутствии объективного временного регламента. Так же не следует забывать, что помимо проектов о борьбе со шпионажем, думцы были обремененыдругой «законодательной вермишелью».Главным критерием эффективности законодательных решений была не скорость их принятия, а конечный результат. Его воплощением стало высокое качество принятых правовых норм (системное качество). А сами законы, в бóльшейчасти, явились оборотной стороной профессионализма их разработчиков, а такжезанятых в итоговой «доводке» проектов думских комиссий.
Показателем системности их усилий стал конструктивизм и склонность к деловому содружеству иединству. Комиссия по НЗП показала примеры длительного и инициативноговзаимодействия с авторами законопроекта «О присвоении Приамурскому генерал-губернатору постоянных полномочий по изданию обязательных постановлений, ограждающих вверенный ему край от иноземного шпионства (1909 –1910 гг.)», намерение еще более увеличить его карающую силу.
КГО и комиссияпо судебным реформам демонстрировали практику солидарности и взаимопонимания в ходе совершенствования положений законопроекта о шпионаже, умениеидти на компромисс.Способность договариваться по «краеугольным» вопросам законотворчества, предопределило дух сотрудничества (взаимодействия) в этой же плоскости340между депутатами (КГО) и представителями ГУГШ. Ни одно предложение военного ведомства не было оставлено без внимания депутатского корпуса.Системная коммуникация (внутренние и внешние межличностные связи иконтакты), выработанная в процессе многоуровнего законотворчества, свидетельствовала о целостном характере формирующейся СМПУ ВБР.
Другим отличительным свойством глобальной системы был межведомственный подход к ее созданию. Чувство солидарности и взаимной ответственности объединило депутатский корпус, депутатов и руководство военной разведки, юристов Минюста в деле совместной разработки законопроектов по контршпионажу и построения фундамента государственной безопасности.Межвоенное (региональное и всероссийское) контршпионское уголовноезаконодательство и закон об увеличении «контрразведывательного бюджета» получили свое одобрение в период функционирования Государственной Думы со2 июня 1909 г.
по 9 июня 1912 г. Принятие положительного решения в данныйвременной отрезок оказалось не столько случайностью, сколько закономерностьюпо ряду причин. Во-первых, большинство депутатов III созыва представляли члены партии «Союз 17-го октября». Они же входили в руководство Госдумы(Н.А. Хомяков, А.И. Гучков, М.В. Родзянко, А.Ф. Мейендорф, С.И.
Шидловскийи М.Я. Капустин) и комиссии по государственной обороне. Следовательно, всезаконопроекты, совпадавшие по духу с представлениями доминирующей политической фракции о силе, единстве и нерушимости России, находили единогласиеи политическую поддержку.Во-вторых, учитывая личную симпатию к А.И. Гучкову (в первое время егоруководства нижней палатой представительного органа власти) со стороны Николая II1 и «весьма доверительные отношения» политика со П.А. Столыпиным2,многие из реформаторских идей «октябристов» (и, тем более, лоббируемые имизаконопроекты против шпионажа и госизмены) облекались в ранг государственных приоритетов. Членство же двоюродного брата П.А. Столыпина барона12Савич Н.В. Воспоминания.
С. 80-81.Гучков А.И. Корабль потерял свой курс. М., 1991. С. 4.341А.Ф. Мейендорфа в партии «Союз 17-го октября» (в ее центральном комитете)могло способствовать благожелательному отношению второго лица в государствек результатам ее парламентской деятельности.И, в-третьих, время функционирования Государственной Думы III созывасовпало с рождением комиссии по государственной обороне и кульминацией в ееработе. Комиссия стремилась оказывать деятельное содействие всем предложениям Военного министерства и Минюста, направленным на усиление вооруженныхсил государства и упрочнение его обороны. Чувство гражданской ответственности и патриотический настрой депутатов вызывали ответную реакцию со стороныинициаторов законопроектов.
Обстоятельные представления военных и юристовраскрывали природу шпионажа и разрушительные последствия от его силы. Апредельно откровенные выступления в закрытых заседаниях комиссии приковывали взоры к тонким граням обсуждаемых проблем. Ожидаемым итогом тесногосотрудничества стало обновление и одобрение соответствующих законопроектов.Будучи более опытным законосовещательным учреждением Российскойимперии, Государственный Совет являлся предпоследней инстанцией на путиследования любого законопроекта (в том числе четырех проектов по линии борьбы со шпионажем). Их рассмотрение в комиссиях и общем собрании характеризовалось не только спешностью, но и личной/групповой ответственностью искрупулезностью.
Такой подход к выполнению профессиональных обязанностейвыступал гарантией своевременности и качества итогового «законотворческогопродукта».На подпись императору Николаю II поступали безупречные законопроекты,ни единожды не возвращавшиеся на доработку.Государственный Совет внес значительную лепту в совершенствованиепроектируемых норм права. Получив юридическую силу, большинство из нихбыло призвано помочь российскому государству стабилизировать ситуацию на«невидимом фронте» борьбы с иностранными шпионами (и изменниками родины)и взять инициативу в свои руки.342Высшие государственные органы и учреждения не сумели вовремя идентифицировать военно-шпионские угрозы (находившиеся уже в процессе своей эволюции).
Реализация законопроектов о Волынской губернии и ВКФ попала в разряд не имеющих перспективы. В прошлом остался тот период, когда следовалоразумно (обоснованно) и последовательно ограничивать иностранное землевладение в Юго-Западном крае, когда еще не достигла критической массы германоавстрийская колонизация и не начали говорить о внешней военной угрозе пограничной безопасности со стороны переселенцев. Не вернуть было и те годы, когданационально-сепаратистские тенденции в Финляндии находились еще в зачаточном состоянии.Не сумев законодательно минимизировать политическую опасность, исходившую от непредсказуемых в военном отношении немецких колонистов близстратегических объектов на западе, юго-западе и «потенциально мятежных» финнов на северо-западе, законосовещательные учреждения утратили контроль надсложной оперативной ситуацией (по линии шпионажа).
Ее разрешение наступилолишь в первые месяцы войны с Германией и ее союзниками.343ЗАКЛЮЧЕНИЕДостижению цели проведенного исследования способствовали решение поставленных задач и совокупность полученных научных результатов (оценок, выводов, уроков, тенденций, закономерностей).Дана оценка особому отношению Николая II и некоторых видныхгосударственных деятелей к проблеме внешних военных угроз безопасностиРоссийской империи.До наступления Первой мировой войны позиция самодержавия по отношению к проблеме иностранного шпионажа так и не сформировалась. Это сталоследствием отсутствия тождества во взглядах глав центральных и местных (генерал-губернаторских/военно-губернаторских) органов управления и самого царя.Одни из них не подозревали о наличии шпионской угрозы, или не уделяли ейпристального внимания.
Вплоть до 1909 г. В.Н. Коковцов не считал иностранный(азиатский) шпионаж актуальной проблемой. П.Ф. Унтербергер, информировавший официальный Санкт-Петербург о приближающемся японском вторжении иреальности японского шпионажа в Приамурье, в восприятии министра финансовбыл не более чем «паникером». Такого же мнения придерживались Николай II 1,морской министр С.А.
Воеводский и министр иностранных дел А.П. Извольский.Однако нужно отдать должное профессионализму, смелости и порядочности последнего из них. Уже в конце января 1909 г. Александр Петрович не только убедился в фактическом существовании японских агентов на Дальнем Востоке (и целесообразности противостоять им), но и подтвердил верность сведений о шпионской угрозе, поступавших от приамурского генерал-губернатора.1Недоверчивое отношение к тревожным сообщениям от П.Ф. Унтербергера не помешало царю вскоре изменить свой подход к проблеме японского шпионажа и поддержать все тогоже начальника Приамурья в его стремлении к расширению своих должностных полномочий поборьбе иностранными шпионами в подведомственном крае.344Другие министры, озадаченные подавлением революционного движения1905 - 1907 гг. и последовавших после завершения его активной фазы протестныхнастроений в государстве, полагали, что между обеспечением внешних интересовего безопасности и охранением внутренних основ знак равенства ставить недопустимо.
Поэтому они делали свой выбор по обыкновению в пользу немедленнойи окончательной ликвидации видимых угроз.В царском окружении были и те, кто, отличаясь нестандартностью и дальновидностью мысли, сумели не только идентифицировать проблему шпионажа,но и увидеть в ней актуальную угрозу целостности и независимости Российскойимперии. Понимая, что в непростых условиях одновременного противоборства сполитической и общеуголовной преступностью, а также сдерживания натискашпионов иностранных разведок, Департамент полиции МВД исчерпывает своивозможности, его директор М.И. Трусевич дал импульс становлению дополнительной структуры безопасности (контрразведывательных отделений).
В ее построении было занято первое межведомственное совещание по организации борьбы с военно-преступными (шпионскими) проявлениями, объединившее под своимначалом представителей МВД (главой совещания был сам директор департамента), Военного и Морского министерств.Это и последующие заседания в указанном формате, как, собственно, и самаидея объединения усилий охранительно-оборонительного блока и создания на ихоснове единой службы контрразведки, не получили бы практического воплощения без личной заинтересованности и занятости П.А. Столыпина. Совмещая посты министра внутренних дел и председателя правительства, вплоть до своей трагической гибели, он вел активную переписку с военным министром, министроминостранных дел, генерал-губернаторами Приамурского края и другими крупными военными и гражданскими деятелями на предмет скорейшей оптимальнойразработки политического курса на борьбу со шпионажем.3) Наряду с отсутствием единообразной позиции российского государствапо проблеме шпионажа, также невыработанным представляется общее отношениевласти к вопросам утраты военно-значимых сведений в правительстве и законо-345совещательных учреждениях (с их последующей публикацией в газетах).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
