Диссертация (1098033), страница 53
Текст из файла (страница 53)
Воспоминания. Эссе. СПб., 2002. С. 172, 270. Далее в параграфе все цитатыиз Л. Гинзбург приводятся по этому изданию с указанием страницы в скобках.256мироукладом. Одним из последствий осуществления данного подхода вискусстве стало постепенное размывание того, что в XX веке литературоведы(вслед за М. Бахтиным) стали называть эстетическим объектом, – тогореферентного и реального для всех (участников дискурса) целого, на котороесинхронно направлены сознания автора и адресата; того, к чему отнесенатворчески-преображающая воля художника и с чем неизбежно соотноситсозданное рецептивно-интерпретирующая воля читателя. Дразня заманчивойперспективой радикального высвобождения всех потенциальных ресурсовсубъективности, это умонастроение исподволь подрывало самые основысемиотического (и эстетического) взаимодействия автора и адресата,разрушало почву всякой коммуникативности. С другой стороны, утратаобъекта с неотвратимостью, закономерно вела к размыванию субъектнойбазы сознания.
Субъект со всем его мнимо-безграничным всемогуществомвоображения как бы повисал в безвоздушном пространстве тотального«ничто».Интересно, что уже в одной из ранних статей («Предчувствия ипредвестия», 1906) Вяч. И. Иванов, характеризуя «уединенное сознание»,употребляет латинское слово, которое ныне, превратившись в термин, сталоедва ли не визитной карточкой идеологии постмодерна: «В миросозерцанииромантика… жизни противостоят сновидения, “simulacra inania”523». Притаком умонастроении, убежден Иванов, и настоящий трагизм в искусствестановится невозможным, поскольку «трагизм возможен только там, гдесталкивающиеся силы одинаково реальны и принимаются всерьез, без всякихскидок»524.
(Ср. с утверждением В. Тюпы: «…человек является эстетическимсубъектом только в присутствии эстетического объекта…»525.)Инициированный неотрадиционально мыслящими творцами поворот кобъективному осуществлялся через свободное и ответственное приятие523В переводе с латыни – бесплотные тени, пустые сновидения. «Симулякр» - одно из ключевых понятий впостструктуралистской идеологии.524Иванов Вячеслав.
Собр. соч. / Под ред. Д.В. Иванова и О. Дешарт; Т. 1-4, Брюссель, 1971 – 1987. Т. 1. С.242.525Тюпа В.И. Литература и ментальность… С. 68.257всеобщего тезауруса культуры как безусловной реальности, с которой нельзяне считаться – не потому, что она репрессивна, а потому что она реальна.Возвращение объекта возвращало и субъекту онтологическую опору, делалоего в полной мере субъектом, т.е. таким началом, которое опознается иопределяется исключительно в отношении к Другому.
Возобновление живогоощущения реальности в поэзии постсимволизма переживалось с усиленнойостротой, как чудесное откровение (О. Мандельштам: «Так вот она –настоящая, / С таинственным миром связь!»). Однако такое переживание нетолько вдохновительно, но и страшно, поскольку слишком ко многомуобязывает творца. (А. Ухтомский называл это «страшной ответственностьючеловека перед каждым моментом жизни»526.) Обратной (и диалектическизакономерной,необходимой)сторонойвозвращеннойбытийностистановилась онтологическая ответственность или, по Л. Гинзбург,«самоограничение чувством реальности» (188).В творчестве неотрадиционально ориентированных писателей крепнетсознаниенеразделимостисвободыионтологическойпричастностиобъективному, сверхличному, осознание того, что всякая продуктивностьвозможна лишь при условии укоренённости субъекта в твердых основанияхмиропорядка. Вследствие этого сама символика зависимости, связанности,необходимостисчитатьсяснепреложнымутрачиваетнегативныеконнотации.
«Всё прекрасное трудно» - эта древнегреческая максима вполнемогла бы стать девизом неотрадиционалистов. Тяжесть, трудность всякогоподлинно созидательного акта понимается как признак, удостоверяющий егодостоверность и бытийную ценность («правоту», по Мандельштаму). Одиниз крупнейших мыслителей неотрадициональной направленности ЛидияЯковлевна Гинзбург527 писала: «Чего стоит идеология (в том числе религия),если она не помогает и не мешает человеку жить (то есть не требует от него526Ухтомский А.А. Интуиция совести. Письма.
Записные книжки. Заметки на полях. СПб., 1996. С. 274.Л.Я. Гинзбург начинала как ученица филологов и поэтов авангардной ориентации, и в современномкультурном сообществе ее имя чаще ассоциируется с авангардизмом в искусстве, науке и философскоймысли. Между тем зрелая эссеистика и философская проза Гинзбург 40 – 80-х годов, на наш взгляд, взначительно большей мере принадлежит неотрадиционализму.527258жертв и не придает ему стойкость)»528 (117).
Тема затрудненности, даже«мучительности», как надежного критерия подлинности многократновозникает в «Записях» Л. Гинзбург. Сама дневниковая форма записокявлялась для неё фактором неудовлетворенности, как слишком легкий,лишенный «сопротивления» путь творческой самореализации. Она мечтает оромане, как о просторной, но всё же подчиненной непреложнымархитектоническим нормам «рамке» литературного письма.
Если пишешь «встол», убеждена Л. Гинзбург, «едва ли можно хорошо писать. (…) Возникаетзловещая легкость. Нет железной проверки на нужность, и потому неткритерия оценки» (188-189). Однако «тяжесть недобрая» в процессетворчества призвана преобразиться в легкое иго, в прекрасное творение (ср. уМандельштама: «…из тяжести недоброй и я когда-нибудь прекрасноесоздам»529).Понимание смысла, идеи, ценностного принципа как силы, силового (а нетолько знакового или семантико-эстетического) явления, с которым при всемжелании невозможно не считаться, весьма характерно для Гумилева,Ходасевича, Вяч. Иванова, Мандельштама, О. Седаковой.
Однако дляподлинной и высшей ответственности перед всеобщей действительностьюнедостаточно одного признания реальности мира (ведь реальным может бытьи злой, уродливый, бессмысленный мир). Требуется также осознание того,что дар жизни в основе своей есть Благо и Ценность. Разумеется, такаяустановка не имела в неотрадиционализме ничего общего с добродушнойидилличностью. Бытие провозглашалось благим не в своей эмпирическойданности, а в своем замысле, в своей потенции и энтелехии (Блаженство иБлаго с этой точки зрения – глубинная сущность жизни). В статье«Размышления об установках современного духа» Вяч. Иванов писал:«Положительною ценностью является сама готовность принять полностьюсуществование, считать его даром желаннейшим и драгоценнейшим,528Л.
Гинзбург неоднократно прямо и косвенно заявляла о своей безрелигиозности, однако в её эссеистикеприсутствуют замечательно глубокие суждения о природе религиозного сознания.529Мандельштам О.Э. Полн. собр. соч. и писем в трех томах. М., «Прогресс-Плеяда». 2010. Т. 1. С. 49.259благословлять его не только за радости, которые оно обещает или доставляет,но и за страдания, которые оно неизбежно приносит…»530. В отличие оттрадиционалистских эпох такая позиция была уже не самоочевидной, не«естественной»531, а своего рода новостью, новым словом на фонедоминирующего мироотрицания, несла в себе оттенок мировоззренческогопарадокса.В неотрадициональной среде зрело понимание того, что высшие ценности– не только и не сколько неодолимая необходимость, фатальный «закон»,сколько инспиративное, окрыляющее и радостотворное начало. Этот тезис,бывший некогда теоретически безусловным, доктринально непреложным,априорным, теперь переживается как поразительная весть, экзистенциальноеоткрытие.
Тотальный пессимизм, скепсис, огульное отрицание выглядят наэтом фоне исчерпавшей себя и непродуктивной формой мировосприятия,разновидностью духовного и творческого тупика. В этой связи опять жеочень характерны суждения Л. Гинзбург: «Разговор о том, что жизнь пустаяи глупая шутка, – самый несвоевременный <…> Потому что именно в 20веке кончился давно начатый разговор о тщете жизни и начался другойразговор – о том, как бы выжить и как бы прожить, не потеряв образачеловеческого.
Чем больше говорит искусство об этом, тем оно современнее.И еще современное искусство, по-видимому, должно говорить также осчастье и красоте. Потому что счастье и красота – реальный наш опыт…<…> то разрушаемое, против чего работают небытие и оскудение, унижениеи боль» (198). «Продуктивно искусство, - говорит она в другом месте своих«Записей, - которое… показывает или стремится показать этическуювозможность жизни… в обстановке катастроф 20 века» (390).Однимизпоследствийторжествадивергентногосознаниясталовосприятие мира как хаоса.
Поначалу, в период романтизма, совершаласьтворчески530вполнеоправданнаяреабилитацияиррационального,Иванов В. Собр. соч. … Т. 3. С. 358.Она могла быть субъективно естественной, как у Пастернака, но уже не могла быть естественной в«акустике» эпохи, в культурном контексте.531260непознаваемого.
Декадансное сознание довело эту тенденцию до такойступени, когда само присутствие в мире порядка, смысла, логосностиоказалось поставлено под сомнение, а то и полностью отвергнуто. Даннаяустановка была унаследована и радикализирована авангардом. Но это былуже не поэтичный «родимый Хаос» романтиков и Тютчева, не «стихия»,которая «для сердца смертного таит неизъяснимы наслажденья» (блоковскоевосхищениестихиейбылоскореерецидивомромантико-тютчевскойзачарованности), а либо бессмыслица, враждебная и зловещая (в декадансе),либо косное «вещество», которое можно расчислить математически илибиохимическиииспользоватьвсвоихинтересах(всциентистскиокрашенном футуризме).Важнойособенностьюнеотрадициональныхустремленийбыланацеленность на реабилитацию самой идеи общебытийного Смысла нетолько как «порядка» (для этой функции вполне сгодились бы пресловутые«законыматерии»),благоговейногонокакпоклонениятакогоиненачала,котороедопускаетзаслуживаетбесцеремоннойманипулятивности.
По словам Л. Гинзбург, «смысл – это и есть структурнаясвязь, включенность явления в структуру высшего и более общего порядка.(…) Структуры иерархического ряда жизнеосмысления, вмещаясь друг вдруга, набирают высоту. Так что смысл и ценность образуют неразложимоепереживание» (568-569).С пафосом иерархичности и с интуицией Высшего начала (Абсолюта)тесно связана неотрадициональная поэтология, концепция вдохновения,творческого акта, представления о предназначении художника.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
