Диссертация (1098033), страница 52
Текст из файла (страница 52)
С. 11-12.509Тюпа В.И. Дискурсные формации. М., 2010. С. 124-136. См. также: Скляров О.Н. «В заговоре противпустоты и небытия»… С. 98-113.510Эпштейн М.М. Парадоксы новизны. М., 1988. С. 161, 165.251культурных традиций»511. Эта ситуация в искусстве ХХ века меткоохарактеризована Г.А. Белой: «Из творческого акта ушло то, что было егоонтологической характеристикой: доверие к самодвижению, саморазвитиюжизни и доверие к художественному образу, органическим и таинственнонепостижимым образом связанному с саморазвитием жизни»512. Cутьнеотрадиционализма, таким образом, следует видеть в «восстановлениионтологического статуса художественности» (ЛиМ, 180).В.
Тюпа считает, что русский неотрадиционализм, имея своимисторическимзародышем«семантическуюопределенностьпоэтику»впоэмуГумилеваакмеистов,тройственном«Блудный«обретаетпротивостояниисын»итипологическуюсперманентномимикрирующим авангардом и монументально инертным соцреализмом»(ЛиМ, 181).
Помимо Бахтина, считает ученый, философская культурарусского неотрадиционализма может быть представлена, например, именемП.А. Флоренского, а также деятельностью так называемых «китежан»(словечко В.Н. Турбина, получившее у В.Е. Хализева определенностьтермина513).«Соборности»неотрадиционализма,конвергентногочужданесознания,толькоубежденконцептологтоталитарностьсознанияавторитарного, но и анонимно-роевая соборность средневековья. Этоперсоналистическаясоборность«живогонравственногообщенияличностей»514, «такое соединение, где соединяющиеся личности достигаютсовершенного раскрытия и определения своей единственной, неповторимойи самобытной сущности, своей целокупной творческой свободы, котораяделает каждую изглаголанным, новым и для всех нужным словом»515.Неотрадиционалистский эстетический дискурс, полагает В.
Тюпа, естьдискурс ответственности. «Свобода и ответственность – неотъемлемые511Хализев В.Е. Опыты преодоления утопизма // Постсимволизм как явление культуры. М., 1995. С. 13.Белая Г. Авангард как богоборчество // Вопросы литературы, 1992, Вып. III. С. 117.513См. у В. Хализева статью «Опыты преодоления утопизма» и работы об А.А. Ухтомском.514Флоренский П.А.
Столп и утверждение истины. М., 1914. С. 74.515Иванов Вяч. Собр. соч. Т. 3. Брюссель, 1979. С. 260.512252характеристикичеловеческогоприсутствиявмире:свободабезответственности – это произвол тирана, ответственность без свобода – этобесправие жертвы. Однако ХХ столетие драматически их развело,превратило в разнонаправленные векторы творческого самоопределенияхудожников, не приемлющих авторитарных норм» (ЛиМ, 191).В интенциях неотрадиционализма, убежден В.
Тюпа, многое помогаетпонять поразительнаямысль М. Бахтина: «Я не могу обойтись без другого, немогу стать самим собою без другого; я должен найти себя в другом, найдядругого в себе (во взаимоотражении, во взаимоприятии)»516. Однако это непросто конкретный биографический читатель.
Это «провиденциальныйчитатель» (Мандельштам) – эстетическая инстанция «нададресата» (Бахтин),тот, кому художественное целое откроется во всей своей полноте исосредоточенности. Попутно В. Тюпа предостерегает от стереотипногосближениятрадициональной«…пассеистическоеконвенциональностидублированиепрошлогосопытапассеизмом:конвергентномусознанию чуждо не менее, чем футуристическая враждебность культурепрошлого…» (ЛиМ, 194).Многие приверженцы неотрадиционализма, утверждает ученый, неслучайно религиозны (хотя и далеко не всегда ортодоксально).
Ведь «чувствоистории», к которому взывал Т.С. Элиот, есть по сути своей христианскийисторизм. Согласно характеристике С.С. Аверинцева, в христианстве«история перестает сводиться к эпическому, почти природному ритму войн,побед, катастроф, она предстает как явление смысла, по своей сложноститребующего интерпретации, как система дальнодействующих связей»517. Дляпоэта, отмечает В.
Тюпа, такие связи есть, в сущности, «чужих певцовблуждающие сны», «блаженное наследство» которых, быть может, «минуявнуков, к правнукам уйдет» (как сказано в стихотворении Мандельштама «Яне слыхал рассказов Оссиана…») (см.: ЛиМ, 196).516517Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. С.
312.Аверинцев С.С. Крещение Руси и путь русской культуры // Контекст. М., 1990. С. 64.253Культурной интенцией данного «направления», по мнению автораочерка«Неотрадиционализм»,следуетпризнатьреабилитациюхудожественности, понимаемой (если воспользоваться формулой Вл.Соловьева) как «созвучие художественной души с истинным смысломмировых и жизненных явлений»518. Это означает не что иное, каквозвращение неклассического искусства ХХ века «к трансисторической итранстекстуальнойреальностиэстетическогообъекта»(ЛиМ,197),отвергнутой авангардом, а вслед за ним и соцреализмом.Основа неотрадиционализма, по В. Тюпе, – это онтологическиответственный внутренний диалог с объектом(ср.
у О. Мандельштама:«…вот она – настоящая, / С таинственным миром связь!»). Важно осознать,что нечто становится культурным объектом той или иной природы (вчастности, эстетическим) лишь в присутствии субъекта, и наоборот: человекявляется эстетическим субъектом только в присутствии эстетическогообъекта.Тогда как авангардистская творческая рефлексия, отмечает В.Тюпа, «мыслит эти стороны всякого духовного отношения альтернативно»(ЛиМ, 197): активность субъекта состоит в «преодолении инертного объекта,в обэриутской ”управляемости” слова» (ЛиМ, 197); или, говоря словами Х.Ортеги-и-Гассета,«субъективностьпроявляетсявдеформацииреальности»519).В основе «механизма ремифологизации художественного мышления»,практикуемой неотрадиционально мыслящими авторами, – считает В.
Тюпа,– лежит метабола (термин М. Эпштейна), которая, согласно дефиниции тогоже Эпштейна, есть «образ, не делимый надвое, на прямое и переносноезначение, на описанный предмет и привлеченное подобие, это образдвоящейсяивместеиндивидуальности,стемувиденнойединойреальности»520.неотрадициональноВкаждоймыслящимпоэтомэстетически, как бы «отображен весь мир до самого конца» (Н. Заболоцкий).518Соловьев В.С. Философия искусства и литературная критика. М., 1991. С. 401.Ортега-и-Гассет Х. Избранные труды. М., 1997. С. 448.520Эпштейн М.М. Парадоксы новизны.
М., 1988. С. 168.519254Ноключевыммотивомсамоактуализациивсежеостаетсямотивпричастности субъективного – объективному. «Эго» здесь онтологическивозрастает и укрепляется по мере приобщения к тому, что больше его.«Пафос причастности, – настаивает В. Тюпа, - эстетическая доминантанеотрадициональной лирики…» (ЛиМ, 199). Слова молодого Мандельштама«На стекла вечности уже легло / Мое дыхание, мое тепло», считает ученый,могли бы послужить эпиграфом ко всей художественной культуреконвергентного сознания. Неотрадиционально ориентированному писателюнужна причастность к объективной стороне жизни, к мировой целокупности,поскольку – в противоположность носителю «уединенного сознания» –«“воображать себя центром даже невзрачного мирозданья» (как признаетсягерой И. Бродского) «невыносимо»521.В то же время неотрадиционализм культивирует несовместимую ссоцреализмом обостренную восприимчивость к неотождествимости однойличности с другими (ср.
с многочисленными мыслями М. Бахтина онеповторимости индивидуального сознания).Один из важнейших и итоговых выводов В. Тюпы: «…если соцреализм –вопреки своему плакатному прогрессизму – стремится возвратить человекаиз тупика уединенности вспять, к более архаичному авторитарному модусусознания, то неотрадиционализм, напротив, предполагает возможностьпрорыва сквозь чистилище одинокого “я” к духовной констелляцииуникальных личностных монад, к сопряженности разнородных культурныхментальностей и интенций» (ЛиМ, 205).***Обогащающим открытием романтизма в свое время стало расширениеграниц реальности и углубление представлений о ней.
Однако дерзновенныйпрорыв за тесные пределы бытия путем эскалации воображения (ср. слермонтовским: «в уме своем я создал мир иной») постепенно приводил к521Бродский И.А. Сочинения. СПб., 1992. Т. 1. С. 7-8.255притуплению трезвого чувства действительности, её «сопротивления»субъективным грезам. Нарастало ощущение, что всё возможно и мирповинуется любым капризам. Пресловутое «двоемирие» превращалось в«многомирие», поскольку у каждого свой неповторимый образ идеальногобытия. Онтологическая «эластичность» новооткрытого миропорядка имеласвоим прямым и закономерным следствием его аксиологическое распыление:сама сфера ценностей становилась податливой и располагающей кавантюрным, безответственным акциям креативного сознания. Объективнаяреальность грозила обернуться дурной бесконечностью субъективныхфантомов, развоплощалась, становилась виртуальной, «необязательной».Своего пика эти тенденции достигли в дивергентно ориентированномискусстве рубежа XIX – XX веков.Онтология, как известно, всегда предшествует аксиологии и служит длянеё необходимым фундаментом.
Подлинная ценность возможна только вподлинно реальном мире. Ценность, как и язык, - явление социокультурное иинтерсубъективное по определению. (Л.Я. Гинзбург: «…ценность не можетбыть определена из ощущений единичного… замкнутого организма. Онаустанавливается за пределами индивида, и потому один из основных еёпризнаков – всеобщность… (…) Ценность – категория связи». И еще однолюбопытное суждение: «Когда ценности объективны, человек уже неатеист…».522)Правда, «уединенное сознание» пыталось и пытается культивироватьплюрально-индивидуалистскоепониманиеценностей.Однакотакаяустановка всегда потенциально чревата абсурдом.
Нацеленность насамочинноеипроизвольноепродуцированиебазовыхпринциповчеловеческого бытия уже несет в себе начало дезонтологизации, так какпредполагает в качестве механизма аксиогенеза личную прихоть, нежелающую считаться с действительным порядком вещей и объективным522Гинзбург Л. Записные книжки.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
