Диссертация (1098033), страница 20
Текст из файла (страница 20)
По мнению Бройтмана, «символ… не частный образныйконструкт, а некий предел, к которому тяготеет эйдетическая поэтика» (ИП,150).«Монологизму»традиционалистскогоавторствапротивостоят«вызревающие… формы мифологически глубинного восприятия слова» (ИП,211). «Гамлет», – считает ученый, – уже рефлексия над нормативномонологическим подходом, так как Шекспир разводит а) тайну, котораяоткрылась Гамлету, и б) пресловутые «слова, слова, слова»; здесь как быпроклевывается «совсем не риторическое отношение к слову» (ИП, 214).Точнее, назревает догадка о том, что слово может быть ограниченным и дажепустым, что не все слова в равной мере обеспечены «золотым запасом»бытийности. Это не отрицание могущества слова, а догадка о его смысловыхвосхождениях и нисхождениях, о его переменной, текучей онтологичности,первое смутное предвосхищение неклассической ментальности.
Шекспир,Сервантес, Басё, полагает автор «Исторической поэтики», обращены к Тайнеи «готовы считаться» с тем, что (здесь он цитирует А.В. Михайлова) «тайна– это не еще не познанное, но непознаваемое» (ИП, 216).Между тем в XVII - XVII веках риторическое слово в значительной мере«утрачивает мифопоэтическую ауру, приданную ему античностью изакрепленную в Средние века»; «Слово больше не творит мир, оно лишь егоупорядочивает…» (КП, 21).
У «плотины» принудительной риторичности какбы скапливается и нарастает готовое прорваться историческое сознание.Автономность и непроницаемость слова, его отгороженность от опытаотныне находятся под угрозой, поскольку «историзм для риторическогослова испытание непосильное» (КП, 21). Первоначально, как мы помним,жанровая форма отождествлялась с текстом-образцом, который в своюочередь отождествлялся с каноном.
Впоследствии «закон» и «канон»расходятся. Второе вытесняется первым. Власть абстрактного принципа(«закона»), оторванного от «образа-носителя», способствует формированию«закрытой, авторитарной» и жестко-нормативной жанровой системы (см.:ИП, 190). Если канон просторен, то закон тесен и жёсток.
Дает о себе знать94«момент небывало жесткой кодификации»; «создается система — закрытая,авторитарная, не допускающая исключений, в высокой степени наделеннаясамосознаниемсвоейсистемности»(КП,22).Насам«принциптрадиционализма» всё это пока не посягает, но, убеждены С. Аверинцев исоавторы, «конечно, готовит его отмену в перспективе» (КП, 22).«Классицистский художник - подчеркивает С.
Бройтман, – …одержимидеей… Между образом и идеей для него нет… границы, нет настоящейвненаходимости». Поэтому на идею возлагаются «надежды, которых она …неможетосуществить».Отсюда,полагаетученый,«монологизм»традиционалистского авторства (ИП, 211).В. Тюпа в книге «Дискурсные формации» (2010) В.И. Тюпа делает акцентна «нормативно-риторическом» характере рефлективного традиционализма ив своей типологии дискурсных формаций определяет её как «дискурсвласти»159, поскольку «любое высказывание… заключает в себе утверждение(или отрицание) легитимности каких-либо деяний, мыслей, переживаний», ихотя свободный выбор уже имеет место, любой акт здесь «подлежитценностнооднозначнойоценке»160.«Высказывание…строитсякакозабоченное собственной легитимностью…», и говорящий оперируетязыковыми знаками как «знаками с готовым смыслом»161.
Такое слово«функционирует наподобие заданного термина», сопротивляясь дажесинонимии (т.к. синоним уже допускает другое название известного,перекодировку), и «способно сохранять свое значение при перемещении изодного сознания в другое сознание и из одного контекста в другой»162.«Вообще XVIII век,— обобщают авторы коллективного исследования«Категории поэтики в смене литературных эпох», – это время готовностилитературы к обновлению» (КП, 24), необходимость которого еще раньшеобнаружили159индивидуалистическиеТюпа В.И. Дискурсные формации.
М., 2010. С. 106-113.Там же. С. 107.161Там же. С. 109.162Там же. С. 110-112.160тенденцииввозрожденческой95литературе. «Риторическое слово для литературы XVIII в.. на делеоказывается орудием громоздким и неудобным, ибо влачит за собоймноговековой груз мертвых смыслов» (КП, 25). Пафос нового слова, «прямовыводящего к идее, а через идею — к деятельности», «прямо, в сломтрадиции, соотнесенного с природой и человеком»,— вот «пафос, которыйподводит черту под эпохой риторического традиционализма» (КП, 26).Надо признать, что сегодня действительно имеются известные основаниядля того, чтобы связывать рефлективный традиционализм с «нормативноролевым» менталитетом и «дискурсом власти», как это убедительно делаетВ.И.
Тюпа. Вместе с тем нельзя не отметить, что собственно традиционализми так называемый нормативно-ролевой менталитет совпадают лишь отчастии субстанциально не тождественны. Перечисляемые В. Тюпой признаки исвойства последнего (авторитаризм, регламентарность и пр.) составляли нестолько духовную сущность традиционализма163, сколько его, так сказать,акцидентную историческую оболочку, служили определенной, историческиограниченной «транскрипцией» данного типа миропонимания, которая,однако, многими принималась и принимается за субстанциальное ядро, чтопорождаетстойкоепредставлениеосущностнойнесовместимоститрадиционалистской и творчески-персоналистической аксиологии164.
Междутемопытнеклассическогопринципиальномпротиворечиитрадиционализмасценностямипоказывает,свободы,чтовтворческойсуверенности и новейшего персонализма оказываются вовсе не сущностныеустремлениятрадициональногодуха(онтологичность,солидаризм,ответственность и т.д.), а лишь его известные исторические модификации и163Сущностные свойства традиционального сознания (онтологизм, приятие бытия как безусловного блага,презумпция Смысла, логоцентричность, пафос служения и ответственности, идеи солидарности,иерархичности и др.) достаточно полно проанализированы в трудах А.В. Михайлова, С. Аверинцева, С.Бройтмана.164В. Тюпа убедительно показывает некорректность такого рода антитез, однако проводимое имобъединение рефлективного традиционализма и социалистического реализма в рамках одного(«нормативно-ролевого») типа ментальности / дискурсивности косвенно свидетельствует если не онедооценке сущностных основ традиционалистского сознания, то по меньшей мере о приоритетном дляученого значении коммуникативных стратегий исторического традиционализма по сравнению сметаисторическими, базовыми установками традиционального аксиологического мышления.96факультативные признаки, в частности – присущий средневековью иклассицизму тип дискурсивности (в дальнейшем мы еще вернемся к этомувопросу).Суммируя сделанные наблюдения, следует признать, что рефлективныйтрадиционализм, с одной стороны, вызвал к жизни вечно плодотворныепринципытворчества,несвязанныежесткостемиилиинымидискурсивными стратегиями и открытые к обновлению и развитию, а сдругой стороны – откристаллизовался в истории поэтики как специфическийтип дискурсивности, имеющий свои исторические пределы, на определенномэтапе служащий помехой для творчества и взывающий к преодолению.Основываясь на проведенном анализе научной литературы, мы склоняемся кубеждению, что риторические стратегии классического традиционализма,тяготеющие к монологизму, «одноголосости», авторитарности (и т.д.), естьсвоего рода акцидентное (привязанное к определенному историческомупериоду) обличье данного типа сознания.
В разделе «Дискурс власти» вкниге «Дискурсные формации» В. Тюпа рассматривает в основном именнотакие, акцидентные свойства традиционализма, которые, рецидивно (и визвестномсмыслерудиментарно)проявившисьвлитературепостклассической поры, породили такое историко-культурное явление каксоциалистический реализм советской эпохи.Новый традиционализм, сложившийся в XX столетии, шел по путипреодоления устаревших коммуникативных навыков, авторитаристскихстереотипов минувших эпох, но параллельно с этим искал формыпродуктивного освоения глубинных философско-аксиологических потенцийтрадициональности.§ 1.
6. Философско-аксиологические и эстетико-поэтологические основытрадиционального творческого сознанияРешающее методологическое значение в плане изучения инвариантного ивариативного в традиционализме имело для нас указание А.В. Михайлова:97«…первейшей необходимостью было бы связать общую сторону моральнориторическойсистемы…вцеломспоказомеёисторически-разворачивающихся воплощений, обликов» (МСЛ, 48).Изначально проблема эволюции «поэтического сознания и его форм»была поставлена А.Н. Веселовским165. Поиски в области ментальнотипологической теории литературного процесса активизировались в 70-егоды XX столетия прежде всего в связи с подготовкой фундаментальной«Истории всемирной литературы».
В ходе этих поисков неоднократновысказывалась мысль о том, что каждой большой эпохе присущ свой типхудожественного мышления (художественного сознания, эстетическогосознания, художественной деятельности т.п.), которым и определяетсяспецифика искусства и литературы этой эпохи166. Поиск типологиихудожественногосознанияотвечалвсеболееостроосознаваемойпотребности рассматривать литературу в широком культурном контексте. Всравнительно оформленном виде эта идея осуществилась в книге И. Г.Неупокоевой «История всемирной литературы.
Проблемы системного исравнительного анализа» (М., 1976).Позднее данная методологическая тенденция была с блеском продолженаС. Аверинцевым в главах из книги «Поэтика древнегреческой литературы» ив коллективном труде «Категории поэтики в смене литературных эпох», где вчастности говорилось: «…проблема эволюции "поэтического сознания и егоформ"… поставленная А.Н.Веселовским, но не привлекшая до сих пордостаточного внимания, – является… важнейшим аспектом типологическойисторической поэтики» (КП, 3).
Важное значение в деле разработкипроблематики сознания как такового, и культурно-творческого сознания вчастности, имел труд М.К. Мамардашвили и А.М. Пятигорского «Символ исознание» (СПб., 2011).165Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М., 1989.
С. 42.См.: Черноиваненко Е.М. Литературный процесс в историко-культурном контексте: Развитие и сменатипов литературы и художественно-литературного сознания в русской словесности ХІ-ХХ веков. Одесса,1997. С. 5-8.16698Исследование русской литературы с точки зрения функционирования вней разных типов художественного сознания в 1990-е – 2000-е годыполучило достойное продолжение в работах Н. Тамарченко, С. Бройтмана иВ.
Тюпы. В книге «Постсимволизм: теоретические очерки русской поэзииXXвека»(1998)В.Тюпаакцентируетвниманиенасостояниихудожественного сознания и выделяет его типы (модусы, или модальностиментальных актов). В соответствии с диахронией развертывания этих типов вистории человеческого общества В. Тюпой выделяются четыре основныхсостояния сознания: «роевое», «авторитарное» (или «нормативно-ролевое»),«уединенное» (или «дивергентное») и «конвергентное»167.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
