Диссертация (1144866), страница 56
Текст из файла (страница 56)
На всю Россию и Европу вустном и письменном виде их ежедневно транслировали депутаты, иностранныедипломаты и аккредитованные в Государственной Думе отечественные и зарубежные журналисты. А те сведения, которые по объективным причинам оказывались недоступными (депутатские запросы, стенографические отчеты, цензурированные выдержки закрытых заседаний и др.), канцелярия Госдумы отправляла254почтой в иностранные парламенты.
Отсюда следует, что ни одно более или менеезаметное событие в военной и морской жизни России, обсуждаемое ее законосовещательными учреждениями, не могло пройти незамеченным в генштабах Германии, Австро-Венгрии, Японии и других, в первую очередь, крупных европейских стран. А если это так, то наличие столь благоприятных условий для получения разведданных о противнике ставило на повестку дня закономерный вопрос онецелесообразности создания в русском парламенте широкой агентурной сети.Правительственное участие в мероприятиях по сохранению государственных тайн (военных секретов) в законосовещательных учреждениях власти не предусматривалось.
Объяснением такого решения был несекретный статус Госдумыи Госсовета и аналогичное содержание рода, направлений, специфики их деятельности. А безопасность тех заседаний парламентариев, которые проходили при закрытых дверях, регламентировалась текущим законодательством.Со временем, инициативно и искусственно расширяя границы своей осведомленности в военных делах России, члены КГО, а позже, и весь парламентскийкорпус, выходили за пределы своих полномочий и сфер компетенций. Для сбережения гостайны, носителями которой становились десятки народных избранникови членов Госсовета по назначению, минимальной защитной среды уже было недостаточно. Полицейские меры, которые были призваны поддерживать дисциплину и порядок в помещениях законосовещательных учреждений, были неспособны идентифицировать новые типы внешних военных угроз и оперативно ихустранять.
Общегосударственного понимания необходимости создания эффективного режима секретности в деятельности представительного органа еще невозникло.Совет министров был единственным в своем роде высшим исполнительныморганом, секретная сторона деятельности которого не имела квалифицированнойзащиты. Несформированность элементарных норм внутреннего регламента илипредупредительных (агентурных) мер жандармско-полицейского сопровождения,говорили о неготовности правительства к восприятию внешних военных угрозсвоей безопасности. Последовавшая же ответная реакция на бесцензурность печа-255ти и безответственность конкретных издательств, оказалась несостоятельной.Инициированные председателем правительства В.Н. Коковцовым организационные мероприятия в области сохранения государственных тайн возымели несистематизированный, невзаимосвязанный, разнородный и неточный характер.В итоге к началу Первой мировой войны «утечка» правительственной информации из Совета министров продолжалась.Широкая целевая читательская аудитория военнослужащих (дислоцированных близ государственных рубежей) привлекалась к изучению подписных военных изданий.
Доставляемые в гарнизоны газеты и журналы, рекомендованныекомандованием и штабами военных округов, содержали достаточный объем знаний по шпионажу и специфике борьбы с ним.Ведущим «контршпионским издательством» можно признать журнал «Военное дело за границей». Неповторимость его публикаций целиком зависела отличного профессионализма членов редколлегии (как разведчиков и журналистов водном лице).
Именно она регулировала тонкую (порой, конфиденциальную) информационную связь между двумя органично переплетенными элементами западноевропейской системы безопасности: органом военно-научной печати «Военное дело за границей» и отделением разведки штаба войск Варшавского военного округа. Их функциональный ресурс и предназначение были направлены насовместную реализацию системообразующей функции – организации массовой иакцентированной практики профилактирования, предупреждения и пресеченияшпионажа в рядах русской армии (в пределах западных войсковых объединений).Помимо «Военного дела за границей» были и другие военные издательстваи каналы поступления «шпионских сведений». Источниками «Русского инвалида», «Военного сборника», «Туркестанской военной газеты», журнала «Китай иЯпония.
Обзор периодической печати» являлись военные авторы (ветераны Русско-японской войны), заграничная агентура окружных разведок, военные и гражданские судебные учреждения, военные специалисты союзных держав, иностранная печать, чиновники Военного министерства. Но всех их объединяло одно – пе-256редаваемая в военные редакции информация, в большинстве своем, отличаласьвысокой степенью надежности (оригинальность, достоверность и актуальность).Посредством письменной речи и путем внушения, военная печать создавала(и навязывала) универсальную модель личности иностранного шпиона. Формировавшийся в массовом сознании собирательный образ врага, в силу своей стереотипности, не всегда принадлежал именно неприятелю.
Часто под это описаниеподходили и обычные люди, не представлявшие угрозы для безопасности жизнедеятельности русской армии. В результате многие офицеры и солдаты были неспособны к инициативной и безошибочной идентификации гражданских лиц, пытающихся вступить с ними в контакт или завязать отношения. Иначе говоря, у военнослужащих отмечалось состояние неопределенности, точнее, противоречивости между устоявшимся теоретическим представлением об облике современногошпиона и его фактическими (визуальными) характеристиками.Столичные и войсковые органы военной (ведомственной и, реже, частной)печати явились мощными рупорами пропаганды знаний об иностранном шпионаже и организации борьбы с ним. В Виленском, Варшавском, Киевском, Одесском,Кавказском, Иркутском и Приамурском военных округах, газетные и журнальные(подписные) издания сыграли ключевую роль в усилении бдительности.
Органыинформирования с частой периодичностью, используя просторечивый стиль повествования, а также прибегая к крылатым выражениям и эмоциональнообразным сравнениям, актуализировали моральные, нравственные и патриотические чувства русского воинства. И несмотря на то, что лишь каждый второй солдат из его числа умел читать, благодаря межличностному общению с грамотнымисослуживцами, участию нижних чинов и непосредственных командиров, удалосьдостичь всеармейского понимания шпионажа как военно-криминального явления,влекущего скрытую опасность государству и личности.257Глава 4.
НОРМАТИВНО-ПРАВОВОЕ РЕГЛАМЕНТИРОВАНИЕ ИНТЕРЕСОВВОЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ§ 1. Законодательные инициативы органов государственного управленияВ соответствие с законами Российской империи 1 министры и главноуправляющие, нуждавшиеся в законодательном разрешении ведомственных инициатив,были наделены правом вносить их (в виде законопроектов) в Совет министров.13 марта 1909 г. товарищ министра внутренних дел П.Г. Курлов направил письмоН.В. Плеве, с просьбой внести на рассмотрение правительства представление от11 марта 1909 г.
№ 28719 «О принятии на случай открытия военных действийисключительных мер надзора по отношению к иностранцам, проживающим в пограничных местностях»2.Авторы данного документа – сотрудники 2-го делопроизводства («законодательного») Департамента полиции МВД – обратились к существенной проблеме. Ее можно сформулировать так: скрытая угроза обороноспособности России вее западных и юго-западных губерниях, исходившая от немецких и австрийскихколонистов.Первым признаком назревшей опасности, и на данное обстоятельство еще в1904 г. указывала разведка штаба войск Петербургского военного округа (применительно к Прибалтийскому и Привислинскому краю) 3, было значительное скоп-1Именной Высочайший Указ «О мерах по укреплению единства в деятельностиМинистерств и Главных управлений» // Собрание узаконений и распоряжений правительства.19 октября 1905.
№ 192. Ст. 1660.2РГИА. Ф. 1276. Оп. 5 (1909 год). Д. 504. Л. 1.3Обозрение Петербургского военного округа. Ч. 1, Отд. 2. Военно-Статистическийочерк. Население / сост. Генерального штаба подполковник Баженов. Редактировано в258ление резервистов германской и австрийской армий. В представлении отмечалось,что в Волынской, Подольской и Киевской губерниях проживает «несколько сотавстрийских и германских подданных воинского звания – отпускных и запасныхофицеров и нижних чинов»1. Причем, периодически эта категория переселенцеввновь возвращалась в Германию и Австро-Венгрию для участия в «учебных сборах», а молодежь уезжала туда для «отбытия воинской повинности»2.Практика дисциплинированного отношения к службе у немцев, регламентировалась германским основным законом. «Каждый германец, способный носитьоружие, – гласила ст.
59 Конституции Германии 16 апреля 1871 г. – по общемуправилу, в течение 7 лет от исполнившихся двадцати до начала двадцать восьмогогода принадлежит к действующей армии»3.В ходе работы над диссертацией, мы пришли к следующему утверждению.Факты регулярных отъездов многих немецких мужчин на военные сборы или дляпрохождения службы в Германию, несомненно, указывали на их нелояльность кновой родине (к России).
С одной стороны, колонисты вступали в ряды иностранных вооруженных сил и, причем, той из армий, которая была потенциально враждебной России. С другой – убытие части немцев русского подданства (достигшихпризывного возраста) за рубеж и их неявка к месту сбора (воинского учета) призывников, ставили на грань срыва призывную кампанию в русскую армию.Вторым признаком опасности, исходившей от иностранных переселенцев,являлось подозрение в их принадлежности к национальным военным разведкам.Суть доводов П.Г.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
