Диссертация (1144866), страница 15
Текст из файла (страница 15)
по 1 августа 1914 г.) относится к числу научных проблем, не разработанных в отечественной и зарубежной историографии.Авторский замысел диссертации можно изложить в следующих концептуальных положениях:1) Предпосылки возникновения в Российской империи системы военнойбезопасности послевоенного (мирного) времени берут свое начало в период Русско-японской войны 1904 - 1905 гг. Тогда, прежде всего, в Приамурском крае, наманьчжурском и тихоокеанском театрах боевых действий царская военная (военно-морская)организациястолкнуласьсранеемалоизвестнымивоенно-криминальными явлениями.
К ним диссертант отнес:– практику японского шпионажа;– практику «утечки» военно-значимых (военно-секретных) сведений о командовании, вооружении, передвижении, дислокации и т. п. сухопутных армий икораблей флота со страниц военных и гражданских газет и журналов;– практику утраты военных секретов по вине военнослужащих действующей армии.Названные практики (а если точнее, внешние военные угрозы), неочевиднои поступательно, прямо или косвенно подрывавшие боеспособность русских силпроектирования контршпионского законодательства на исполнительном и законодательномуровнях власти.61(на участках сухопутного и морского фронта), явились мощными побудителямиили объективными и субъективными предпосылками к началу коренных преобразований защитного механизма России в ее военной и военно-морской сфере.На этом предыстория создания системы мер противодействия внешним военным угрозам межвоенного времени не заканчивается.
Прообразами будущихзаконодательных решений в сфере противодействия иностранному шпионажуявились меры профилактики и примеры пресечения японского шпионажа «военного образца». Выделим наиболее важные из них: объявления о введении военного положения, объявления о введении по линии Сибирской железной дороги(в полосе отчуждения) военного положения, обязательные постановления командующего Сибирского военного округа для полосы отчуждения Сибирской, Забайкальской, Круглобайкальской железных дорог, а также контрразведывательныедействия разведотделений армейских штабов и штаба Главнокомандующего.2) Становление основ послевоенной системы мер противодействия внешним военным угрозам безопасности российского государства происходило в неблагоприятной обстановке регулярной и хорошо спланированной разведывательной активности извне.
На всем протяжении северо-западной, западной, югозападной, южной и юго-восточной государственной границы, а вскоре, в крупныхвоенных и административных центрах создавались прочные осведомительные позиции, а в некоторых местах, и агентурные сети. К наиболее шпионоопасным участкам российской границы и обороны на западе страны относился Варшавскийвоенный округ, на востоке – Приамурский военный округ. Пребывая на линии основного удара предполагаемого агрессора, они не просто попадали в поле зренияевропейских и азиатских разведок, а были ареной их регулярной, всеобъемлющейи всевозрастающей деятельности.
Чуть меньшую шпионскую привлекательностьвозымели Петербургский и Туркестанский военные округа. Однако, в отличие отпервого из них, ставшего эпицентром притяжения всех активных в разведывательном отношении стран, второй попал в сферу интересов, прежде всего, Турции, Великобритании и Афганистана. Причем именно последний создал в его62приграничье разветвленную и функциональную (независимую от британскоговлияния) систему локально-регионального шпионажа.3) В преддверии грядущей катастрофы российской государственности (поднатиском первой революции) и минимизации ее былого веса в геополитике (разбитая боеспособная часть флота, межгосударственная непредсказуемость и напряженность, политическая нестабильность в армии), нависшей над ней неопределенной угрозе (проявлениям шпионажа), не придавалось первоочередного значения, особенно в парламентских кругах.
В формирующемся представительноминституте власти не догадывались о глубинной дезорганизующей и девальвирующей роли шпионажа, а также не допускал мысли о его эволюции.Отсутствие элементарных познаний о данном военно-криминальном явлении объяснялось тем, что МВД, Военное и Морское министерства, отвечавшие заборьбу с военно-шпионскими преступлениями в империи, не спешили выноситьна всеобщее (законодательное) обсуждение вопросы, составлявшие государственную тайну.
Недоверие к Государственной Думе в первое время ее функционирования, не позволило своевременно сконцентрировать законотворческую активность парламентариев на решение насущных проблем укрепления военной безопасности России.4) К окончанию Русско-японской войны в Российской империи был создан«рынок продажи военно-секретных услуг». Товаром, пользовавшимся наибольшим спросом, была военно-значимая, порой, уникальная газетно-журнальная информация. По розничным ценам покупались «горячие» новости с дальневосточных театров сражений или сообщения о военных/морских силах, дислоцировавшихся в тылу.
На страницах отечественной прессы, стремившейся к увеличениюобъемов продаж и росту тиражей своей продукции, можно было встретить текущие приказы и распоряжения по армиям и флотам, сообщения о передвиженияхсухопутных частей и рекогносцировках, курсировании кораблей и морских эскадр, призывных кампаниях и др.В результате избирательного отношения к нормам уголовного права и морали, безответственности или беспечности отдельных представителей журналист-63ско-редакторско-издательского сообщества «рынок продажи военно-секретныхуслуг» успешно функционировал и в последующие годы. В числе приобретателейего материалов была не только основная масса грамотного или образованного населения, но и малозаметная в ней категория иностранцев (кадровые разведчики,дипломаты, политики, промышленники и пр.), извлекавшая из новостных публикаций ценные сведения.С конца 1905 г.
по второе полугодие 1912 г. иностранцев могли заинтересовать не являвшиеся секретными и беспрепятственно освещавшиеся в открытойпечати данные о командном составе и штатной численности военнослужащихвооруженных сил России, оперативном управлении, смотрах, маневрах, моральном духе, а также работоспособности военно-индустриального комплекса и научно-технической базы государства. В итоге возникли объективные условия для утраты государством военных сведений, секретный статус которых не был регламентирован законом. Причем журналистская деятельность, связанная с их публикацией, не противоречила нормам российского уголовного законодательства.В межвоенный период многие публикации на военную и морскую темыпредставляли реальную опасность жизненно важным интересам России. Доступный и беспрепятственный способ их собирания позволял зарубежным разведкамуточнять и изменять имевшиеся аналитические обзоры по вопросам боеспособности вооруженных сил России или экономической «выносливости» российскогогосударства в преддверии дипломатических кризисов и военно-политическихконфликтов.
Полученная информация способствовала принятию спешных мер,направленных на форсированную модернизацию своих оборонительных или наступательных средств вооруженного насилия в ущерб противной стороне.5) Со временем, отличительным критерием бесперебойной работы механизма восстановления утраченного могущества России явилась слаженная деятельность ее исполнительных органов и законосовещательных учреждений.
Репрессивно-карательные и оборонные министерства, Госдума и Госсовет стали нетолько инициаторами, но и проводниками комплексных, точечных небезуспешных преобразований в сфере контршпионажа.64Благодаря усилиям власти была построена функциональная система мерпротиводействия угрозам военной безопасности Российской империи.
Ее фундаментальными идейно-организационными компонентами стали: служба военнойконтрразведки; комплекс локальных (ведомственных) правовых актов, призванных укрепить региональные системы безопасности на шпионоактивных участкахзападной и восточной границы и обороны; адаптированное к новым угрозам уголовное законодательство в части борьбы со шпионажем (закон от 5 июля 1912 г.«О шпионаже»); перечни военных и военно-морских сведений, оглашение которых в печати запрещалось; ужесточенная судебная практика; газетно-журнальнаяпропаганда и просвещение военнослужащих и населения.
Каждому из названныхкомпонентов было суждено сыграть заметную роль в масштабах страны.6) Министерства и ведомства охранительно-оборонительного блока, Советминистров, Государственная Дума, Государственный Совет и царь Николай IIприняли коллегиальное и индивидуальное, непосредственное и опосредованноеучастие в разработке системных мер противодействия угрозам военной безопасности России. Все предложения центральной и местной (региональной) властинашли всестороннюю поддержку в законосовещательных учреждениях, былиусовершенствованы (усилены в организационном/юридическом/финансовом отношении) в профильных комиссиях Государственной Думы и без длительной задержки прошли обсуждение в Государственном Совете. Лишь одна инициатива,связанная с расширением возможностей государства по противодействию шпионажу, была отклонена.
В 1910 г. министр финансов В.Н. Коковцов мотивированноотказал в ассигновании требуемой суммы денег на первоначальные нужды создаваемой контрразведки.Межведомственная солидарность объяснялась не только заявленной спешностью рассмотрения особых законопроектов или предсказуемой позицией государя (Николай II не отправил на доработку ни одного законопроекта по контршпионажу).
Причина совместной конструктивной работы военных, чиновников,депутатов и сенаторов виделась в (пришедшем со временем) их персональном ивсеобщем осознании предполагаемого урона, который был в состоянии нанести65иностранный шпионаж российскому государству, вступившему в процесс гонкивооружений за возвращение себе статуса великой державы.7) Военная периодическая печать межвоенного периода занималась активным пропагандистским и просветительским вещанием.
Охватывая многотысячную аудиторию – от нижних чинов до генеральского корпуса – ведомственные (ичастные) газеты и журналы обсуждали широкий перечень проблем. Вместе с кадровыми, хозяйственными, управленческими, строевыми и иными вопросами, умычитателей занимали заметки и статьи о шпионских угрозах со стороны иностранных держав. Освещались выявленные случаи шпионажа в военных округах России, аресты шпионов и судебные процессы над ними. В армейской среде складывалось представление о собирательном психолого-криминологическом портретепреступника, приемах сбора сведений о русской обороне, ареале скрытной враждебной деятельности противника, результатах разведки и мерах борьбы с ней.Военныеиздания,являясьсредствамитотальногоинформационно-психологического влияния на познавательную сферу военнослужащих, формировали субъективно-объективное представление о видах и степени актуальных угрозвоенной безопасности России и не всегда отражали реалистичную картину, но и вцелом не противоречили ей.Более обоснованные данные о шпионской тематике можно было почерпнутьв научной литературе, рекламные анонсы которых встречались на обложках всетех же военных журналов.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
