Диссертация (1144866), страница 10
Текст из файла (страница 10)
М., 2011.6Чирков А.А. Военные комиссии в Государственной думе III и IV созывов // Вопросыистории. 2015. № 4; Он же. Взаимоотношения думской комиссии по государственной оборонес Военным и Морским министерствами в 1907-1917 гг. // Военно-исторический журнал. 2016.№ 2; Демин В.А. Комиссия Государственной думы по государственной обороне и военная политика Российской империи // Российская история. 2016. № 3.38низации коллективного противодействия внешним военным угрозам государству,вступившему на путь подготовки к мировой войне.Отечественная историография законодательной деятельности Государственного Совета также весьма ограничена 1. На сегодняшний день она не раскрывает ответы на вопросы, которые касаются создания и укрепления системы мер противодействия угрозам военной безопасности России.§ 2. Источниковедческий обзор проблем формирования системы мерпротиводействия военным угрозам РоссииВ ходе поисково-исследовательской работы удалось открыть богатейшие посвоим информативным возможностям источники.
Первый и главный из них – этонеизвестные широкой научной общественности ресурсы четырех федеральных иодного регионального архивохранилищ Российской Федерации. Второй – не введенные в научный оборот газеты и журналы начала ХХ в. (военный и межвоенный периоды). Третий – опубликованные документы. И, четвертый – мемуарыочевидцев и участников рассматриваемых исторических событий. Остановимсяна характеристике названных видов источников.Первый: ресурсы четырех федеральных и одного региональногоархивохранилищ Российской ФедерацииИз Государственного архива Российской Федерации (154 дела или свыше2000 листов текста)2.1Бородин А.П.
Государственный совет России (1906-1917). Киров, 1999; Юртаева Е.А.Государственный Совет в Росси (1906-1917 гг.). М., 2001; Дегтярев А.П. Деятельности Государственного Совета России в области бюджетного финансирования и правового обеспечениястроительства Вооруженных сил (1810-1917): исторический опыт и уроки: дис. … д-ра ист. наук. М., 2005; Демин В.А. Верхняя палата Российской империи. 1906-1917 гг. М., 2006; ИсторияГосударственного Совета Российской империи (1801-1917 гг.). СПб., 2008, и др.2Общая сумма дел разных фондов (по теме исследования), изученных в читальном залеГосударственного архива Российской Федерации.39Настоящей исследовательской удачей можно считать обнаруженную намидокументальную коллекцию из четырнадцати фондов.
Центральное место в нейзанимают: «Канцелярия Варшавского генерал-губернатора» (Ф. 215), «Варшавское губернское жандармское управление» (Ф. 217), «Отделение по охране общественного порядка и общественной безопасности в Варшаве (охранное отделение)» (Ф. 219), «Канцелярия прокурора Варшавской судебной палаты» (Ф. 222),«Варшавский окружной суд» (Ф. 287), «Канцелярия прокурора Варшавского окружного суда» (Ф.
288), «Канцелярия прокурора Калецкого окружного суда»(Ф. 291), «Канцелярия прокурора Радомского окружного суда» (Ф. 298), «Канцелярия прокурора Петроковского окружного суда» (Ф. 301).В этих фондах представлен уникальный комплекс документов (перепискажандармов, контрразведки и канцелярии варшавского генерал-губернатора, циркуляры, агентурные сведения о деятельности иностранных разведок, инструкциипо контрразведке в крепостях и др.), проливающих свет на малознакомую историю иностранного шпионажа в Варшавском военном округе.
Дополнительнымсвидетельством «шпионского прошлого» округа стали материалы формальногодознания и/или предварительного следствия по делам о немецком и австрийскомшпионаже (более 140 уголовных дел). Подшитые в них представления прокуроруВаршавской судебной палаты, письма прокуроров окружных судов, судебныхследователей по важнейшим делам при окружных судах, чиновников Министерства юстиции приоткрыли реальную картину шпионажа. Цели и методы вражеской агентуры, поименные списки агентов и фамилии их кураторов из разведки,масштабы и ареал разведдеятельности Германии и Австро-Венгрии, алгоритмыуголовно-правового преследования военных преступников, результаты государственного реагирования на военный шпионаж – вот неполный перечень сведений,нашедших свое документальное подтверждение.Кроме того, неподдельный интерес вызвали дела, сосредоточенные в фондах «Привислинское (Варшавское) районное охранное отделение» (Ф.
1660),«Жандармское управление Влоцлавского, Нешавского и Гостынского уездовВаршавской губернии» (Ф. 1662), «Московское центральное районное охранное40отделение» (Ф. 280), «Канцелярия Финляндского генерал-губернатора» (Ф. 499).После знакомства с первыми двумя фондами стало ясно, что в последние месяцыперед Первой мировой войной австрийский Генеральный штаб интенсивно собирал военно-значимую информацию о русских крепостях.
В западном приграничном районе решение этой задачи отводилось агентам, замаскированным под проституток, коробейников, представителей различных торговых фирм и странствующих фотографов, а также польских офицеров в русской армии. В этих жефондах встретили донесения начальников Сувалкского, Сосновицкого, Плоцкогои Ломжинского губернского жандармского управлений (далее – ГЖУ) о лицах,подозревавшихся в шпионаже и аналогичные данные из Департамента полицииМВД, формирующие представление об оперативной обстановке (по линии шпионажа и борьбы с ним) в 1914 г.Последние два фонда (Ф.Ф. 280, 499) раскрыли проблемные вопросы взаимодействия жандармов и военных в борьбе с иностранными разведчиками,а также сложившееся в Финляндии политическое положение, враждебное по отношению к русской власти.Наконец, неопубликованные материалы о специфике деятельности зарубежных разведок против России в межвоенное время мы обнаружили в фонде«Департамент полиции МВД» (Ф.
102). Вопреки возникшим трудностям с чтением собранных в нем микрофильмированных (в том числе рукописных) текстов,мы познакомились с перлюстрированными письмами китайского посланника вСанкт-Петербурге, новыми фактами задержаний иностранных шпионов и копиями изъятых у них компрометирующих документов. Доступными для изученияоказались и сводки агентурных сведений о военном шпионаже (по Финляндии иТифлису), переписка начальников жандармских управлений и отделений военнойконтрразведки разных городов России. Заинтересованность так же вызвали письма на имя военного министра и министра внутренних дел, а также другие документы, позволившие расширить представление о формах и приемах азиатских иевропейских спецслужб, размахе их действий.41В дополнение к неисследованному массиву информации отметим и другиедокументальные свидетельства, не введенные в научный оборот в контексте нашего научного интереса (место хранения – популярный среди историков фонд«Николай II»).
В частности, были проанализированы следующие документы изназванного фонда: «Записка П.Ф. Унтербергера Неотложные нужды Приамурья» (Ф. 601. Оп. 1. Д. 468) и «Записка П.Ф. Унтербергера Серьезность нашегоположения на Дальнем Востоке» (Ф. 601. Оп. 1. Д. 470). В них повествуется нетолько о подготовке Японии к очередному столкновению с Россией, но и о масштабном проникновении ее разведки в Приамурье.Из Российского государственного исторического архива (184 дела или более5000 листов текста/кадров микрофильмов)1.Особую роль в подготовке диссертации сыграл фонд «Совет министров»(Ф. 1276). Его единицы хранения помогли определить персональную и коллегиальную позицию региональной и центральной власти по актуальным вопросамвоенной безопасности России после Русско-японской войны.Представленный на 114-ти страницах обстоятельный «Всеподданнейшийотчет Приамурского генерал-губернатора о состоянии Приамурского края за1906-1907 гг.» (Оп.
4 (1908 год). Д. 37) дал возможность обратиться к проблемамкрая, в том числе взглянуть на «деятельность японцев по организации всесторонней, явной и тайной разведки». В своих письмах П.А. Столыпину от 17 декабря1908 г. № 10765 (в фонде представлен лишь фрагмент письма 2) и от 21 января1909 г.
№ 735 (Оп. 5 (1909 год). Д. 586), начальник Приамурья последовательно инепреклонно отстаивает точку зрения о массовом и квалифицированном характере японского шпионажа на Дальнем Востоке. В этой связи исключительным посвоей важности является послание министра иностранных дел премьер-министруот 31 января 1909 г. № 110.
А.П. Извольский, несмотря на свою прояпонскую политическую ориентацию, не только подтверждает данные П.Ф. Унтербергера, но1Общая сумма дел и микрофильмов из разных фондов (по теме исследования), изученных в читальном зале Российского государственного исторического архива.2Полнотекстовая версия письма начальника Приамурского края на имя главыправительства от 17 декабря 1908 г. № 10765 хранится в Ф. 394. Оп. 1. Д.
7. Л. 142-152.42и заявляет о том, что «Японское правительство, несомненно, зорко следит за всеми нашими мероприятиями, путем образцовой разведочной деятельности…» (Тамже. Л. 4). Наконец, в этом же деле («Журнал образованного при МВД Особого совещания по вопросу о мерах борьбы с японским шпионством на Дальнем Востоке») мы встретили заключение о том, что японцы на русской территории выполняют «обширную и планомерную разведочную работу» (Там же. Л. 8-9).И еще одной совокупностью знаний, подтверждающей реалистичность угрозы японского шпионажа на восточной окраине России, является: письмо министра путей сообщения председателю Совмина от 24 сентября 1909 г.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
