Диссертация (1100602), страница 39
Текст из файла (страница 39)
Благодаря им русские читателиобогащались новым видением его творчества, которое иногда было даже глубже,чем замечания, высказанные в статьях иностранных рецензентов.Банг и русская словесность активно взаимодействовали друг с другом нетолько на уровне рецепции в литературно-критических статьях русских критиков.Сам датский автор не раз отмечал, что писатели России помогли емусформироваться как полноценному автору, а также то, что именно ониспособствовали его пониманию русской культуры.
Именно этим и объясняетсяпоявлениеобразоврусскихвегопрозе,вкоторойпоражаетпочтидокументальное воспроизведение сложных российских реалий и пристальноевнимание к загадочному русскому характеру.Банг стремился поддерживать знакомство с русскими писателями, которыене только обогащали его знаниями о России, но и которым он и сам активнопомогал (например, О.
Дымову). Также датский автор оказался интересеннепосредственно и творцам русского искусства (В. Мейерхольду и Тэффи),которые воспользовались мотивами его произведений при создании своих опусов.Однако анализ откликов на приезд писателя в Москву свидетельствует, что Бангне встретил в России того приема, которого он, безусловно, заслуживал и вправебыл ожидать. Лишь в газетных заметках о его лекциях, а впоследствии инекрологах русские журналисты попытались отдать ему должное.171Карин Михаэлис, признанный во всем мире мастер изображения женскойпсихологии, заслужила славу и в России. Ее произведения вызвали массуразнообразных откликов, они никого не оставили равнодушными. Именнорусские критики отметили богатство форм повествования, к которым прибегалаписательница для наиболее достоверного изображения психологии героини.Некоторые русские писатели оказались под непосредственным влияниемтворчества этой писательницы Поиск «аналогий» позволил выявить несколькопроизведений, которые могли быть написаны после знакомства с этим автором(работы О.
Дымова, С. Найденова, Е. Нагродской).Не всем датским писателям, несмотря на их признание в Европе, удавалосьзаслужить преимущественно одобрительные отзывы русской критики о своихпроизведениях. Рецензенты на рубеже 1900-1910-х гг. всячески стремилисьпродемонстрировать свою независимость от западных «стандартов» в оценкелитературных работ.Так, Хенрик Понтоппидан в России стал знаменит благодаря роману«Счастливчик Пер».
Но ни до, ни после публикации этого удивительногопроизведения он уже не удостаивался подобного пристального внимания. Этотписатель, чье творчество в том или ином аспекте затрагивало темы веры ибезверия и который во многих аспектах был близок к исканиям некоторыхписателей Серебряного века, так и остался в сознании русского читателя какавтор одного нравоописательного произведения, не создавший больше ничегозначительного. И это в то время, когда европейцы после гибели Банга именноПонтоппидану отвели роль ведущего писателя Дании.Творчество Йоханнеса Йенсена было более чем благосклонно встреченоотечественными критиками. Однако нагнетание интереса вокруг имени писателя,а также обилие восторженных статей о его работах привело к своеобразнойинформационной «перенасыщенности», и постепенно произведения датчанинаперестали обсуждаться вообще.Отто Рунг и Йоханнес Йоргенсен, несмотря на их безусловное признание вДании, не смогли занять достойную их нишу в отечественном «пантеоне»172современных писателей, несмотря на то что издательства, переводчики ирецензенты всеми силами стремились доказать привлекательность их работ.Были выделены факторы литературной и внелитературной сфер, которыепрепятствовали включению иностранных, а не только датских авторов в русскоехудожественное сознание.
Такими же знаменитыми, какими они были на родине,некоторые писатели не смогли стать потому, что:1)существовал недостаток информации или ее искажение (например,русскомучитателюбылонеизвестно,чтоЙоргенсенактивноинтересовался русской ветвью символизма; именно благодаря ему вДаниибылиопубликованыпереводынекоторыхстихотворенийК. Бальмонта; возможно, информация о данном факте способствовала быросту интереса к творчеству датчанина в России);2)книги появлялись не вовремя, т.е. когда \или проблематика, или авторскаяманера не соответствовала ведущим тенденциям русского литературногопроцесса (так, например, творчество символиста Йоргенсена появилось вРоссии тогда, когда интерес к этому направлению уже, по сути, угас);3)имели место завышенные ожидания, сформированные в статьях ирецензиях о творчестве того или иного автора (так, Рунг был излишне«перехвален» в печати, что частично и обусловило «прохладный прием»,оказанный ему в России);4)переводы поручались неквалифицированным исполнителям.
Качествопереводов вообще было «больным местом» иностранной литературы.Нередко переводы искажали смысл фраз, меняли названия и дажеструктуру произведения, что, безусловно, не позволяло адекватновоспринимать текст. Иногда переводы делались вообще не с языкаоригинала. В таком случае критики просто игнорировали содержание,обсуждая в статье лишь качество перевода.
Читателей же, естественно,плохо переведенный текст просто отталкивал от чтения, что произошло,например, с романом «Вереница теней» Рунга.Таким образом, популярность и авторитет датских писателей на родине и внекоторых европейских странах не могли служить гарантией их известности в173России. Издатели обращали внимание на прославленных писателей, однаконередко первая русская публикация их произведения могла стать последней из-заряда вышеназванных факторов.Следовательно, можно констатировать, что русская критика начала ХХ в.оказалась весьма восприимчивой к датской литературе и культуре.
Теособенности творческой манеры письма датчан, которые были понятныевропейским критикам без дополнительных комментариев, отечественнымрецензентам нередко приходилось открывать для себя и читателей заново (из-занедостатка информации, а также не всегда достойного качества переводов). Инесмотря на это, русская критика оказалась способной по достоинству оценитьмногие произведения датских литераторов, выстроить свой (не зависимый отевропейских оценок) пантеон писателей, высказать свежие мысли о прочитанном.Конечно, в первую очередь ее интересовали сенсационные произведения(«Опасный возраст» К. Михаэлис) или то, что имело русский аналог («датскийЧехов» – Г. Банг), однако и в тех случаях, когда не имелось прямых «совпадений»русская критика по большей части смогла произнести свое вполне весомоесуждение.
И можно даже сказать, что русская критика, занимавшаяся оценкойдатской литературы, росла и становилась более зрелой благодаря обращению кданному материалу, формировалась целая плеяда критиков, делавших изучениемежнациональных литературных связей своей узкой специализацией.Многие аспекты лишь упомянуты в диссертации, и они еще ждут своихисследователей. Так, за пределами работы осталась развернутая характеристикавосприятия датской литературы в советское и настоящее время, хотя некоторыеуказания на это в диссертации имеются.
Перспективной представляется и темавзаимоотношений Горького с датскими писателями (так, в диссертации былаупомянута его восторженная реакция на некоторые произведения Михаэлис,переписка с Йенсеном). ). Кроме того, в диссертации были рассмотрены наиболееизвестные на родине и в Европе датские писатели, однако существуют и те,например, Карл Эвальд, чье творчество в интерпретации русской критикойосталось за пределами настоящей работы потому, что большая их частьпроизведений – сочинения для детей (сказки, притчи, рассказы о природе). А174исследование пласта детского сегмента литературы в России начала ХХ в.требовало иных методологических оснований и поэтому не входило в задачиданного диссертационного исследования.Однако даже проделанная работа помогла осветить находившиеся прежде втенипроблемы.Еедвунаправленностьспособствовалапрояснениюкакособенностей датской литературы, выявлению точек соприкосновения двухевропейских культур, так и обнаружению ранее не разработанных пластоврусской критической мысли.
Более того, данная работа нацелена на активизациюсамого процесса публикации в России тех произведений датской литературы,которые в свое время не получили адекватного перевода на русский язык..175БИБЛИОГРАФИЯ1. ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ1. Банг Г. Зовы властные… // Утро России. 1911.
№ 258. 9 ноября. C. 2.2. Банг Г. Ирена Гольм // Банг Г. Избранные новеллы. Пер. с дат. Я. Сегал. М.:Книгоиздательство «Польза», В. Антик и Ко, 1910. С. 105-119.3. Банг Г. Ирена Хольм / Пер. А. Койранского // Банг Г. Фрэкен Кайя. Жизнь исмерть. Пер. А. Койранского и А. Владимировой. М.: Изд. В.М. Саблина, 1911.С. 105-124.4. Банг Г. Мисс Эллинор // Банг Г. Из папки. Пер. А.
Владимировой. Собр. соч.Т. VIII. М.: Издание В.М. Саблина, 1911. С. 27-39.5. Банг Г. Слава // Банг Г. Из папки. Пер. А. Владимировой. Собр. соч. Т. VIII.М.: Издание В.М. Саблина, 1911. С. 219-223.6. Банг Г. Сон в летнюю ночь // Рассказы для чтения в наших скорых поездах.СПб.: Энергия, 1904. С. 1-9.7. Банг Г.
Тине // Фиорды: Скандинавский роман XIX – начала ХХ века. М.:Моск. рабочий, 1988. C. 130-255.8. Банг Г. У дороги // Скандинавские повести / Сост. Ю. Яхнина. М.: Правда,1982. C. 17-142.9. Банг Г. Франц Пандер // Современный мир. 1909. № 1. С. 183-196.10.Банг Г. Четыре беса // Северные сборники издательства «Шиповник».[С критико-биогр. очерками Теодора Вольфа, Оскара Левертина, А. Куприна идр.]. Кн.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
