Диссертация (1100405), страница 50
Текст из файла (страница 50)
Однако от идентификации сперсонажем актер «театра повествования» до конца не отказывается. Зрительодновременно наблюдает за развитием как игры-повествования, так и самойистории. Идеально для этого подходит форма аориста, выражающая действие, неимеющее связи с настоящим, формирующая сюжет без отношения ко временисамого рассказа. Именно аористные формы продвигают повествование вперед[Реферовская, 1983, с. 130].
Также охотно «театр повествования» заимствует инарративный дейксис: он помогает связывать два уровня вымысла, два «моментанаблюдения», представленных на сцене. Если употребление прошедшего маркируетразличиедиегетическихуровней,тореференцияк«сейчас»персонажа,свойственная нарративному дейксису, указывает на их соприсутствие.«Вот так Лада оказалась вновь у бабы Шуры» - говорит актриса Т. Матюхова,играющая Бабу Шуру в спектакле 2013 г. «Лада, или Радость» М. Брусникиной попрозе Т. Кибирова [Кибиров/Брусникина, 2013, с.
17]. В это время она показываетрукой на Ладу, жадно лакомящуюся кормом из открытого пакета. Демонстратив 211 «вот так» вместо анафорического оказывается дейктическим, а глагол в прошедшемвремени «оказалась» становится возможным интерпретировать не как аорист, но какперфект с точкой отсчета в моменте речи персонажа Бабы Шуры, как если бы этоона сказала так о ситуации, а не нарратор. «Vers le milieu de la nuit, Jean Valjean seréveilla165» – говорит в «Отверженных» Ж.
Беллорини актер К. де ля Гийоньер,играющий Жана Вальжана [Hugo/Bellorini, 2010, I, p. 5]. Точкой отсчета служиттекущий момент текстового времени, ночь с определенным артиклем – это ночьвременного плана персонажа, о котором говорит повествователь. В спектаклепоказывается именно эта ночь, и помимо ко-текстовой референция становитсядейктической. Благодаря сценической визуализации рассказываемого действиявозможна, таким образом, амбивалентная интерпретация дейктических категорий.То, о чем персонажи говорят в прошедшем времени, свершается на глазахзрителя в настоящем.
Когда Юлия Свежакова, играющая Таню в «Черном монахе»К. Гинкаса, говорит: «Странный мираж», – сказала Таня, которой не понравиласьлегенда» [Чехов/Гинкас, 1999, с. 6], – это значит, что ее персонаж произносит этуфразу в данный момент сценического времени и испытывает неловкое чувство отрассказанной истории – в настоящее для персонажа время.
Когда СергейМаковецкий, играющий Коврина, рассказывает: «Однажды после вечернего чая онсидел на балконе и читал. В гостиной в это время Таня – сопрано, одна избарышень – контральто и молодой человек на скрипке разучивали известнуюсеренаду Брага. Коврин вслушивался в слова – они были русские - и никак не могпонять их смысла» [там же, с. 5], – зрители вместо актера, стоящего на дощатомпомосте с воткнутыми павлиньими перьями на балконе театра, представляютперсонажа Коврина, сидящего на балконе дома Песоцких, слышащего голос Тани –в текущий момент сценического времени. Когда Яна Сексте в «Рассказе о семиповешенных» М. Карбаускиса от лица матери Василия Каширина говорит,отошедши от сына: «… пошла назад к тюрьме, потом заблудилась в городе, гдеродилась, выросла, состарилась. Забрела в какой то пустынный дворик и села намокрой оттаявшей скамейке. И вдруг поняла: его завтра будут вешать.
Старухавскочила, хотела бежать назад к тюрьме, но вдруг крепко закружилась голова, иона упала. Было скользко и старуха никак не могла подняться. Она вертелась, 165 «Ночью Жан Вальжан проснулся» [Гюго, 1979, с. 107].212 приподнималасьналоктяхиколеняхисновавалиласьнабок»[Андреев/Карбаускис, 2005, с. 7], – зритель представляет себе на месте молодойактрисы в платке, постоянно поскальзывающейся и скатывающейся вниз понаклонному планшету сцены, немолодую женщину начала XX века, осознающую вданныймоментсценическоговременитяжестьгоря.Словазамещаютотсутствующие предметы.
События истории совершаются в настоящем сценическомвремени на глазах у зрителя одновременно с актом игры-рассказа. Интерпретацияпрошедшего времени в «театре повествования» – нарративная.В отсутствии временной дистанции между речью и действием речь становитсядействием. В спектакле С. Женовача «Захудалый род» по Н. С. Лескову ОльгаФедотовна, произнося авторский текст про Марью Николаевну, восхваляющийперенесшую трудную жизнь мастерицу и вынянчивщую своих братьев сестру, посути совершает то, о чем скажет в одной из следующих своих реплик, то естьотрекомендовывает ее княгине, которая здесь же присутстсвует на сцене. ВарвараНиканоровна, выслушав такой рассказ, изъявляет желание принять МарьюНиколаевну, формально – в прошедшем времени, по значению – в настоящем(«Варвара Никаноровна. … и та сейчас же пожелала с ней познакомиться»).
Звучиттекст «дьяконица предстала княгине» – и высказыванию вторит действие. Когдаговорится, что она «привела» братьев к княгине, она их приводит. Актриса,играющая княгиню, смотрит на появившегося актера, играющего Василия –произнося в прошедшем времени «Княгиня, разумеется, во всем этом ни слова непонимала, но прилежно слушала, сама рассматривала молодцов, из которых одинбыл другого краше». Причем то, что на сцене появляется только один брат, непредполагает никакого противоречия тексту: один служит синекдохой обоих, речьМарьи Николаевны и Варвары Никаноровны в этом случае – типичный случайдраматическоготипа«дейксисаквоображаемому»[Бюлер,1993,с.
113],«цитирование отсутствующего в наличном пространстве» [там же, с. 127].В прошедшем времени актеры говорят о том, что с их персонажамисвершается в сценическом настоящем, «здесь и сейчас» на глазах у зрителей. Такаявзаимосвязь приводит к тому, перформативные глаголы в прошедшем времени, вканонической коммуникативной ситуации теряющие свое перформативное значениев пользу констативного [Остин, 1986, с.
61-63, Падучева, 1985, с. 136-137; Апресян, 213 1988, с. 76], здесь получают особое значение: они перформативны в отношенииперсонажа и констативны в отношении произносящего их актера. Перформативныевысказывания направлены в «театре повествования» уже не на зрителя, но насценического партнера, в результате чего композитивы информативного ирепродуктивного регистра речи приобретают характеристики волюнтивного иреактивного регистров, для себя несвойственные, и становятся частью диалога.Когда Анна Сергеевна в «Даме с собачкой» К. Гинкаса говорит о себе: «а она… просила его сознаться, что он ее не уважает, нисколько не любит, а только видитв ней пошлую женщину», – это равнозначно перформативу «прошу тебя сознаться,что ты меня не уважаешь…» [Чехов/Гинкас, 2001, с.
10]. Когда ВарвараНиканоровна в процитированном выше фрагменте «Захудалого рода» говоритМарье Николаевне «получила приглашение ходить к ней запросто, а когда приедутбратья, то и их ей представить» [Лесков/Женовач, 2006, с. 15], это значит«приглашаю ходить ко мне запросто, а когда приедут твои братья, прошупредставить мне их». Когда она же говорит Патрикею «велела ему прийти к столу снею обедать», то Патрикей реагирует на это высказывание как не реальную фразу:«Патрикей Семеныч нашел это ни с чем не сообразным, возмутительным и простоневозможным» [там же, с. 25]. Когда Военный, он же Председатель суда винсценировке «Рассказа о семи повешенных» говорит о появившемся подсудимом:«был приговорен к смертной казни через повешение крестьянин Орловскойгубернии, Елецкого уезда, Михаил Голубец, по кличке Мишка Цыганок»[Андреев/Карбаускис, 2005, с.
4], это звучит как свершаемый в текущий моментсценического времени приговор, то есть пассив «был приговорен» равен форме«приговариваю». Подобные реплики артисты могут обращать напрямую партнерампо сцене, а не зрителям. Персонаж-адресат перформативного высказыванияреагирует на подобные реплики как на сказанную им прямую речь и включается вдиалог.Тенденцию к перформативизации театрального текста относительно пьес«новой драмы» заметил литературовед Марк Липовецкий:«…текст в этих случаях (и в ряде сходных — скажем, в поэзии АндреяРодионова) выступает в перформативной функции. В точности по Д. Остину: здесьсказанное адекватно сделанному. Слово непременно запускает действие: оно либо 214 воображается, либо буквально совершается на сцене.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
