Диссертация (1100405), страница 39
Текст из файла (страница 39)
Настоящее же время в реплике барышниФункель имеет в качестве точки отсчета текущий момент изображаемого действиядиегезиса. Оба этих настоящих принадлежат речевому плану, так как соотносятся с 122В исходном тексте стоит будущее (гномическое) время: «как тотчас поймет всякий любитель музыки»[Зюскинд, 2004, с.
97].123В одном случае это настоящее актуальное, в другом – гномическое, однако и то и другое включают в себямомент речи рассказчика и момент восприятия зрителя. 162 ситуацией коммуникацией: Патрик обращается к зрителю, Функель – к Патрику какперсонажу одного с ней пространственно-временного плана. Прошедшее же времяглаголов в речи Патрика двояко. Оно имеет, с одной стороны, речевую мотивировку:называемые действия свершились до момента речи Патрика-рассказчика. С другойстороны, субъектом высказывания, как модуса, так и диктума, является в предложениях с прошедшим временем не Патрик-рассказчик, а Патрик-персонаж, ипрошедшее время в них имеет аористивную функцию.
Оно соотносится с текущиммоментомтекстовоговремени,чтовыражаетсясценическиизображениемдиегетического события.Cосуществование двух точек отсчета для Рассказчика иногда лингвистическивыражается в рамках одной фразы. Перволичное повествование, несмотря на речевую мотивировку прошедшего времени, в этом случае сочетается с нарративнымдейксисом, отсылающим не к моменту речи персонажа, но к текущему моментутекстового/сценического времени, то есть времени диегезиса.Рассмотрим отрывок из «Дома на набережной» Ю.
В. Трифонова иЮ. П. Любимова:– Скажи мне, Вадим, кто был зачинщикомбандитского нападения на моего сына Льва вшкольном дворе?Глебов обомлел. Он никак не ожидал такоговопроса. Ему казалось, что та история давнозабыта, ведь прошло несколько месяцев! Онтоже был зачинщиком, хотя в последнююминуту решил не принимать участия. Нокто-нибудь мог рассказать.<…> Но осталось неприятное чувство– как будто он, что ли, кого-то предал, хотяон сказал чистую правду про плохих людей– и это чувство не покидало Глебова долго,наверно, несколько дней.СкажиШУЛЕПНИКОВА: < …>мне,Вадим,ктобылзачинщиком бандитского нападенияна моего сына Льва в школьномдворе?ГЛЕБОВ: Я обомлел.
Никак не ожидал такого вопроса. Казалось, таистория давно забыта, ведь прошлодва месяца. Я ведь тоже вроде былзачинщиком, хотя в последнюю минуту решил не принимать участия.Но кто-нибудь мог рассказать!<…> смутно помню, смешносказать, сорок лет прошло, осталсянеприятный осадок.[Трифонов, 1986a, с. 397-398] ОТЧИМ[Трифонов, Любимов, 1982a, с. 108]163 Событие нападения мальчишками на Шулепу в повести локализовано с помощью не абсолютной, но относительной референции. «Та история» случилась за«несколько месяцев» до представленного разговора.
Точка отсчета здесь – текущиймомент текстового времени, настоящее персонажа. Формы прошедшего времени«осталось» и «не покидало» включены в повести в ряд аористивных форм,выражающих линейную последовательность законченных действий, создающих«возможность развития цепи событий и ее завершения, постановки последнейточки» [Сидорова, 2000, с.
139]. Точкой отсчета для них так же выступает текущиймомент текстового времени. В инсценировке эта же история локализована относительно двух точек отсчета. С одной стороны, «прошло два месяца», что означаетотношение к настоящему персонажа-повествуемого. С другой стороны, «сорок летпрошло», что выражает уже отношение к настоящему персонажа-повествующего, кмоменту его речи.
Высказывание «остался неприятный осадок» в инсценировкеобозначает «вплоть до сегодняшнего для персонажа дня» и имеет перфектное значение, а не аористное, как в оригинале. Сосуществование разных точек отсчета в речиперсонажа указывает на то, что в ней употреблен как речевой, так и нарративныйрежим высказывания – несмотря на то, что сама форма прошедшего времени имеет вобоих случаях речевое объяснение.Та же ориентация на время «я» повествуемого в интерпретации дейктическихформ – в реплике Дмитриева из «Обмена»:ДМИТРИЕВ: Конечно, Тягусов.
Я посижу с ним два дня, все ему объясню. Онсправится. Парень толковый. (Залу.) Еще недавно я стал бы протестовать, но теперьвдруг почувствовал, что все это не имеет значения [Трифонов, Любимов, 1982b,с. 62].Во французских текстах гомодиегетический нарратор может употреблятьpassé simple – нарративную форму прошедшего времени, не употребляемую в речи:LE NARRATEUR, devant un rideau illuminé de lueurs d'incendie: Le feu qui couvaitdepuis si longtemps éclata enfin. Il éclata d'abord, réellement, la nuit où Lisa suivitStavroguine.
L'incendie dévora le faubourg qui sépare la ville de la maison de campagnedes Stavroguine. Dans ce faubourg se trouvait la maison de Lebiadkine et de sa soeur 164 Maria. Mais l'incendie éclata aussi dans les âmes. Après la fuite de Lisa, les malheurs sesuccédèrent124 [Dostoïevski/Camus, 1959, p.151-152].В обозначении свершившихся к моменту рассказа и воспроизводимых«сейчас» на сцене событий, чередуются прошедшее нарративное и настоящее время,вплоть до их совмещения в одной реплике:LE NARRATEUR: Cela m'amena donc, et vous amène en même temps, dans un quartiermoins distingué, chez la logeuse Philipov, qui louait des chambres et un salon commun, oudu moins ce qu'elle appelait un salon, à de curieux personnages dont Lebiadkine et sasœur, Maria, Chatov et surtout l'ingénieur Kirilov125 [ibid., p.
41];ELLE: À l’heure de midi le premier ennemi trouva le chemin de notre cave. Battements decœur. Les plus craintifs lui tendent leur assiette de soupe encore pleine. Il fait non de latête et sourit, toujours sans dire un mot126 [Anonyme/Simioni, 2013, min. 20, цит. по: Unefemme à Berlin, 2006, p. 82].Воспользуясь терминологией Х. Вайнриха, мы скажем, что настоящее время вречи рассказчика является комментирующим. Оно указывает на событие не как напредшествующее или существующее в другой системе координат, но как нанепосредственно наблюдаемое.
Это событие дейктически настоящее по отношениюк зрителю и прошедшее по отношению к рассказчику. Оба они, однако, относятся кодному и тому же событию в мире диегезиса. Взаимозаменимость временных формкосвенным образом указывает на вторичный режим интерпретации прошедшего времени в повествовании гомодиегетического нарратора.В случае исполнения «я» повествующего и «я» повествуемого разными актерами употребление первого лица по отношению к персонажу-актору становится очевидно не-дейктическим. В «Береге» М. Рогачевского Никитин-писатель обращается 124НАРРАТОР, перед занавесом, освещенным всполохами пожара: Огонь долго разгорался и наконецвспыхнул.
Он вспыхнул, действительно, ночью, когда Лиза пошла за Ставрогиным. Пожар охватил участок,отделявший город от имения Ставрогина. В этом квартале находился дом Лебядкина и его сестры Марии. Нопожар запылал также и в душах. После побега Лизы последовали несчастья.125НАРРАТОР: Это привело меня и так же приводит вас в квартал менее респектабельный, в домФилипповой, которая сдавала комнаты и общий салон, или по крайне мере то, что она называла салоном,любопытным персонажам –Лебядкину и его сестре, Марии, Шатову и в особенности интересному инженеруКириллову.126ОНА: В час дня <…> первый враг нашел путь в наш подвал.
<…> Бьется сердце. Самые боязливыепротягивают ему свою еще полную тарелку супа. Он качает головой и улыбается, все также без единогослова. 165 к зрителю после сцены объяснения Никитина-лейтенанта и Эммы в любви: «Онабыла там, во враждебном мире, который я презирал, ненавидел, по которому стрелял, испытывая неистовое счастье от одного вида охваченных дымом подбитых танков» [Бондарев/Рогачевский, 1978, с. 45]. Личное местоимение 1-го лица отсылает кучастнику акта речи – говорящему [Падучева, 1985, с. 33], однако субъектомдиктума, как и модуса, высказывания является не говорящий – Никитин-писатель, аНикитин-лейтенант, тут же стоящий на сцене.
Прошедшее время поэтомуоказываетсяздесьпредшествованиенеречевым,моментуречи,анарративным:нонаоноуказываетсинхронностьтекущемуненамоментусценического, вспоминаемого героем действия.III Металепсис пространственно-временных плановМне показалось в этот вечер, что она понимает ПОЗДНЫШЕВ: Какая полнаявсе, все, что я чувствую и думаю, а что иллюзиябываеттого,чточувствую я и думаю самые возвышенные вещи. красота есть добро!В сущности же, было только то, что джерси ПОПУТЧИК:Отчегожебыло ей особенно к лицу, также и локоны, и что иллюзия?после проведенного в близости с нею дня ПОЗДНЫШЕВ: Ну как… Вотзахотелось еще большей близости.Удивительноедело,какаяполнаякрасивая женщина /подходит кбывает Лизе/ говорит вам глупости. Выиллюзия того, что красота есть добро. Красивая смотрите /смотрит на Лизу/ иженщина говорит глупости, ты слушаешь и не ничегонеслышите.Онавидишь глупости, а видишь умное.
Она говорит, говорит и делает гадости, а выделает гадости, и ты видишь что-то милое. тоже…/снова смотрит на Лизу/Когда же она не говорит ни глупостей, ни ничегонезамечаете.Вамгадостей, а красива, то сейчас уверяешься, что кажется, что это мило. Этоона чудо как умна и нравственна [Толстой, ложь, это вранье, это капкан!1987d, с.
111-112].[Толстой/Яковлев, 2008, мин.33] 166 По приведенному отрывку из спектакля «Крейцерова соната» МХТ (см.рис. 54-55 в Приложении) хорошо видно, как театр может играть с возможностями«расслоения» сценического действия для того, чтобы передать многоплановостьнарративного текста. Лингвистически четко разделены два пространственно-временных плана – мир рассказа Позднышева и мир рассказываемой им истории, однакосценически они перекрещиваются, наслаиваются друг на друга. Демонстратив «вот»и анафорическое местоимение «она», отсылающее в последней реплике на абстрактную «красивую женщину», в спектакле дейктически привязаны к конкретномуперсонажу Лизы и показывают оценку Позднышевым своей жены и своего жениховства.
С помощью сценической референции меняется, таким образом, уровеньабстракции: вместо класса высказывание начинает отсылать к конкретному объекту,«инстанции» [Булыгина, Шмелев, 1989, с. 51].Здесь, однако, еще нет прямого обращения рассказчика к персонажурассказываемой им истории, так что референция высказывания может считываться вравной мере как с учетом сценического дейксиса к диегезису, так и без него.Другой эффект возникает там, где рассказчик адресовывает свою репликуперсонажу диегезиса, принадлежащему пространственно-временному плану еговоспоминания.В повествовательной литературе это практически невозможно, так какповествовательные уровни четко разделены. Прием металепсиса, посредством которого «повествователь разыгрывает свое вхождение (вместе с читателем или без него)в диегетический мир» [Женетт, 1998d, с. 130], считается нарушением.В театре граница между повествовательными уровнями изначально условна,так как инстанции всех уровней играют актеры на одной и той же сцене, причем разные инстанции могут исполняться одними и теми же актерами.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
