Диссертация (1100405), страница 40
Текст из файла (страница 40)
Это дает возможность в театре использовать металепсис повествователя как особый художественныйприем, указывающий на смешение в сознании рассказчика планов наррации и планаистории, погружение им в воспоминание настолько, что вспоминаемых персонажейон принимает за реальных собеседников.Как правило, этот прием используется для выражения тяжелого психическогосостояния героя, либо для комического эффекта. 167 В спектакле «Кроткая» Л. Додина рассказчик обращается к Кроткой, как еслибы она присутствовала вместе со зрителями на воображаемом им суде – и отвечаетна ее немые вопросы и укоры.
В некоторых местах даже третье лицо, отсылающее кКроткой, трансформировано во второе (замененные формы обозначим в скобках созвездочкой):ОН: И я молчал. Молчал. Особенно, особенно с тобой (*с ней) молчал, до самоговчерашнего дня. Почему молчал? А как гордый человек. Я хотел, чтоб ты (*она)узнала сама, без меня, но уже не по рассказам подлецов, а чтобы сама догадалась обэтом человеке, постигла его! Принимая тебя (*ее) в свой дом, я хотел полногоуважения. Я хотел, чтоб ты (*она) стояла предо мной в мольбе за мои страдания – ястоил того! А я всегда был горд, я всегда хотел или всего, или ничего! А потому, чтоя не половинщик в счастье, – именно потому я и вынужден был так поступить тогда:“Дескать, сама догадайся и оцени!” Потому что, (*согласитесь,) ведь если б я самначал (*ей) объяснять, подсказывать, вилять и уважения просить, – так ведь я всёравно что просил бы милостыни...Вот! Вот с этой-то улыбкой я и ввел ее в мой дом.
Правда и то, что ей уж некудабыло идти... [Достоевский, 1946, с. 448-449; Достоевский/Додин, 1987, мин. 33-34]И императив «сама догадайся и оцени», и повествование герой обращает кКроткой того времени, стоящей в момент этой реплики на сцене в подвенечномплатье и ждущей жениха под церковные песнопения. Указательное местоимение«этот» в финальной реплике отрывка интерпретируется на сцене не анафорически,как в оригинале, где высказыванию предшествует предложение «И... и кроме того, явдруг увидал улыбку, недоверчивую, молчаливую, нехорошую», а дейктически:актер жестом показывает на героиню, изображающую в этот момент ту самую«нехорошую» улыбку.
При этом речь его не принадлежит тому пространственновременному уровню, в котором находится невеста. Такое смешение уровней, помимо обнаружения чисто театральной условности, в спектакле создает атмосферунервной напряженности и невозможности героя забыть случившиеся страшныесобытия. 168 Прием металепсиса одновременно и для изображения сумасшествия, и длясозданиякомическогоэффектаиспользуетрежиссерТ. Имамутдиноввинсценировке «Записок сумасшедшего» Н. В. Гоголя (ГИТИС, 2010):СОФИ /за дверью/: Папá! Папá!ПОПРИЩИН: Ах, ай, ай! какой голос! Канарейка, право, канарейка!СОФИ /влетает/: Папá! Вы не видели Папá?ПОПРИЩИН /к Софи/: «Ваше превосходительство, – хотел я было сказать, – неприкажите казнить, а если уже хотите казнить, то казните вашею генеральскоюручкою»!/Начальник, внесший Софи на руках, останавливает рукой Поприщина./Да, черт возьми, как-то язык не поворотился, и я сказал только…СОФИ: Папа здесь не было?ПОПРИЩИН: Никак нет-с.
[Гоголь/Имамутдинов, 2010, мин. 5-6].Адресуя Софи реплику с модусной рамкой «хотел я было сказать», Поприщинпутает не только повествовательные уровни – он не может адресовать высказываниев прошедшем нарративном персонажу диегезиса, – но и желаемое с действительным.Начальник, останавливающий его – это то ли собственное его осознание разрыва всоциальном статусе с Софи, то ли сама реальность, напоминающая о действительном ходе дел.Прием металепсиса в театре непосредственно обусловлен тем, что в текстеупотребляется прошедшее нарративное, имеющее в качестве точки отсчета текущиймомент текстового времени.
Рассказчик как бы становится на пространственновременную точку зрения себя повествуемого, что дает ему возможность обратитьсяк героям отличного от себя диегетического плана. 169 ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ 4Так же, как и в сценическом гетеродиегетическом повествовании, вгомодиегетическом инсценировании происходит расслоение сценического мира надва плана – хронотоп персонажей диегезиса и хронотоп рассказчика со зрителями.Здесь так же нет разграничения актеров и персонажей: актеры говорят от лица своихгероев, даже обращаясь к зрителям.В большинстве инсценировок разные ипостаси «я» персонажа-рассказчикаизображает один актер.
Он существует поочередно в двух планах коммуникации: винтрадиегетическом как действующее лицо, в экстрадиегетическом как рассказчик.Его речь как действующего лица в рассказываемой истории обращена к другимперсонажам, речь же как рассказчика обращена в зал, хотя может непосредственно ине называть зрителя в качестве «адресата». Другие персонажи видят его и говорят сним – но только как с персонажем диегезиса, а не как с рассказчиком.
В репликахперсонажа-рассказчика сосуществуют две точки отсчета – «здесь и сейчас»диегезиса и «здесь и сейчас» акта повествования. Изображение на сценерассказываемых событий и в целом времени истории есть отражение нарративногопринципа совпадения момента наблюдения со временем действия, помещения«наблюдательного пункта» автора рядом с персонажем.Отличие от сценического гетеродиегетического повествования состоит в том,что текст о диегезисе произносит участник событий. Это придает прошедшемувремени повествования речевую мотивировку, так как рассказывается о событиях,предшествовавших моменту речи. Этот же факт ограничивает возможностипроникновения рассказчика в сознание персонажей: он может рассказывать о том,что сам думал и чувствовал во время диегетических событий, но не о том, чтодумали и чувствовали другие.
Становится также невозможно определить, цитируетли рассказчик свою речь как актора в виде ПР, или же актер во время произнесенияПР воплощает уже самого персонажа-актора.Благодаря внутренней раздвоенности рассказчика на «я» повествуемое и «я»повествующее возможна нарративная интерпретации прошедшего времени вгомодиегетическом повествовании.
Формы прошедшего времени, относящиеся к «я»повествующему, имеют речевую интерпретацию. Формы прошедшего времени,относящиеся к «я» повествуемому, имеют нарративную интерпретацию. 170 ГЛАВА 5. ТЕАТР ПОВЕСТВОВАНИЯВнедиегетическое повествование может в театре вестись не только отдельнымот действующих лиц персонажем, гетеродиегетическим или гомодиегетическим, нои актером, изображающим в то же время участника событий. Театровед Б.
Мартэнпредложил для такого театрального субъекта, являющегося и диегетическимсубъектом повествования, и миметическим субъектом игры, понятие «наррактор»(narracteur) – «сложное слово, которое объединяет и подводит под один класссубъект повествования (диегетический) и субъект игры (миметический)» [Martin,1993, p. 174].В репликах наррактора сочетаются высказывания от третьего лица о своемперсонаже и высказывания от лица своего персонажа. Речь его направлена какзрителю, так и сценическим партнерам.§ 5.1.
ИсторияВ театроведческой науке такой тип театральной инсценировки зафиксирован с1970-х годов, однако уже в «Братьях Карамазовых» Вл. И. Немировича-Данченкоможно найти характерный для такого повествования фрагмент. Приведем эту сценусобозначениемопущенныхслов,присутствовавшихворигиналекниги(зачеркнуты) и изменений (выделены курсивом):ЧТЕЦ: Председатель начал было с того, что он свидетель без присяги, что он можетпоказывать или умолчать, но что конечно всё показанное должно быть по совести, ит.
д., и т. д. Иван Федорович слушал и мутно глядел на него; но вдруг лицо его сталомедленно раздвигаться в улыбку, и только что председатель, с удивлением на негосмотревший, кончил говорить, он вдруг рассмеялся.ИВАН: Ну и что же еще? – громко спросил он. Всё затихло в зале, что-то как быпочувствовалось.ЧТЕЦ: Председатель забеспокоился:– Вы… может быть еще не так здоровы? – проговорил он было, ища глазамисудебного пристава.ИВАН: Не беспокойтесь, ваше превосходительство, я достаточно здоров и могу вам 171 … кое-что рассказать любопытное.ЧТЕЦ: Вы имеете предъявить какое-нибудь особое сообщение? – всё еще снедоверчивостью продолжал председатель.<…>ИВАН: Ничего не могу сообщить суду особенного.ЧТЕЦ: Я вижу, вы нездоровы, и понимаю ваши чувства… – начал былопредседатель.<…>ЧТЕЦ: Что вы этим хотите сказать? – строго спросил председатель.ИВАН: – А вот, – вынул вдруг Иван Федорович пачку денег, – вот деньги… тесамые, которые лежали вот в том пакете (он кивнул на стол с вещественнымидоказательствами) и из-за которых убили отца.
Куда положить? Господин судебныйпристав, передайте.ЧТЕЦ: Каким образом могли эти деньги очутиться у вас… если это те самыеденьги? – в удивлении проговорил председатель.ИВАН: – Получил от Смердякова, от убийцы, вчера. Был у него пред тем, как онповесился. Убил отца он, а не брат. Он убил, а я его научил убить… Кто не желаетсмерти отца?..ЧТЕЦ: – Вы в уме или нет? – вырвалось невольно у председателя.ИВАН: То-то и есть, что в уме… и в подлом уме, в таком же как и вы, как и всеэти… р-рожи! – обернулся он вдруг на публику. – <…>ЧТЕЦ.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
