Диссертация (1100405), страница 37
Текст из файла (страница 37)
<…> А! Я забыл сказать вам, что Степан Трофимович был два раза вдов и один раз отец.118В романе в соответствующем отрывкеэксплицитно представлены только инстанция рассказчика и мирперсонажей, только «мы», но не «вы». Обращения к читателю последуют в тексте романа в дальнейшем,причем в форме третьего лица единственного числа – «прошу прощения у читателя…», «напомню опятьчитателю…». В инсценировке Камю персонаж-рассказчик обращается к зрителям как ко множественномуреципиенту: он говорит им «вы» и называет «господа, дамы» во множественном числе. Само слово«читатель» Григорьев в инсценировке не произносит, вместо указания на чтение он обозначает актзрительского восприятия с помощью глагола «assister» (смотреть, присутствовать).119Соответствующий отрывок романа: «Приступая к описанию недавних и столь странных событий,происшедших в нашем, доселе ничем не отличавшемся городе, я принужден, по неумению моему, начатьнесколько издалека, а именно некоторыми биографическими подробностями о талантливом и многочтимомСтепане Трофимовиче Верховенском.
Пусть эти подробности послужат лишь введением к предлагаемойхронике, а самая история, которую я намерен описывать, еще впереди. Скажу прямо: Степан Трофимовичпостоянно играл между нами некоторую особую и так-сказать гражданскую роль и любил эту роль дострасти, — так даже, что, мне кажется, без нее и прожить не мог» [Достоевский, 1994, с. 7]. 153 et, si cela peut vous plaire, j'irai le trouver aussitôt»120 [Dostoïevski/Camus, 1959, p. 49].«Vous» здесь обозначает Лизавету Николаевну, «je» – Григорьева-персонажа,существующего в том же пространстве и времени, что и собеседница. «Le» имеетанафорическую референцию, но также обозначает персонажа одного с нимидиегетического плана.
Лиза отвечает на предложение Григорьева, что подчеркивает:Григорьев выступает здесь не в роли немого свидетеля сцены, как Чтец, но в ролиактивного участника событий, с которым другие персонажи вступают в диалог.Повествование гомодиегетического нарратора может быть обращено к самомусебе – являться записью внутреннего монолога, не предполагающим наррататора.Однако семиотическое условие соприсутствия адресанта и реципиента текста в театре приводит к тому, что такое повествование автоматически превращается в рассказ, обращенный к зрителю.В инсценировке повести А. П.
Чехова «Жена» режиссер М. Станкевич каждую реплику сопровождает указанием, кому ее произносит персонаж. Адресация назрителя соответствует передаче внутреннего монолога героя, с ментальными иперцептивными модусными рамками «я подумал», «вижу», «мне казалось», модальными глаголами внутреннего состояния «хотел», «хотелось», «боялся», модуснымипредикативами на –о. В рассказе зрителю события диегезиса передаются в прошедшем времени, в репликах к другим актерам-персонажам они же обозначаются внастоящем:АСОРИН: (зрителю) Я подумал: предстояло совещание серьезное и деловое, в котором мог принимать участие всякий, независимо от места и личных отношений, а потому не пригласить ли Наталью Гавриловну? (Брагину) Трое составляют совет, что,если бы мы пригласили Наталью Гавриловну? Как вы думаете? (Слуге)[Чехов/Станкевич, 2012, с.
6-7].«Семейное счастие» Л.Н. Толстого в постановке П.Н. Фоменко (см. рис. 20-21в Приложении) начинается с приезда супругов в деревню, где они долго не были, иобстановка дома пробуждает в Маше воспоминания и рефлексию по их поводу. Онасравнивает нынешние обстоятельства с обстоятельствами начала их истории, чемзадает два временных плана, в одном из которых она – молодая незамужняядевушка, в другом она – жена и мать: «Ну вот… ну вот… ну вот мы и снова в 120 Я достаточно хорошо знаю Шатова и, если вы захотите, я тотчас же найду его.154 Покровском. Это наше старенькое имение… Вот зала, мое фортепьяно, терраса…Цветет сирень, как в ту весну… Только в моей бывшей комнате спят мои дети,наши с Сергеем Михайловичем сыновья…» [Толстой/Фоменко, 2001b, с.
1].Точка отсчета «сейчаc» повествования» задается в сценической редакциисразу, в отличие от повести. У Толстого первичной временной точкой отсчетаслужит год смерти матери героини, и о замужнем статусе рассказчицы читательузнает только в соответствующий момент истории, в спектакле же зрителя сразувводят в курс их последующих отношений Маши и Сергея Михайловича ипоказывают сложившееся непонимание между супругами, чтобы затем восстановитьход событий и раскрыть причину отсутствия семейного счастия.Если точкой отсчета для языковых форм в речи Маши начала первого актаслужит момент ее приезда в Покровское с мужем и детьми, момент воспоминания,то в репликах остальных героев – Сергея Михайловича и Катерины Карловны – этовремя диегезиса, вспоминаемых событий.
Одно пространство (сцена, изображающаяинтерьеры дома в Покровском) соответствует двум временным планам. Машу«тогда» и «сейчас» играет одна и та же актриса, что позволяет ей моментально сповествовательных предложений переходить к диалогическим репликам, точкойотсчета в котором является уже также время диегезиса.
Одни формы в ее речи,таким образом, принадлежат временному плану наррации, в котором Маша –супруга и мать, другие – плану диегезиса, в котором Маша – незамужняя девушка.Оба типа форм имеют при этом речевую мотивировку, так как соотносятся смоментом речи героини, в одном случае – героини-девушки, в другом – героинижены.От повествования в прошедшем времени Маша переходит к участию вдиалогической сцене:МАША: Я помню его с детства.
Мне было одиннадцать лет, он еще говорил мне“ты”, прозвал “девочка-фиялка”… Потом маменька сказала однажды про СергеяМихайловича, что именно такого мужа желала бы для меня. /С.М. Маша!../ Тогдаэто мне показалось удивительно, даже неприятно… /С.М. Катерина Карловна, непора ли чаю пить?/… Потом Сергей Михайлович появился у нас в ту зиму, когдамы носили траур по маменьке, остались совсем одни, только с Катей, нашей 155 гувернанткой и другом… Было так грустно, мрачно, холодно, что от тоскиодиночества я впала в апатию, не открывала фортепьяно, не брала книги в руки…КАТЯ: Маша!..
Маша!.. Маша, ах! Сергей Михайлович!С. М. : Неужели это вы? Можно ли так перемениться? Как вы выросли! Вот те ифиялка! Да вы целый розан стали!МАША: Я думала, сейчас он поцелует мне руку… Он пожал мне руку, прямо вглаза посмотрел своим твердым, веселым взглядом…<…>КАТЯ: Чаю!.. Маша!.. Сейчас я чаю… <…>МАША: Григорий! Григорий! Чаю! Чаю! [Толстой/Фоменко, 2001b, с.
3]Б. Точки отсчета «здесь и сейчас» акта наррации не было в исходномпроизведенииЕсли отличающаяся от диегезиса точка отсчета не прописана автором визначальномтексте,товторойвременнойплан«присоединяется»инсценировщиком. Для установления новой точки отсчета в текст инсценировкивводятся фразы в настоящем времени, которых не было в исходном тексте.Спектакль Театра на Таганке «Деревянные кони» начинался со словМилентьевны, отсутствующих в рассказе Федора Абрамова: «Ох, что пережитопройдено!Начнешьвспоминать-рассказывать…невсякийиповерит…»[Абрамов/Любимов, 1974, с. 3]. Три героини спектакля, Милентьевна, Пелагея иАлька121 сидели на скамейках и вспоминали былое.
Пролог заканчивался, женщиныуходили – и «воскресали» события из их жизни. Судьба Милентьевнырассказывалась в прошедшем времени то ей, то ее невесткой Евгенией. Вторая частьпро Пелагею начиналась со сцены приезда Альки обратно в деревню после смертиматери, – и разные голоса давали характеристики Пелагее и всей ее жизни:ЖИТЕЛИ ДЕРЕВНИ:Труженица!-‐Стяжательница!-‐Пекариха, какой свет не видал!-‐Собственница!-‐Хапуга! [там же, с.
28]. 121 Спектакль был основан на трех рассказах Ф. Абрамова: «Деревянные кони», «Пелагея» и «Алька».156 Дальнейшеесценическоедействиебылоогромнойретроспекцией,долженствующей помочь зрителю самому составить объективную оценку личностиПелагеи. И внутри этой первичной ретроспекции – вторичные «наплывы», вкоторых зрители видели те или иные события из молодости героини.Инсценировка «Обмена» Ю. П. Любимова и Ю. В. Трифонова такженачинается с настоящего времени: «Лена любит сайру… Теперь, когда всепроизошло, я стараюсь понять… Зачем мне все это понимать, я не знаю.
Ностараюсь понять – разобрать все то, что нагородилось в моей жизни, понять, в чем я,собственно говоря, виноват» [Трифонов, Любимов, 1982b, с. 51]. Соответствующаяфраза в повести – «Лена любила сайру» – была написана в прошедшем нарративномвремени и не подразумевала отношения к моменту речи. Описание прошедшихсобытий сопровождается в инсценировке оценкой действий с позиции новогонастоящего. Например, Дмитриев рассказывает о словесной войне между Леной и еедвоюродной сестрой Мариной: «Их беседы напоминали игру ватерполистов,которые бьют друг друга ногами под водой, чего зрители не видят», – и добавляет:«Но я-то видел… Я понимал…» [там же, с.86].ИнсценируяповестьВ.
Быкова«Круглянскиймост»,Э. Володарскийдобавляет к изображению отношений Бритвина и Степана Левчука в военные годыизображение их «сегодняшней», послевоенной встречи. События тех лет возникаютсловно наплывы в их памяти. Бритвин так и не сознается Степану, что он заведомопослал на смерть мальчика Митьку. И только своему сыну Павлу он признается всовершенном, чтобы облегчить совесть перед смертью. Но без встречи с военнымтоварищем раскаяние Бритвина было бы невозможным. Акт воспоминания – это нетолько рассказ о прошлом, воспоминание — это сложный процесс осмысления,повторного переживания событий – но уже с позиции другого, сегодняшнего «я» ,уже другого опыта и других исторических условий. Поэтому исследователь можетсказать, что «кульминация действия не отнесена в прошлое.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
