Диссертация (1100405), страница 33
Текст из файла (страница 33)
В соответствии с этим в Театре им. Гоголя их играли разныеартисты96. В какие-то моменты зрители могли видеть одновременно всех четверыхактеров – так, кульминационной считалась сцена, когда в мансарде наверху навсегдарасставались молодые Вадим и Эмма, а внизу всматривались в них, «повторяябессвязные слова влюбленных, потрясенные Никитин и фрау Герберт» [Чепуров,1984, с. 171].
Никитин-писатель постоянно присутствует на сцене, комментируетразыгрываемые события своей молодости, произносит вслух мысли Никитиналейтенанта. Он «не просто вспоминает о войне, он заново переживает все, чтопроизошло с ним и его товарищами, заново дает оценку прошлому и проверяет своюсегодняшнюю жизнь с позиции этого прошлого» [Голубовский, 1979, с. 79].Постановки по перволичным, либо трансформированным в перволичныепроизведениям неоднородны по форме: часть инсценировщиков ограничиваютсяпоказом одного пространственно-временного плана – плана высказывающегосяперсонажа, тогда инсценировка строится как монопьеса, – или классического планарассказываемой истории.
Оба этих типа, относятся, на наш взгляд, к драматизациям:они воплощают на сцене единственный план действия – состоит оно в событииперсонажа, или акте рассказа. Другая же часть инсценировщиков воспроизводит обапространственно-временных плана – акт наррации и историю, предшествовавшуюему.На наш взгляд, показ только одного пространственно-временного планаповествования не передает полноты повествовательного текста и его двуплановойструктуры. Сценическим гомодиегетическим повествованием мы будем называтьтолько такие инсценировки, в которых сосуществуют две точки отсчета – «здесь исейчас» повествуемого «я», план истории, и «здесь и сейчас» повествующего «я»,плана наррации. 96Напротив, в постановках Малого театра (1978, реж.
В. Андреев) и Ленинградского театра имениЛенинского комсомола (1979, реж. Г. Опорков) и молодого, и современного Никитина играл один актер. 137 § 4.2. Текстовая интерференцияПерсонаж-рассказчик может передавать слова других персонажей и своисобственные как актора истории.А. Передача «чужой» внешней и внутренней речиВнутри реплики персонажа-рассказчика так же, как и в гетеродиегетическомсценическом повествовании, возможно распределение высказывания с текстовойинтерференцией таким образом, что персонаж-рассказчик произносит вводящеепредложение (ТН), а персонаж диегезиса – цитируемый им в оригинале ТП:КАСРИЭЛ: < …> Ну как не смеяться? Я и сейчас смеюсь.
Авраам Липман, бедныймногодетный портной с рынка, чьи пальцы исколоты иглой, как небо звездами,который каждую субботу, накинув талес, не спеша идет в синагогу, этот самыйАвраам Липман одним махом разделался со всеми Ницше и Спинозами, сказавпоследнее слово.АВРААМ: Пора [Мерас/Карбаускис, 2010, с. 35];ПАТРИКЕЙ СЕМЕНЫЧ: И вдруг один раз приходит к ним в палатку адъютант,расстроенный, весь бледный, и говорит им что-то по-французски, робко и несмело, адолжно быть, самое неприятное. А князь да вдруг как крикнет:ЛЕВ ЛЬВОВИЧ: Как вы смели мне это передать!ПАТРИКЕЙ СЕМЕНЫЧ: Тот ему отвечает: "Простите, – говорит, – вашесиятельство, я это, ей-богу, из преданности...
потому, это все говорят, и я, опасаюсь,чтобы в неосторожную минуту свои офицеры против вас..." А князь…ЛЕВ ЛЬВОВИЧ: К черту убирайтесь от меня с этакою вашею преданностью!..ПАТРИКЕЙ СЕМЕНЫЧ: …Говорит!.. [Лесков/Женовач, 2006, с. 8];МИЛЕНТЬЕВНА: Ну не страхом меня убил Оника Иванович – добрым словом.ОНИКА ИВАНОВИЧ: Спасибо, Василиса Милентьевна! При всем честном народеспасибо говорю. < …> [Абрамов/Любимов, 1974, с.
15]; 138 МАМА: Этот господин Зоммер страдает клаустрофобией,ПАТРИК: сказала мама, когда мы сидели за ужином [Зюскинд/Кобелев, 2012,с. 7];NAGUI: <…> Elle se retira doucement et me donna un baiser furtif sur la joue puis, toutse levant, elle chuchota avec douceur:WENDY: Je vais dans la salle de bains.
Je reviens tout de suite97 [Aswany/Martinelli,2011, p. 50].Такжевозможноисохранениеврепликерассказчикатекстовойинтерференции.Прямая речь:LE NARRATEUR98: «C'est impossible», lui disait-on. «Comment, impossible, criaitelle. Nous sommes libres»99 [Dostoïevski/Camus, 1959, p. 114];Косвенная речь (самая употребляемая интерферентная форма):ФРИЦ: Она намекнула мне, что в ее жизни произошло что-то страшное, не знаю,в детстве или в ранней юности, связанное с мужской грубостью.
Сегодня онасказала, что ей трудно преодолеть эту животность в человеке, но онапостарается сделать это ради меня [Шишкин/Кобелев, 2012, с. 4];ДМИТРИЕВ: Через два дня мама позвонила мне на работу и сказала, чтосогласна съезжаться, только просила, чтоб побыстрей100 [Трифонов, Любимов,1982b, с. 95];NAGUI: Elle me dit qu'elle aimait Chicago mais elle se sentait parfois si seule etdéprimée qu'elle pensait que la vie n'avait pas de sens101 [Aswany/Martinelli, 2011, p. 49].
97НАГИ: «Она прильнула ко мне, поцеловала в щеку и, поднимаясь, нежно прошептала:ВЭНДИ: «Мне нужно в ванную. Я быстро» [Асуани, 2012, с. 199].98В инсценировке «Бесов» А. Камю воплощенные по принципу драматизации сцены из романа Ф.
М.Достоевского чередуются с монологическими репликами Антона Григорьева, перед закрытым занавесомнапрямую обращающегося в зал и рассказывающего, что произошло с героями. В моменты, когда Григорьевобращается к залу, он обозначается в тексте как Нарратор и по своей функции похож на Чтеца, однако онизображен второстепенным, но действующим лицом истории, то есть является гомодиегетическимповествователем. 99НАРРАТОР: – Это невозможно, - говорили ему. – Как невозможно, – кричала она. – Мы свободны.100В исходном тексте: «Ксения Федоровна позвонила через два дня Дмитриеву на работу и сказала, чтосогласна съезжаться, только просила, чтоб побыстрей» [Трифонов, 1986b, с. 63].
139 Нарративизированный дискурс:LE NARRATEUR: <…> Une dame de la plus haute société se mit à battre ses enfantsà heure fixe et à insulter les pauvres quand l'occasion s'en présentait102[Dostoïevski/Camus, 1959, p. 113-114];Несобственно-прямая речь:NAGUI: Wendy me parla de sa famille: sa mère était sociologue et son père dentiste.Elle avait vécu avec eux à New York jusqu'à ce qu'elle trouve du travail à la bourse deChicago. Elle habitait seule dans un studio proche de Rush Street103 [Aswany/Martinelli,2011, p.
49].Свободная прямая речь:ДМИТРИЕВ (залу): Марина терпеть не могла мещанство… Уу, мещане. Когда онаклокотала по поводу тех, кто не признает Пикассо или скульптора, во рту ее что-токлубилось и даже как будто сверкало [Трифонов, Любимов, 1982b, с. 87].Все приведенные примеры отражают передачу внешней, но не внутренней«чужой» речи. Это не случайно.
В гомодиегетическом повествовании авторизаторомречи является персонаж, и он не может проникнуть в сознание другого персонажа. Омыслях и чувствах другого он может только высказать предположение, что в речивыразится употреблением «слов остранения»104:АСОРИН: <…> Видно было, что она, узнав о моем приезде, приготовиласьне плакать, не просить и не защищать себя, как вчера, а смеяться надо мною,отвечать мне презрением и поступать решительно [Чехов/Станкевич, 2012, с.
40].Б. Передача «своей» внешней и внутренней речиВнешняя и внутренняя речь «я» повествуемого могут быть переданы вреплике рассказчика как цитируемые/рассказываемые в пространственно-временномплане «я» повествующего, в форме 101НАГИ: «Вэнди сказала, что любит Чикаго, но иногда ей одиноко и грустно, и возникают мысли, чтожизнь ее не имеет смысла» [Асуани, 2012, с. 197].102НАРРАТОР: Дама из высшего общества принялась бить своих детей в установленный час иоскорблять бедных, как только предоставлялась возможность.103НАГИ: «Вэнди рассказала мне о своих родителях.
Ее мать была социальным работником, а отецстоматологом. Она жила с ними в Нью-Йорке, пока не получила работу на Чикагской бирже и не переехала вквартиру-студию недалеко от Раш-стрит» [Асуани, 2012, с. 197].104Термин Б. А. Успенского. Слова-операторы типа «видимо», «очевидно», «казалось», «как будто»,используемые автором «как специальный прием, функция которого – оправдать применение глаголоввнутреннего состояния по отношению к лицу, которое, вообще говоря, описывается с какой-то посторонней(«остраненной») точки зрения» [Успенский, 1995, с. 113-114].