Диссертация (1100405), страница 29
Текст из файла (страница 29)
Elle fut admise dans l’atelier des femmes.Son problème était résolu: elle gagnait sa vie. Ne pouvant pas dire qu’elle était mariée, elles’était bien gardée de parler de sa petite fille. Elle écrivait souvent aux Thénardier pourleur envoyer de l’argent83 [Hugo/Gaudemer, 2008, p. 3].Из ТП устраняются субъективные авторские оценки («Heureusement la porte dela fabrique de M.
Madeleine était comme un visage ami84» [Hugo, 1879-1882, vol. 1,p. 241]) и высказывания, в которых авторизатором являются персонажи диегезиса(«Elle écrivait souvent, cela fut remarqué85» [ibid.]).«Объективная» подача текста, однако, обнаруживается достаточно редко. Такили иначе в тексте выражается пространственная и, что нас интересует большевсего, психологическая точка зрения либо повествователя, либо персонажа.Б.
Субъект модуса – персонаж-нарраторФ. Шиллер в предисловии к своей трагедии «Мессинская невеста» (1803),объясняя необходимость восстановления роли хора в драматургии, отмечал, что хор«покидает узкий круг действия, для того чтобы высказать суждения о прошедшем игрядущем, о далеких временах и народах, обо всем человеческом вообще, чтобыподвести великие итоги жизни и напомнить об уроках мудрости» [Шиллер, 1957,с. 662]. Лицо от автора в «Воскресении» МХТ передает не только информацию одействующих лицах и самой истории, но и лирические отступления автора, егорассуждения о природе человека, оценочные высказывания нарратора о повествуемом мире.
«Воскресение» начинает характерное авторское отступление: «Как нистарались люди, собравшись в одно небольшое место несколько сот тысяч, изуродовать ту землю, на которой они жались, как ни забивали камнями землю, чтобы ничего не росло на ней, как ни счищали всякую пробивающуюся травку, как ни ды 83НАРРАТОР: Фантина должна была работать, чтобы платить Тенардье, которые просили все больше ибольше. Она нашла в своем родном городе Монтрее-сюр-Мер фабрику некого «господина Мадлена», которыйбыл также мэром городка. «Ее приняли в женскую мастерскую. <…> Главная проблема была разрешена: оназарабатывала свои трудом» [Гюго, 1979, т. I, с. 214-215].
Не имея возможности сказать, что она замужем, онавсячески избегала говорить о своей маленькой дочери. Она часто писала Тенардье, чтобы отсылать им деньги.84«К счастью, двери фабрики Мадлена были гостеприимно раскрыты для всех желающих» [Гюго, 1979, т. II,с. 215].85«Писала она часто. Это было замечено» [Гюго, 1979, т. II, с. 216]. 119 мили каменным углем и нефтью, как ни обрезывали деревья и ни выгоняли всехживотных и птиц, — весна была весною даже и в городе. <…> люди — большие,взрослые люди — не переставали обманывать и мучать себя и друг друга.
Люди считали, что священно и важно не это весеннее утро, не эта красота мира божия, даннаядля блага всех существ, — красота, располагающая к миру, согласию и любви, а священно и важно то, что они сами выдумали, чтобы властвовать друг над другом»[Толстой/Раскольников, 1929, с. 1]. Лицо от автора здесь явно представляет собойотдельный от персонажей субъект сознания.Точка зрения Ведущего, отличная от персонажа, обнаруживается в тексте спомощью лексических средств – отдельных оценочных слов и оборотов,интерпретирующих глаголов:ОТ АВТОРА: И вот теперь эта удивительная случайность напомнила ему все итребовала от него признания своей бессердечности, жестокости и даже подлости,давших ему возможность спокойно жить все эти десять лет.
Но он еще далек былот такого признания и думал теперь только о том, как бы сейчас, здесь на суде, неузналось все, как бы она или ее защитник не рассказали всего и не осрамили его перед людьми [Толстой/Раскольников, 1929, с. 18];ОТ АВТОРА: На глазах его слезы, и хорошие и дурные, слезы. Хорошие слезы, потому что это слезы радости пробуждения в нем чего-то хорошего, и дурные, потомучто это – слезы умиления над самим собой, над своей добродетелью [там же, с. 41].В этих примерах высказывания персонажа-нарратора выражают отличную отперсонажа и от «объективного», ремарочного повествования, точку зрения. Лицо отавтора выступает в качестве самостоятельного субъекта сознания: это для него чувства Нехлюдова «дурные» или «хорошие», это он оценивает поведение героя какподлое, бессердечное и жестокое и знает, что тот «еще далек» от признания такойоценки.
Лицо от автора здесь явно выполняет не только функцию повествования какдокладывания о том, что произошло между сценами.Заметим, что и Чтец в «Братьях Карамазовых» МХТ тоже не был объективным хроникером. Он не судил поступки героев с морально-нравственной точки зре 120 ния, как это открыто делает Лицо от автора в «Воскресении», однако персонажнарратор как субъект сознания и оценки также проявляется в тексте Чтеца в видеоценочных слов:ЧТЕЦ: Алеша рассказал все, что случилось с ним с самой той минуты, как вошел онк Катерине Ивановне. Он рассказывал минут десять, нельзя сказать, чтобы плавнои складно; но, кажется, передал ясно, охватывая самые главные слова, самыеглавные движения, и ярко передавая, часто одною чертою, собственные чувства[Достоевский/Немирович-Данченко, 1910, с.
45].Качественные прилагательные и образованные от них наречия в данном фрагменте передает не объективные показатели речи героя, но оценку повествователя,передаваемую в спектакле Чтецом. Это Чтец оценивает речь Алеши как яркую и ясную, он считает, что в ней были «самые главные» слова.Отличную от персонажей точку зрения персонаж-нарратор, или хор, можетвыражать не заимствованными у автора оригинала, но добавленными к текстурепликами:LES BELLES: Tu pleures que la vie t'a déçue. Crois-tu que tu ne nous as pas déçues toimême?- Tu avais ambitionné l'héroïsme de la vertu, la splendeur du renoncement, l'auréole.- Mais tu n'étais pas cette femme [Flaubert/Baty, 1936].Даже в титрах возможна субъективная оценка нарратора – в данном случаебудет очевидно, что это точка зрения не персонажа, так как титр безличен, но некойвысшей повествовательной инстанции – автора, режиссера, обращающихся такимобразом напрямую к зрителю.
Так, в «Идиоте» Г. Товстоногова в титре, открывающемтретьедействие,значатсятакиеслова,как«наконец»и«вдруг»,свидетельствующие о субъективном взгляде на события («дала, наконец, ему почтиверное слово выйти за него замуж», «потом вдруг было получено сведение» [Достовский/Товстоногов, 1958, с. 69]). 121 В. Субъект модуса – персонаж диегезисаПерсонаж-нарраторможетпроизноситьповествовательныйтекст,фокализованный относительно персонажа диегезиса. Субъект сознания в этом тексте будет обозначен в третьем лице. Этот персонаж чаще всего тут же стоит насцене.
Ведущий как бы читает мысли героя и произносит их вслух для зрителя.Сигналами я-модусной рамки являются модусные предикативы на -0, глаголывосприятия, чувства, мнения, знания:ЧТЕЦ: Алеша немедленно покорился, хотя и тяжело ему было уходить[Достоевский/Немирович-Данченко, 1910, с. 51-52];ЧТЕЦ: Алеша, инстинктом чувствуя, что для нее время до возвращения мамашидорого <…> [там же, с.
70];ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Ну хорошо – отравление так отравление.ОТ АВТОРА: Председатель сообразил, что это такое дело, которое можно кончитьдо четырех часов и уехать к своей Кларе.<…>БРЕВЕ: Ну и прекрасно!ОТ АВТОРА: Но он вовсе не находил это прекрасным: он не спал всю ночь, онипровожали сослуживца, много пили и играли в карты… так что именно дело оботравлениионнеуспелпрочестьитеперьхотелизбежатьего[Толстой/Раскольников, 1929, с. 4-5];ХОР: Ратный успех не покидал Григория. Он вел за собой уже три с половиной тысячи сабель.
Но постепенно опьяняющая сила власти состарилась, поблекла.Снова возникла горечь, тревога, они навалились непереносимой тяжестью[Шолохов/Товстоногов, Шварц, 1977, с. 37]; 122 LE NARRATEUR: La colline était si haute que de n’importe quel endroit du jardin Jamesapercevait des kilomètres et des kilomètres d’un magnifique paysage composé de forêts etde champs86 [Dahl/George, 2003, p. 13];EMMA: J'ai un amant! LES BELLES: Enivrement de l'étreinte...- Extase de l'abandon...
- Anéantissement87... EMMA: J'ai l'amour! [Flaubert/Baty, 1936].Любопытно, что в процитированной реплике Хора из инсценировки «ТихогоДона» опущены субъектные синтаксемы, в которых эксплицитно Григорий обозначен как авторизатор («Но рядом с самолюбивой радостью тяжко ворохнулись в немтревога, терпкая горечь»; «Опьяняющая сила власти состарилась и поблекла в егоглазах» [Шолохов, 1957, т. 4, с. 231]).Ведущий может цитировать текст, в котором повествователь ставит себя напространственную точку зрению персонажа. Так, например, Чтец в «БратьяхКарамазовых» Вл.
И. Немировича-Данченко предваряет встречу Алеши с Митейсловами: «От города до монастыря было не более версты с небольшим. Алешаспешно пошел по пустынной в этот час дороге. Почти уже стала ночь. На половинедороги приходился перекресток. На перекрестке, под уединенною ракитой, завиделась какая-то фигура» [Достоевский/Немирович-Данченко, 1910, с. 43]. Глагол«завиделась» подразумевает фигуру наблюдателя [Апресян, 1986].
Повествовательпомещает свой пункт наблюдения рядом с Алешей, так как это он видит впередисебя, на перекрестке, некую фигуру – и еще не различает, кто это. Опущениесубъектной синтаксемы свидетельствует о я-модусной рамке текста. 86НАРРАТОР: Холм был так высок, что отовсюду из сада Джеймс видел километры и километры чудесногопейзажа, состоящего из лесов и полей.87ЭММА: У меня есть любовник! КРАСАВИЦЫ: Упоение объятий… Пьянящая свобода… Изнеможение…Реплики хора красавиц в адаптации «Мадам Бовари» Г.
Бати соответствуют следующим словам в романе:«D'abord, ce fut comme un étourdissement; <…> elle sentait encore l'étreinte de ses bras <…> Elle entrait dansquelque chose de merveilleux où tout serait passion, extase, délire; une immensité bleuâtre l'entourait, les sommets dusentiment étincelaient sous sa pensée, et l'existence ordinaire n'apparaissait qu'au loin, tout en bas, dans l'ombre, entreles intervalles de ces hauteurs [Flaubert, 1857, 228-229] («Сначала это было какое-то наваждение: она <…> всееще чувствовала его объятия <…>.
Перед ней открывалась область чудесного, где властвуют страсть,восторг, исступление. Лазоревая бесконечность окружала ее; мысль ее прозревала искрящиеся вершинычувства, а жизнь обыденная виднелась лишь где-то глубоко внизу, между высотами» [Флобер, 1971, с. 157]).
123 Одним из способов показа внутреннего состояния персонажа становится в театре диалог Ведущего/хора с персонажем, визуализующий внутренний конфликт вдуше героя:– Ах, ах! какая гадость! – так же, как и тогда, НЕХЛЮДОВ: Ах, ах, какая гавслух проговорил он. – Только мерзавец, него- дость! Только мерзавец, негодяйдяй мог это сделать! И я, я тот негодяй и тот мог так сделать! И я, я – тот негомерзавец! – вслух заговорил он.
– Да неужели дяй и тот мерзавец. Да неужели, вв самом деле, - он остановился на ходу, – самом деле, неужели я тот негонеужели я в самом деле, неужели я точно него- дяй?!дяй? А то кто же? – ответил он себе. – Да ОТ АВТОРА: А то кто же? Даразве это одно? – продолжал он уличать себя. – разве это одно? Да разве не гаРазве не гадость, не низость твое отношение к дость, не низость вся твоя праздМарье Васильевне и ее мужу? И твое отноше- ная, нечистая жизнь, и венец всегоние к имуществу? Под предлогом, что деньги – твой поступок с Катюшей?от матери, пользоваться богатством, которое НЕХЛЮДОВ: Негодяй! Мерзавец!считаешь незаконным.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
