Диссертация (1100405), страница 17
Текст из файла (страница 17)
22], вводящим предложением с глаголом пропозициональной установки. Нельзясказать поэтому, что прямая речь в нарративе – это только текст персонажа. ОтличиеПР от КР и НПР - только в степени смешения двух текстов, но не в наличии/отсутствии следов нарратора. Между тем, в свободной прямой речи (СПР)присутствует уже только текст персонажа.Большинство исследователей не отделяет вопрос передачи речи персонажа отвопроса передачи его мыслей. Д. Кон в работе [Cohn, 1978] предложила рассматривать изображение мыслей, внутренней речи и чувств героев произведения отдельноот передачи вербальных актов и выделила три основные способа «мимесиса сознания».
Это 1) психо-наррация (psycho-narration) – повествование нарратора овнутренней жизни персонажа, в третьем лице и прошедшем времени, передаватьсятаким способом могут в том числе чувства, которые персонаж испытывает, но неформулирует или скрывает от себя; 2) цитируемый монолог (quoted monologue) –внутренняя речь персонажа от первого лица и в настоящем времени; 3)нарративизированный монолог (narrated monologue) – текст нарратора о мыслях ичувствах персонажа в третьем лице и в нарративном времени, как психо-наррация, 69 но в отличие от нее не содержащий ментальные глаголы и воспроизводящий стильвнутренней речи персонажа, что приближает его к цитируемому монологу.Психо-наррация соответствует косвенной речи, цитируемый монолог – прямой речи, нарративизированный монолог – несобственно-прямой речи, с темединственным отличием, что объектом передачи служит не вербализованная внешняя речь, но мысль персонажа, вопрос о вербализации которой остается открытым.Д.
Кон замечала при этом, что нарративная проза – единственный литерaтурныйжaнр, где могут быть описaны невыскaзaнные мысли, чувствa, восприятия,принaдлежaщие отличному от говорящего человека [Cohn, 1978, p.7].Единственным типом передачи речи и мысли персонажа в драматургиисчитается прямая речь. В драматургическом тексте «не возникает проблемыразграничения своего и чужого слова», форма передачи речи персонажей – прямая,репродуктивная [Золотова, Онипенко, Сидорова, 2004, с.
286]. Инсценировать – значит, на первый взгляд, «все, что можно из косвенной речи переделать в прямую, чтоне переделывается, – превратить в ремарки, лишнее отбросить» [Ремез, 2007,с. 156].Прямая это или свободная прямая речь? С одной стороны, в драматургическом тексте не указываются глаголы пропозициональной установки и нет кавычек.С другой стороны, в напечатанной пьесе реплике предшествует рамочный текст, вкотором указан говорящий персонаж, отделенный от самой реплики точкой, двоеточием или косой чертой, а также может быть указана характеристика акта речи и егоадресат.Мы считаем, что в этом отношении различны сценический текст, текст дляпроизнесения со сцены, который является основным драматургическим текстом, итекст пьесы, включающий в себя, помимо сценического текста, текст ремарок –«паратекст» (para-texte) [Thomasseau, 1984] или «второстепенный текст» (textesecondaire) [Ingarden, 1971], как его определяют в театральной семиологии.
П. Рикерписал: «В театре ведут диалог сами персонажи: они говорят друг другу «я» и «ты».<…> Сценическая постановка (opsis), которой Аристотель завершает последнюю часть «Трагедии», означает устранение кавычек. Специфика сценического искусствазаключаетсявтом,чтобызабытьоцитированиивовремя представления. Зрителю кажется, что он слышит реальных людей. Но ко 70 гда занавес опустится и иллюзия рассеется, пьеса вновь примет вид изложенного вымысла» [Рикер, 1995, с. 31].
В сценическом тексте имеет место свободнаяпрямая речь, в пьесе, где типографически реплики отделены от рамочного текста, –прямая речь.1.4.3. Точка зренияПроблема текстовой интерференции связана с другим вопросом нарратологии– проблемой нарративной перспективы, или точки зрения повествования. Ж. Женеттразграничивал повествовательные категории «модальности» и «залога», то есть «вопрос “каков тот персонаж, чья точка зрения направляет нарративную перспективу?”и совершенно другой вопрос: “кто повествователь?”» [Женетт, 1998d, с.
202].Неразграничение их он считал крупнейшей ошибкой английской школы. По типологии Б. А. Успенского, это противопоставление, с одной стороны, фразеологической,с другой – психологической и идеологической точки зрения [Успенский, 1995]. Ифранцузские, и русские ученые считают при этом, что проблема «точки зрения» невозникает в театре. П.
А. Флоренский пишет: «… зритель театрального заланеизбежно видит сцену со своей точки зрения, а не с таковой же – действующих лицтрагедии» [Флоренский, 1993, с. 64]. Б. А. Успенский говорит о том, что различениеточек зрения в плане психологии к драме неприменимо [там же, с. 131].Единственной точкой зрения в театре, по Ж.
Женетту, является точка зрениязрителя, внимание которого может переходить от одного персонажа к другому,однако программируется это не текстом, но сценической игрой и режиссерскимзамыслом [Genette, 1982, p. 399]. Ж. Пуйон называет точку зрения «techniqueproprement romanesque» [Pouillon, 1946, p. 33].Внутри повествовательного текста Ж. Женетт выделял три степени фокализации, соответствующих трем типам «взглядов» (visions) Ж. Пуйона [Pouillon, 1946] и«аспектов повествования» (aspects du récit) Цв. Тодорова [Todorov, 1966, p.
141142]. В повествовании с «нулевой фокализацией» (focalisation zéro) нарратор«располагает более обширным знанием, чем персонаж, или, точнее, говоритбольше, чем знает любой персонаж» [Женетт, 1998d, с. 204]. В англоязычной критике говорят в этом случае о «всеведущем повествователе», Ж. Пуйон называет его«взглядом сзади» (la vision «par derrière»), а Цв. Тодоров представляет в виде фор 71 мулы Повествователь > Персонаж.
В повествовании с «внутренней фокализацией» (focalisation interne) нарратор «говорит только то, что знает персонаж» [тамже]. В представлении Цв. Тодорова этот случай соответствует формулеПовествователь = Персонаж, Ж. Пуйон называет его «взглядом вместе» (la vision«avec»), а Ж. Блен говорит об «ограничении поля» (restrictions de champs) [Blin,1953].
В повествовании с «внешней фокализацией» (focalisation externe) нарраторговорит меньше, чем знает персонаж, что отражается в формуле Цв. ТодороваПовествователь < Персонаж, обозначаемой Ж. Пуйоном как «взгляд извне»(la vision «du dehors»). Ж. Женетт отмечает при этом, что внешняя фокализацияотносительно одного персонажа может интерпретироваться как внутренняяфокализация относительно другого [Женетт, 1998d, с. 207].Отметим, что фокализация по Женетту основывается не столько на зрительных, пространственных параметрах, сколько на возможности погружения в сознание персонажа.
О. Дюкро и Ж.-М. Шеффер справедливо заменяют при изложениивопроса нарративной перспективы оригинальный вопрос Женетта «кто видит?» (Quivoit ?) на «кто воспринимает?» (Qui percoit ?) [Ducrot, Schaeffer, 1995, p. 719].Предположение Ж. Женетта о возможности повествования без точки зрениянеоднократно оспаривалось учеными [Mangueneau, 2007, p. 32]. Вместо троичнойсистемы ряд исследователей предлагает бинарные оппозиции. Немецкий ученыйЭ. Лайбфрид [Leibfried, 1972, S. 245-255] и австрийский исследователь Ф. Штанцель[Stanzel, 1979, S. 150] говорят о «внешней» и «внутренней» повествовательныхперспективах(AußenperspektiveиInnenperspektive),последняяизкоторыххарактеризует рассказ о событии через восприятие одного из персонажей.Отечественный ученый Б. А.
Успенский в книге «Поэтика композиции» (1970)предложил разделять четыре плана проявления точки зрения: план оценки или планидеологии, план фразеологии, план пространственно-временной характеристики иплан психологии. В каждом из этих планов автор-нарратор может излагать событиялибо с «внешней» по отношению к излагаемым событиям и персонажам точки зрения, либо с «внутренней», принимая позицию одного из персонажей рассказываемой истории [Успенский, 1995].
Французский теоретик А. Рабатель также говорит овозможности только двух «точек зрения» – точек зрения персонажа и нарратора[Rabatel, 1998]. 72 Вопрос «точки зрения» повествовательного текста, изначально рассматривавшийся в рамках теории литературы, был впоследствии перенят лингвистикой.Развивающаяся со второй половины XIX века «персональная» повествовательнаяситуация, о которой говорил Ф. Штанцель [Stanzel, 1979], характеризующаясясочетанием «фокализации» на персонаже с грамматическим обозначением его в третьем лице, послужила толчком для исследования особой «лингвистики нарратива».Наряду с ситуацией традиционного нарратива, «повествованием без 1-го лица», вкотором повествователь не принадлежит миру текста и говорит о персонажах втретьем лице, и «повествованием от 1-го лица», рассказчик которого принадлежитмиру текста и говорит о себе «я», Е.
В. Падучева выделяет как отдельнуюповествовательную форму «свободно-косвенный дискурс», которая «характеризуется тем, что повествователь (экзегетический) частично уступает персонажу своеправо на речевой акт. Возникает чисто литературная фигура — говорящий в 3-млице,невозможныйвразговорномязыке»[Падучева,1995,c. 42]27.Н.
А. Кожевникова говорит о «несобственно-авторском повествовании», для которогохарактерны«развернутыефрагментытекста,ориентированныенасловоупотребление изображаемой среды или персонажа, но не соотнесенныенепосредственно с ситуацией речи» [Кожевникова, 1994, с. 228].Для соотнесения различных субъектов, отраженных в высказывании,Г. А. Золотовой был предложен термин «субъектная перспектива» [Золотова, 1973,с. 276-278].Схемасубъектнойперспективывысказывания,разработаннаяН.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
