Диссертация (1098107), страница 44
Текст из файла (страница 44)
«Всякая Всячина» и «Спектатор». С. 137; Левин Ю. Д. Английская просветительская журналистика в русской литературе XVIII века. Приложение II. С. 91. № 119.708Всякая всячина. Ст. 45. С. 126.709Там же.710Всякая всячина. Ст. 45. С. 124. В английском оригинале даже сильнее: “a couple of Nieces, who will certainlymake me run mad” – «две племянницы, которые, конечно, сведут меня с ума» (The Spectator. Vol. 1.
No. 242. P. 128).711Всякая всячина. Ст. 113. С. 297–302.707187да, который любил жену. Он жил в деревне; когда же приехал в Москву, то там емусказали, что любят жен одни мещане, а среди дворян мужья и жены не хранят верности друг другу. Читатель спрашивает, как оценить такой обычай. Ответ очевиден;издатель поддерживает читателя и приходит к выводу: «Праотцы наши любили женсвоих как самих себя»712.Модель, объединяющая абстрактную постановку проблемы с обсуждениемчастного случая как примера, где вопрос читателя также носит абстрактный характер, реализована и в письме Тита Размышляева, также затрагивающем вопрос олюбви, однако в принципиально ином аспекте713.
В качестве иллюстрации выступает повествовательный фрагмент, заключающий в себе эпизод комедийного типа:немолодой мужчина хвастается, что якобы получил письмо от девушки, которая вдействительности ему не писала; в доказательство своих слов он демонстрирует вкачестве письма служебный документ, но обман раскрывается, и ему приходится спозором удалиться. Вопрос, который ставит читатель в связи с этим случаем, намного шире: почему человек, имеющий «разум и довольно просвещенный», поступаетзаведомо предосудительным образом? В ответ издатель разъясняет причины хвастовства: «Обыкновенно хвастуны тем хвалятся, в чем более чувствуют иметь недостатка»714; причина такого предосудительного поведения – неудовлетворенноесамолюбие.Соотношение позиций издателя и читателя здесь иное, чем в письме ЕфимаТрудолюбивова и ответе на него. Если там позиции читателя и издателя были явнымобразом сформулированы и совпадали, то в данном случае читатель не предлагаетответа на собственный вопрос, ожидая его разрешения лишь от издателя.
Однакоидейных противоречий между читателем и издателем при этом нет, их размышленияследуют в одном направлении.По модели, лишь незначительно отличающейся от этой, строятся письмо заподписью Доброжелателев и ответ издателя715. Письмо обращено к теме взяточни-712Всякая всячина. Ст. 113. С. 302.Всякая всячина. Ст. 133. С. 353–356.714Всякая всячина.
Ст. 133. С. 355.715Всякая всячина. Ст. 116. С. 306–309.713188чества. Читатель ставит эту проблему в общем плане и иллюстрирует примерамиповедения взяточников. Однако речь идет не о частных случаях, а о суждениях, которые они высказывают многократно, и о многократно повторяющихся поступках.Слова подьячих переданы как прямая речь: «что нам нужды по челобитчиковым делам трудиться? мы-де и без труда получаем жалованье»716. В XVIII веке напротяжении долгого времени чиновники жалованья не получали: выплата его «приказным людям» была отменена указом Екатерины I от 23 мая 1726 года717, предписывавшим вместо казенного содержания «довольствоваться им от дел по прежнемуобыкновению с челобитчиков, кто что даст по своей воле»718.
Выплата жалованьябыла восстановлена манифестом Екатерины II от 15 декабря 1763 года719 на том основании, что «судей угнетающая бедность к лихоимству побуждала»720 и чиновникиискали разнообразных способов обогащения.Кроме того, в письме Доброжелателева охарактеризован способ обмана, применяемый подьячими, тоже не исключительный, а, по словам корреспондента,обычный: когда просители грозят подьячим подать на них жалобу за волокиту, те вответ угрожают обвинить жалобщиков в подкупе, за что их самих накажут721. Наказание просителей за дачу взяток, равное наказанию самих взяточников, было установлено законодательно (см. указ Петра I от 25 августа 1713 года722). По мнениюВ.
Н. Ширяева, равенство ответственности взяточника и того, кто дает взятку, представляет собой принцип, действовавший на всем протяжении XVIII века723.Доброжелателев просит издателя предписать «лекарство» от лихоимства. Всоставе ответа издатель помещает нравоучительное рассуждение, обращенное к чиновникам – «Краткое увещание лихоимцам»724. Таким образом, роли распределены716Всякая всячина. Ст. 116. С.
306.Полное собрание законов Российской Империи, с 1649 года. Т. 7: 1723–1727. [СПб.]: Тип. II отделениясобств. е. и. в. канцелярии, 1830. С. 652–653. № 4889.718Полное собрание законов Российской Империи. Т. 7. С. 653.719Полное собрание законов Российской Империи. Т. 16: С 28 июня 1762 по 1765. [СПб.], 1830. С. 457–462.№ 11988. См. тж.: Голованова Е. И. Правовые основы борьбы с коррупцией в России в XVI–XIX вв.: Историкоправовое исследование. Автореф.
дис. … канд. юрид. наук. М., 2002.720Полное собрание законов Российской Империи. Т. 16. С. 458.721Всякая всячина. Ст. 116. С. 307.722Полное собрание законов Российской Империи. Т. 5: 1713–1719. [СПб.], 1830. № 2707. С. 53.723Ширяев В. Н. Взяточничество и лиходательство в связи с общим учением о должностных преступлениях:Уголовно-юридическое исследование. Ярославль, 1916. С.
103.724Всякая всячина. Ст. 116. С. 308–309.717189между читателем и издателем так: читатель предлагает тему и иллюстрирует примерами, издатель предлагает обобщающее решение. Их точки зрения при этом совпадают.Но согласие издателя и читателя – случай менее распространенный, чем несогласие. Чаще встречается другой случай: если читатель, задавая издателю вопрос,склоняется к какому-то решению, то издатель это решение оспаривает и отвергает,предлагая другое.Примером несогласия издателя с читателем служит ответ на опубликованноеуже в конце 1769 года письмо от имени корреспондента, подписавшегося несчастный любовник. Он рассказывает о том, что уже давно влюблен, не может забыть возлюбленную, однако обстоятельства препятствуют его счастью, и поэтому он не решается открыть свои чувства725.
Почти решившись признаться в любви, он проситсовета, как преодолеть чувство, которое грозит ему бедой. Издатель же советует емувоздержаться от признания и проявить терпение, чтобы «испытать добросердечие издравое рассуждение» возлюбленной726.Издатель не верит читателю на слово. Другой корреспондент, по имени М. Л.,спрашивает, как ему убедить в своих добрых намерениях человека, обратившегося кнему с просьбой, которую он считает малозначительной, вместе с тем полагая, чтобыл не в силах ее выполнить727.
Ответная рекомендация такова: «Извольте испытывати причину, почему вы называете невозможностью то, что ваш соперник называетбезделицею»728. Как и в ответе Агафье Хрипухиной, следует апелляция к моральнымнормам, причем характер аргумента принципиален: выяснив причину разногласий,читатель должен «поступать по правилам здравого рассуждения, честности и должности, кои между собою разнствовать не будут»729.
Иными словами, в качестве нормы поведения предлагается рациональность, утверждается рациональный характерключевых культурных категорий чести и долга.725Всякая всячина. Ст. 136. С. 361–364.Всякая всячина. Ст. 136. С. 364.727Всякая всячина. Ст. 79. С.
207–208.728Всякая всячина. Ст. 79. С. 208.729Всякая всячина. Ст. 79. С. 208.726190В названных случаях точка зрения читателя ясна: он уверен в своей правоте ипросит у издателя поддержки. Однако это не всегда так. Часто читатель колеблетсяи просит издателя разрешить его сомнения.Таково, например, письмо без подписи, посвященное вопросу об одежде730.Читатель предпочитает русский костюм французскому, считая его более удобным исоответствующим климату. Однако привычки света не позволяют ему носить русскую одежду; он опасается, что в этом случае будет отвергнут возлюбленной. Изписьма можно сделать вывод, что читатель стремится к компромиссу между крайностями.
В ответ издатель предлагает именно компромисс между русской и французской одеждой: русская длинная одежда теплее, французская короткая – удобнее,поэтому надо их соединить: «А если ко французскому кафтану прибавить, что у него недостает, да с русского платья убавить, что в нем лишнее, то не можно ль быбыло составить одеяния, сходственного со климатом и со здравым рассудком?»731Обращение к этой теме, видимо, можно объяснить приверженностью Екатерины II так называемому «русскому платью», которое фактически представляет собой не возврат к допетровскому костюму, а именно соединение черт русской и зарубежной одежды; такое платье носила сама императрица.
Эта тенденция намечаетсяпримерно в то же время, когда выходит «Всякая всячина» (впрочем, проявляетсяименно в женском, а не в мужском костюме)732. Вместе с тем для соотношения позиций издателя и читателя важна именно идея компромисса, «золотой середины».В других случаях тенденция к поиску среднего пути между крайностями преобразуется в стратегию опровержения высказанных как предпосылки вопроса суждений. Издатель принимает их лишь частично, одновременно соглашаясь и споря считателем, показывая уязвимость его позиции и в конечном счете дискредитируя ее.730Всякая всячина.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
