Отзыв официального оппонента (авт. Строганов М. В.) (1098103)
Текст из файла
Отзыв официального оппонента на диссертацию Трахтенберга Льва Аркадьевича «Русские сатирические журналы ХИ11 века: вопросы поэтики», представленную на соискание ученой степени доктора филологических наук (специальность 10.01.01 — русская литература) Диссертационное исследование, предпринятое Л. А. Трахтенбергом, представляет огромный научный интерес. Очевидна и не требует доказательств новизна трактовки русского сатирического журнала второй половины ХЧШ в. как особого литературного жанра. Несомненна и убедительна, с моей точки зрения, адекватность такой трактовки материалу. Можно расходиться с автором (и я подчас расхожусь) в истолковании ряда отдельных моментов, но в целом эту новую трактовку известного литературного явления следует принять.
Я надеюсь, что она вскоре уже займет достойное место в истории русской литературы ХУШ в. Более того, эта новая трактовка сатирического журнала второй половины ХУП1 в. в большой исторической перспективе открывает совершенно новые связи и отношения. Она проясняет такие литературные явления, как, например, известный «Клуб 12 стульев», существовавший в «Литературной газете» в 19б0— 1970-е гг. Или: она демонстрирует связь этого сатирического журнала с журнальным фельетоном Х1Х в., в частности с фельетонами М. Е. Салтыкова, В. А.
Слепцова и подобных авторов. Иначе сказать, работа представ'- ляется продуктивной и перспективной. Я полагаю, что Л. А. Трахтенберг совершенно справедливо основал описание жанра журнала на анализе триединства автора (издателя), читателя (адресата) и героя (персонажа), поскольку соотношение именно этих трех лиц и определяет жанр любого произведения. Каждой части этого триединства посвящена специальная глава: «Образ издателя: авторский голос», «Образы читателей: поэтика диалога» и «Образы персонажей: коле груирование характера». Разумеется, Л. А.
Трахтенберг понимает единство этих трех составляющих, и поэтому разграничение их в отдельные главы воспринимается как чисто технический момент. Сатирический журнал описан в диссертации как диалог автора с читателем о тех или иных персонажах, и хотя позиция автора иногда смыкается с позицией читателя.
а иногда читатель занимает общую позицию с персонажем, сам созлагель журнала осознает необходимым наличие этих трех самостоятельных позицийй. В первой главе Л. А. Трахтенберг анализирует «образ издателя» как «идейный центр журнала», в котором «находят выражение основные принципы этой литературной формы» 1'с. 110). Именно издателя автор диссертации несколько позднее называет носителем «концепции единства дидактической и рекреативной функций литературы» (с. 163). В качестве наиболее авторитетного источника этой концепции Л. А. Трахтенбсрг со- вершенно справедливо неоднократно упоминает «горацианскую максиму» о единстве полезного и приятного, которая задала тон всей европейской культуры. Однако следует учесть, что у самого Горация эта формула восходит к Платону, который первым описал в диалоге «Государство» задачи искусства именно в этих категориях.
Впрочем, мы вспоминаем сейчас Платона вовсе не для того, чтобы установить его первенство в определении задач искусства, а для того, чтобы объяснить, почему в сатирических журналах «дидактическая цель мыслится издателем как главная, рекреативная же функция, по существу, маскирует ее из снисхождения к тому читателю, который в этом нуждается» (с. 74). Напомним, что Г. Р. Державин, современник русских сатирических журналов, уравнивает эти функции: «поэзия тебе любезна, приятна, сладостна, полезна...» Издатели же журналов сохраняют ту иерархию функций, которую определили Платон и — вслед за ним — Гораций. Сатирический журнал интересен и потому, что автор его, ешс в то время, когда сама категория авторства была не вполне осмыслена, отчетливо осознает, что для художественной конструкции необходим образ ~итателя.
Причем этот читатель осознается в качестве не пассивного, а активного участника процесса, он не просто «почитывает», но интенсивно откликается на прочитанное и поэтому сам пишет в журнал, это читатсльписатель. Как показывают исторические источники, такого читателя в России 1760 — 1790-х гг, еще не было и российские читатели в журналы сще ничего не писали.
Но издатель журнала нуждается для своей конструкции именно в таком читателе и сочиняет его. Так появляются письма Василиссы Топтоноговой, Афиногена Перочинова, Аришлая Шуши и многих других подобных читателей. Л. А. Трахтенберг постоянно подчеркивает (и совершенно справедливо), что хотя в разных журналах форма читательского письма используется как средство сатиры по-разному, но при этом каждый журнал обязательно демонстрирует свою потребность в читательском письме. Тематически и конструктивно эти письма могут быть различны, по они непременно должны быть — таков выявленный автором диссертации закон жанра. Л. А. Трахтенберг совершенно прав, когда пишет, что «помещение читательских писем создает эффект разнообразия высказанных в журнале точек зрения» (с.
152). Но следует подчеркнуть, что этот «эффект разнообразия» точек зрения создается намеренно и только имитирусгся— собственно, в этом и состоит задание сатирического журнала как особой художественной формы. Несомненно, что Л. А. Трахтенберг прекрасно понимает условность читателей, которым приписаны те или иные письма, и поэтому называет их фиктивными: «...читатель фиктивный замещает в художественном пространстве журнала читателя реального, и, определяя отношение издателя к нему, автор предлагает аудитории модель собственных взаимоотношений с ней» (с.
235). И вместе с тем в диссертации постоянно встречаются слс- дуюшие обороты речи: «Письмо Аришлая Шуши (по предположспию В. П. Семенникова, под этим псевдонимом скрывается Андрей Петрович Шувалов»; «Письмо основано на каламбуре. Оно начинается с автохарактеристики. Корреспондент сообщает: „Родом я камчадал"» (с. 133 †1). Как можно судить по приведенным цитатам, Л.
А. Трахтенберг вроде бы понимает, что анализируемый текст является не письмом Аришлая Шуши, но статьей Шувалова, в которой стилизованы представления дикого чсловека. Однако написано это так, как будто перед нами письмо реального. а не фиктивного читателя. Мы бы со своей стороны сказали несколько иначе. Все тексты во всех сатирических журналах, которые поданы в качестве писем того или иного лица, являются письмами фиктивными. Собственно читательским вкладом в журнал оказываются только независимые художественные тексты, не связанные непосредственно с полемикой. Эта реальная ситуация не совпадает с той художественной конструкцией, которую создает автор- издатель. Глава, посвященная изображению персонажа в сатирическом журнале, ставит вопросы с той же определенностью, что и две предыдущие, хотя, конечно, утверждение, что в сатире ХЪ'111 в.
«психологическое единство личности фрагментируется» (с. 239), нельзя признать точным, так как общественное сознание в это время еще не осмыслило психологическое единство личности человека, «психологическое единство личности» не могло фрагментироваться, поскольку еще не сложилось. Но это замечание мы делаем только попутно. Гораздо более интересным и продуктивным является в данной главе вопрос о типологии персонажей сатирического журнала. Л. А. Трахтенберг очень точно подмечает.
что «общность образной системы объединяет не только разные сатирические жанры, но и произведения разных авторов. В различных сатирических журналах эти типажи в основном одни и те же. В большинстве случаев каждый типажный образ предстает как вариант, реализация общей модели. Обычно в каждой из таких реализаций воплощены не все признаки, закрепленные за этой моделью в литературной традиции.
Но парадигматическая модель с полным набором признаков ассоциируется с каждой из своих реализаций, поскольку читатель знаком с традицией. Этот литературный опыт актуализируется и в то же время подкрепляется в ходе чтения каждого нового текста» (с. 318). При анализе данной главы мы остановимся только на одном моменте, на той «модели личности», которую видит перед собой автор журнала. Л. А. Трахтенберг называет, собственно, две модели: качество и характер (к последнему типу примыкает цикл характеров). И тут возникает закономерный вопрос: как следует квалифицировать то явление, которое сам автор диссертации называет типажом, хотя в структуре работы это явление не выделено. Например: «Типаж кокетки представляет собой, в сущности, один из аспектов типажа щеголихи, причем важнейший» (с.
284). Ясно. что щеголиха, кокетка — это не качество и не характер, а некое коикретноисторическое образование. Щегольство и кокетство существовали всегда, но щеголихи и кокетки — только в век Просвещения, И не случайно в разделе «Парадигма образов» Л. А. Трахтенберг подходит к анализу разных групп персонажей с разных позиций. Взяточник, Скупец, Ростовщик. Богач, Хвастливый воин, Врач, Бесталанный писатель, Несправедливый критик, Знатный вельможа, Льстец — это, скорее, характеры.
Но Щеголь (пстиметр), Волокита„Влюбленный, Мот, Игрок и Щеголиха, Кокетка, Престарелая кокетка — это, конечно, не характеры, а определенные социально-исторические образования. Л. А. Трахтенберг весьма проницательно замечает, что эти социально-исторические образования связаны пру~ с другом, то есть Волокита, Влюбленный, Мот, Игрок являются вариациями Щеголя (петиметра). То есть на место однозначного характера (Скупец„ Хвастливый воин) является более сложное образование: современный мужчина (современная женщина), чаще всего молодой (молодая), подверженный (подверженная) всем новым веяниям.
Автор диссертации совершенно справедливо ставит эти образы в центр своего исследовательского внимания, поскольку и в самих журналах они находятся в центре. Тсм важнее представляется нам найти адекватную научную квалификацию этого образования. Наконец, в 4-й главе диссертации Л. А. Трахтенбер~ описывает те «модели циклизации», которые организуют журнал как целое. Квалификъ ция сатирического журнала ХЪ'|11 в.
как циклического образования пре;;- ставляется нам абсолютно адекватной и продуктивной. В связи с этой квалификацией естественно возникают очень важные вопросы циклообразования, которым„к сожалению, еще не уделялось необходимого внимания. В частности, исследователи всегда исходят из того, что цикл (стихотворный и прозаический) создается из заранее готовых частей. Между тем гипотетически можно предположить, что автор дописывает какие-то части.
Характеристики
Тип файла PDF
PDF-формат наиболее широко используется для просмотра любого типа файлов на любом устройстве. В него можно сохранить документ, таблицы, презентацию, текст, чертежи, вычисления, графики и всё остальное, что можно показать на экране любого устройства. Именно его лучше всего использовать для печати.
Например, если Вам нужно распечатать чертёж из автокада, Вы сохраните чертёж на флешку, но будет ли автокад в пункте печати? А если будет, то нужная версия с нужными библиотеками? Именно для этого и нужен формат PDF - в нём точно будет показано верно вне зависимости от того, в какой программе создали PDF-файл и есть ли нужная программа для его просмотра.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
