Диссертация (1098033), страница 60
Текст из файла (страница 60)
Веселовского и бакинские лекции Вяч. Иванова попоэтике // Александр Веселовский: Актуальные аспекты наследия. Исследования и материалы. СПб., 2011.293научныхпубликацийпоследнеговремени.Разбираяпосуществулитературоведческие концепции А.
Белого, В. Брюсова, В. Шкловского идругих авторов, И. включается в дискуссионное обсуждение вопросовпоэтики,оказавшихсявначале1920-хгодоввцентревниманияотечественной филологии. Как и в лекционном курсе И., в статьепросматривается полемическое отталкивание ученого от методологии«формальной школы». Признавая частичную правоту данного подхода исоглашаясь с ним в ряде пунктов, И.
ставит в упрек «формалистам»отсутствие философского анализа и исторической перспективы. СтремлениеВ. Шкловского и его единомышленников максимально абстрагироваться отдуховного содержания литературных произведений и от сакральных истоковпоэтического слова совершенно неприемлема для И., равно как и ихсклонностьвидетьстилистическийвприёмфункциональное,художественной(4;302«техническое»––символизациивсеголишьПодобное–подчеркнутопредставлениеофеноменах313).художественности во многом соответствовало описываемому И.
в статье«Simbolismo» (1936) произвольному и «декоративному» квазисимволу,который «уже не предмет интуиции», «не весть, извне приходящая», а «лишьсредствовыражения»(4;370).СдержанновозражаяШкловскому,Эйхенбауму и Л. Якубинскому, И. дает понять, что в методологииформализма кроется опасность перерождения исторической и теоретическойпоэтики в сугубо эмпирическую.В Баку в июле 1921 года И. защищает докторскую диссертацию.Дополненная позднее четырьмя новыми главами, она составила основу книги«Дионисипрадионисийство»(1923).Впредисловиикэтомуфундаментальному труду автор признает его преемственную связь с работой«Эллинская религия страдающего бога», однако подчеркивает существеннуюновизну и бОльшую основательность позднего исследования, которое, пословам И., «служит… во многих частностях коррективом» к ранней работе,294но «в целом… не отменяет» ее ключевых положений и выводов (2; 255).
Вновой книге И. пошел по пути более систематичного изложения материала изначительно расширил источниковедческую базу. Ученый предпринимаетпопытку итогового обобщения результатов многолетних антиковедческихштудий, имеющих целью постижение глубинных, вневременных основевропейскойкультурыи,вособенности,европейско-христианскогоэстетического сознания (русскую культуру И. последовательно возводит ктемже,эллинско-христианскимпереосмысливаетАнтичностиутвердившийсякаккорням).вИ.школьнойнаивно-жизнерадостнойивзначительнойисториографиибеспечноймереобраз«юностичеловечества», светлого царства прекрасных пластических форм.
Подблистательнымскульптурнымпокровомэллинстваисследовательобнаруживает трагически напряженное устремление еще не осознавшегосебя человеческого духа к вершинам трансцендентного. В центре даннойпроблематики у И. по-прежнему остается феномен греческой трагедии.Вырастаяизархаических(«прадионисийских»)культовибудучихудожественным ознаменованием изначального синтеза религии и искусства,аттическая трагедия, убежден учёный, особым, эстетически ощутимым икатарсически действенным образом возобновляет ту исконную формусакрального ритуала, которую И. обозначает заимствованным у А.Н.Веселовскоготермином«синкретическоедейство».ПомыслиИ.,религиозная подоснова трагедии имплицитно сохраняет свое значение вплотьдо «упадка» при Еврипиде. Причины этого «упадка» ученый усматривает вослаблении и трансформации роли хорового начала в драме. Совпадая в рядеположений с Ницше, И., в отличие от последнего, оценивает исчезновениехорового элемента как утрату религиозной сущности драматическогодейства.
В том же, религиозно-мистическом, контексте осмысливает И. ифеномен «катарсиса» (2; 231 – 290).295В мае 1924 года И. приглашают в Москву на празднование 125-летия А. С.Пушкина. Доклад «Пушкин и формальная поэтика», прочитанный И. вРоссийской Академии художественных наук (ГАХН), лег в основунаписанной им позднее статьи «К проблеме звукообраза у Пушкина» (1930).В августе по командировке от Наркомпроса И. выезжает с детьми в Рим и сэтого времени он постоянно живет в Италии. В 1926 году становитсякатоликом, не отрекаясь (на что потребовалось специальное разрешение) отправославия. В 1926 – 1934 годах преподает европейские языки исловесность в частном колледже Карло Борромео (Almo Collegio Borromeo) вг. Павия и одновременно с этим ведет курс русского языка и литературы вПавийском университете.
С 1936 года работает в папской коллегии(семинарии) «Руссикум», а также занимает должность профессора в«Папском Восточном институте» в Риме, где преподает церковнославянскийязык и изредка читает лекции по русской литературе. Периодическивозвращается к поэтическому творчеству (самое значительное: «Римскиесонеты», мелопея «Человек»; большинство ивановских стихов эмигрантскойпоры вошло в посмертно изданный сборник «Свет вечерний» (1962)).Незадолго до конца Второй мировой войны, в оккупированном нацистами«Вечном городе», И.
создает свою последнюю поэтическую книгу –«Римский дневник 1944 года».Знаменательно, что при сохранении общего возвышенно-философскогоградуса поздней лирики стиль Иванова-поэта в эти годы заметно упрощается.В историко-филологических штудиях И. итальянского периода такжепросматривается тенденция к частичному пересмотру прежнего культурногословаря и стремление к большей внятности и аскетичности слога (ср. сшутливым признанием из «Римского дневника…»: «К неофитам у порога / Явещал за мистагога. / Покаянья плод творю: / Просторечьем говорю» (4;163)).
По мнению Н. Котрелева, именно в Италии И. обретает «новыйдуховный и поведенческий облик», что, по мысли исследователя, связано296было со «строгой переоценкой собственной личности и жизненного пути»,повлекшей за собой «смиренный отказ от профетических притязаний»572.В эти годы И. ведет преимущественно затворнический образ жизни, непечатается ни в каких политически ангажированных изданиях и практическине принимает участия в общественно-культурной жизни русской диаспоры.Засвидетельствованное биографами общение И. с видными представителямиевропейской интеллектуальной элиты (Ж.
Маритеном, Г. Марселем, М.Бубером, Э. Р. Курциусом и др.), отдельные контакты с соотечественниками,друзьями и единомышленниками (В. Ходасевичем, Ф. Степуном и др.), помнению Н. Котрелева, «не более чем разрозненные эпизоды» в жизнимыслителя в эмигрантский период573. За границей И. переводит икорректирует свои прежние философско-эстетические и литературоведческиеработы, дополняет и собирает в единую книгу публиковавшиеся ранее поотдельности исследования о Достоевском, пишет новые статьи на русском(«”Ревизор” Гоголя и комедия Аристофана», «Мысли о поэзии»), а позднее –на немецком, французском и итальянском языках; в частности–италоязычные «Реализм» «Форма зиждущая и форма созижденная» и«Лермонтов». Практически до последних дней И.
работает над прозаической«поэмой» «Повесть о Светомире-царевиче».Основную и самую весомую часть профессиональной деятельностиИванова-филолога в 1940-е годы составляют труды по переводу икомментированию священных текстов. Он пишет введение и составляетпримечания к Деяниям и Посланиям св. Апостолов, а также к Откровениюсв. Иоанна (в римском издании 1946 года авторство И. не обозначено). Впоследние годы жизни трудится над комментариями к Евангелию; с 1948 позаказу Ватикана фактически анонимно работает над примечаниями кПсалтири.
Эта кропотливая, лишенная публичности и внешнего блеска572573Котрелев Н. В. Иванов В. И. // Православная энциклопедия. Том ХХ. М., 2009. С. 232.Там же. С. 234.297работа, обстоятельства и подробности которой постепенно открываютсятолько теперь, позволяет в специфическом и отчасти непривычном (с учетомустоявшейся репутации И.) ракурсе увидеть контуры творческой судьбы ивесь биографический «сюжет» ученого и мыслителя.Труды Вяч.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
