Диссертация (1145099), страница 60
Текст из файла (страница 60)
Поскольку функция накладывается на объекты, которые не могутисполнять эту функцию за счет своей физической структуры, но только благодаряпродолжающейся коллективной интенциональности пользователей, каждое использованиеинститута возобновляет и усиливает приверженность пользователей институту (Searle 1995:57). Поскольку социальные факты в отличие от «грубых фактов» естественных наук, с точкизрения Серла,не совпадают со своим материальным носителем, социальные институтыдолжны рассматриваться как процесс постоянного исполнения и воспроизводстваВ контексте исследовательской лаборатории сконструированная реальность материальнопредставлена в виде лабораторного оборудования и специально приготовленных препаратовдля исследования.
«Лабораторный эксперимент представляет собой совокупность редких,дорогостоящих, локальных, искусственных условий, в рамках которых для объектов появляетсявозможность стать релевантными суждениям ученого» (Latour 2000: 115). В социальных наукахлабораторное оборудование отсутствует, но сконструированный характер реальности выраженне менее явно. Социальная реальность, как «переплетение множественных конструкций, какиндивидуальных, так и коллективных, не зависящее, впрочем, от отчетливо выраженной воли,ускользает от контроля со стороны участвующих акторов» (Коркюф 2002: 24). Социальные224институты существуют постольку, поскольку большинство людей в обществе признают ихсуществующими и действуют в соответствии с этим признанием, тем самым внося вклад в ихподдержание и воспроизводство. Вместе с тем, социальные конструкции не являютсяпродуктом целенаправленных усилий, но представляют собой непреднамеренный результатчеловеческой деятельности и в этом смысле имеют объективный характер.
Если исследовательестественник изучаетреальность, которая сконструирована лабораторным путем, тоисследователь-социолог изучает реальность, которая сконструирована естественным образом ив этом отношении различия между естественными и социальными науками практическиисчезают. Таким образом, говорить об объективности социальных фактов мы можем ровно втой же степени, в какой говорим об объективности фактов естественных наук. Различие состоитв том, что в социальных науках часто не требуется проводить столь большой подготовительнойработы для «подгонки» объектов под исследовательские интерпретации, потому что многиеинтерпретации уже составляют часть социального мира.Знание, как в естественных, так и в социальных науках трактуется в перформативнойматрице, как в значительной мере сконструированное отношениями власти и сетямивзаимодействий.
Принцип распределенности агента познания в комбинации с принципомсимметричности позиции исследователя и объекта исследования, порождает ситуацию, когдаобъектами исследования становятся процессы, отношения и сети, поля и классификации, а несубстанции или смыслы. Разделение структур и действий снимается благодаря перенесениюфокуса внимания на те процессы и отношения, в рамках которых существуют и структуры идействия. Акцент с деятеля и его способности к действию перемещается на те чертыреальности, которые создают возможность действия, задают его границы и специфику.Например, Тевено определяет подобным образом собственную методологическую установкупри исследовании режимов компетентности и способов вовлеченности: «Мы тем самым уходимот теорий и понятий действия, сосредотачивающих все внимание на человеке как деятеле и егоспособностях к действию.
Двигаясь в прямо противоположном направлении, мы сначалаизучаемспособвовлеченности,азатемспособности(или«агентность»)человека,соответствующие конкретному способу вовлеченности» (Тевено 2006b). Первичны и реальныименно силовые линии, а то, что воспринимается, как реальность (волевые и осмысленныедействия социальных агентов), является результатом упорядочивающего действия данныхсиловых линий. Объекты социальных наук представляют собой сгущения, узлы в сетяхпрактик,как,впрочем,иобъектынаукестественных.Длясоциологииважнымметодологическим следствием подобной позиции является переключение внимания с целей,мотивов и субъективных смыслов, которыми люди руководствуются в своей деятельности и о225которых они могут дать отчет, на правила, которым деятели следуют неосознанно. Отчеты омотивах и причинах действий являются внешними по отношению к осуществленномудействию, представляют собой рационализацию действия, когда человек, действовавший всоответствии с практической логикой, пытается объяснить свой поступок, исходя издискурсивной логики в соответствии с имеющимся у него наличным запасом знаний.
При этом,правило, как таковое, часто не может быть исчерпывающе сформулировано, поскольку такпонимаемые правила существуют только в деятельности, не как предписания, а как практики«следования правилу».Усвоение правил в социальной жизни аналогично освоению практических навыков, какэто описывал М. Полани. Освоение навыка представляет собой усвоение определеннойструктуры телесных предрасположенностей, соответственно, следование правилу возможнотолько, как результат практической тренировки.
Таким образом, то, что в объективистскойматрице рассматривалось, как структурные принуждения и ограничения, внешние поотношению к «свободной деятельности», в перформативной матрице предстает, как условиедеятельности в форме правил, как внутренняя и единственно возможная характеристикадеятельности.
В этом отношении можно вспомнить разделение Серлем регулятивных иконструктивных(constitutive)правил.Регулятивныеправиларегламентируютужесуществующие действия. Например, правило ездить на машине по левой стороне дороги,относится к регулятивным правилам. Это правило может быть нарушено, но сама езда намашине не станет от этого невозможной – можно ехать по правой стороне или посерединедороги. В то же время, конструктивные правила создают саму возможность действия, по сути,сами они и есть действия. Например, правила игры в шахматы создают игру в шахматы, самаигра в шахматы и есть не более чем совокупность правил игры (Searle 1995: 27 – 28).Этнометодологи подобным же образом различают поверхностные и глубинные правила.Социальная реальность рассматривается как совокупность конструктивных, глубинных правили с этой точки зрения разделение деятельности и структуры представляется абсолютнобессмысленным.
В перформативной матрице традиционные структурные и деятельностныеподходы уступают место описанию и объяснению социальной реальности через понятия«практики», «сети», «поля». Например, с точки зрения Э. Гидденса «предметом социальныхнаук является <...> не опыт индивидуального актора и не существование какой-либо формысоциетальной тотальности, а социальные практики, упорядоченные в пространстве и времени»(Гидденс 1995: 41).
Понятие «практика» объединяет темы правил, норм и систем ипредполагает рассмотрение практики изнутри в соответствии с критериями ее внутреннейупорядоченности: структуры производятся изнутри того порядка, который регулируют, «люди226могут воспринимать свою собственную силу, как возникшую где-то в другом месте, например,из независимого структурного порядка. На самом же деле структуры воплощены в практики ихпроявления и узнавания» (Hilbert 1990: 796).Перформативная матрица базируется на прагматической концепции языка: смысл языказаключен в его употреблении, поскольку любое высказывание интерпретируется в рамкахопределенногопрактическогоконтекста.Лингвистическаяфилософияпредлагаетспецифическую теорию значения – так называемую теорию семейных сходств: значение словаесть его употребление в речевой деятельности, одно и то же слово, употребленное в разныхконтекстах и ситуациях, будет иметь лишь частично пересекающиеся значения, нельзя выявитьединого инвариантного значения, нет абсолютных синонимов или омонимов.
Данноепредставление подрывает основную привилегию исследователя – привилегию давать общиеопределения. Магия определения исчезает, определение перестает указывать на «сущность»объекта. Такие понятия социологического мышления, как «общество», «структура», «класс»,«социальная группа», «демократия» и т. д., не указывают на независимо существующиереальности, их значение целиком зависит от контекста, в котором они циркулируют и от того,каким практическим задачам служит их употребление. Например, говоря о «сексуальности»,Фуко рассматривает ее не как некую сущностную черту человека, но как свойство, по-разномупроявляющеесявдискурсахразличноготипа.Самактназывания,определениярассматривается, как акт практический.Кроме того, что объект исследования начинает рассматриваться, какэффектдискурсивных стратегий, он ещё рассматривается и как перформанс, как социальноеисполнение.
Объект социального исследования существует только в практике и как практика, ане как субстанция или идея. Например, гендер рассматривается, как перформанс, как действие,«но не как действие субъекта, который якобы предшествует действию… в основе действияничего не лежит, действие – это всё… не существует гендерной идентичности, которая былежала в основе внешних проявлений… идентичность перформативно конституируется темипроявлениями, о которых говорят, что они являются следствием определенной идентичности»(Butler 1990: 25).
Любое определение представляет собой не выявление неких сущностных черт,присущих объекту, например «обществу», но конструирование нового объекта, например,«общества, доступного для изучения», то есть, по сути дела, создание новой реальности.Социологи привыкли говорить «данные собираются», хотя правильнее было бы говорить, чтоони «конструируются», поскольку отбор данных всегда направляется целью исследования,включение и исключение определенных данных также зависит от исследовательских установок.Данные – это, по сути, систематические записи об определенных событиях, они не существуют227независимо от исследовательской активности, их нельзя просто «взять», «открыть»,«обнаружить».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
