Диссертация (1145099), страница 62
Текст из файла (страница 62)
В попытках ухватить практику, минуя231областьпредставленияирепрезентации,теориявплотнуюприблизиласьксференевысказанного: «вместо того, чтобы быть дискурсом других дискурсов, как это обычнобывает, теория должна достигнуть области, где больше нет никаких дискурсов <…> Если неуглубляться в античность, можно сказать, что со времен Канта, любое теоретизированиепыталось дать более или менее прямое объяснение своей связи с этой недискурсивнойдеятельностью, с этим необъятным «остатком», образованным той частью человеческогоопыта, который не был приручен и выражен в языке» (Certeau 1984: 61).
Областью такого рода«неприрученного», невыраженного опыта является область рутинных повторяющихсядействий, существующих до и вне всякого осмысления, незамечаемых, но от этого нетеряющих свою значимость. Выражение невыразимого становится одной из основных целейпознания.Испытывая сложности с тем, чтобы перевести в дискурсивную форму невыразимое,теория сама приобретает форму практики и начинает рассматриваться как искусство илиремесло. Чистая теория, как систематично разработанная концептуальная структура, каксистема взаимосвязанных пропозиций, репрезентирующая реальность, с точки зренияперформативной матрицы, является абстракцией, заимствованной из философии.
В контекстеисследовательской деятельности теории принимают особый «атеоретический» характер ипрячутся за частные интерпретации того, что происходит. Подобный характер теорииобъясняется слишком тесной связью исследовательской работы (особенно в ее лабораторномварианте) с инструментальными манипуляциями. С этой позиции, роль теории в исследованииимеет больше общего с мировоззрением или образом действия, который включает в себяинтерпретацию, стратегии и тактики и поддерживается методологическими решениями поповоду того «как это лучше сделать» (Knorr-Cetina 1981: 4).И тут мы приходим кпарадоксальному определению: «теория – это практика».
Именно такая теория имеет значениедля исследования, именно в этом пункте может быть решена проблема разрыва между теориейи практикой. Теория – не дедуктивная система, не совокупность индуктивных обобщений, немодель и не идеальный тип, а более или менее целостное мировоззрение, направляющеепроцесс исследования и укорененное в практике производства научных фактов.При подобном подходе, теория больше не может рассматриваться, как высшая форманаучного знания, венчающая усилия исследователей.
Теории лежат мертвым грузом, пока неиспользуются в исследовании, а применение в исследовательской практике существеннымобразом модифицирует характер теорий. Теории, как они изложены в книгах и учебниках,представляют собой интерперсональное, абстрактное знание. Применение тех или иных теорийна практике всегда, в той или иной мере, определяется возможностями личностного знания.232Личностное знание – совокупность норм и правил деятельности, которые остаютсянеизвестными, как таковые, человеку, совершающему эти действия.
Личностное знаниесуществует только в «живой» форме и непосредственно связано со своими носителями. Можноговорить о различении «знания что» и «знания как». «Знание что» представляет собой знаниетеорий, формулировок, фактов, а «знание как» представляет собой образ действий, это такназываемое «воплощенное знание». Судьба «знания что» – умереть или стать «знанием как», тоесть реализоваться в конкретной деятельности, преобразоваться в практические умения.Неявное знание невозможно передать через формулировки и предписания, оно передаетсятолько в процессе тренировки, повторения, совместной работы, непосредственно от учителя кученику посредством личного примера – это, своего рода «интеллектуальные навыки»,которые, подобно любым другим навыкам позволяют что-либо делать, не задумываясь надкаждым шагом. Существенную роль в передаче личностного знания играет традиция и пример.Учиться на примере значит – подчиняться авторитету.
«Наблюдая учителя и стремясьпревзойти его, ученик бессознательно осваивает нормы искусства, включая и те, которыенеизвестны самому учителю. Этими скрытыми нормами может овладеть только тот, кто впорыве самоотречения отказывается от критики и всецело отдается имитации действийдругого» (Полани 1985: 26). Как правило, содержание науки преподается, будучи выраженнымв ясных и четких формулировках, однако неявное искусство научного исследования можетбыть передано только в процессе практической исследовательской работы.
Витгенштейн писалпо этому поводу: «я очень многое выучил и принял, доверившись авторитету людей, а затеммногое нашло подтверждение или опровержение в моем собственном опыте» (Витгенштейн1994: 343).Личностное знание логически недетализируемо. Использование личностного знанияаналогично использованию любого инструмента, применяя который для достижения цели, мырассматриваем его как продолжение нас самих.
Инструмент осознается периферическимсознанием, а фокус сознания направлен на те объекты, которые являются непосредственнойцелью деятельности. Переключение внимания на инструмент парализует действие. Поланиследующим образом объясняет, как укореняются в нас наши убеждения и системы понятий:«принимая определенный набор предпосылок и используя их как интерпретативную систему,мы как бы начинаем жить в этих предпосылках, подобно тому, как живем в собственном теле.Некритическое их усвоение представляет собой процесс ассимиляции, в результате которогомы отождествляем себя с ними. Эти предпосылки не провозглашаются и не могут бытьпровозглашены, поскольку это возможно лишь в рамках той системы, с которой мы233отождествили себя в данный момент. А так как сами эти предпосылки и образуют эту систему,они в принципе не могут быть сформулированы» (Полани 1985: 29).Теории – не прямые следствия взаимодействия людей с природой, они опосредованысоциальным взаимодействием, в которое вовлечены различные мотивации и интересы.
Уже винтерпретативной матрице отвергается механистическое объяснение смены теорий в наукенахождением опровергающих фактов и признается автономность теории по отношению копыту. В связи с этим, одной из важнейших проблем становится поиск ответа на вопрос, поддействием каких факторов происходит в науке смена теорий.
Кун и Фейерабенд далиобъяснение смены теорий, исходя из внешних социальных факторов – побеждает теория, укоторой на данный момент имеется большее количество авторитетных сторонников. Но, какимобразом происходит убеждение бывших оппонентов в справедливости новой теории? Абсурднобыло бы утверждать, что здесь имеет место просто принудительное подчинение давлениюавторитета. Исходным пунктом для объяснения смены теорий, в соответствии с концепциейличностного знания, служит тот факт, что «две конфликтующие системы мысли отделены однаот другой логическим разрывом … Формальные операции, основанные на однойинтерпретирующей схеме, не могут доказать какого-либо утверждения тому, кто исходит издругой схемы.
Приверженцы первой схемы не смогут даже добиться того, чтобы приверженцывторой их выслушали, поскольку для этого тех надо сначала обучить новому языку, а никто небудет учить новый язык, пока не поверит, что он нечто означает» (Полани 1985: 71). Такимобразом, невозможно убедить оппонентов в правильности той или иной точки зрения,используя исключительно формальную аргументацию. По мнению Полани, сторонники новойсистемывзглядовсмогутубедитьоппонентовтолькопосредствомзавоевания«интеллектуальной симпатии» по отношению к новой доктрине, поскольку принять новоеможно только в том случае, если воспринимать с сочувствием.
Принятие нового – это всегдаизменение себя и, с этой точки зрения, представляет собой акт обращения. Механизмпрактического убеждения основан на доверии. При любой аргументации остается неподдающийся определению остаток значения. В таком случае применяется остенсивноеопределение – объяснение путем наглядного показа или на примерах, которое увязываетдискурс и материальность. Любые формальные определения уменьшают роль неявного знания,нонемогутполностьюегоэлиминировать.Всеобщеесомнение,долгоевремяпровозглашавшееся «пробным камнем истины», заменяется актом доверия, поскольку обучениевозможно только некритическим путем: обучение любому языку всегда несет с собой принятиеконкретной теории универсума, постулируемой этим языком. В соответствии с концепцией234личностного знания М.
Полани, принятие определенной системы представляет собой актсамоотдачи, реализацию собственной личности через подчинение субъективности всеобщему.В рамках перформативной матрицы предполагается, что теория для того, чтобы доказатьсвою истинность и эффективность, должна не только основываться на совокупностиубедительных аргументов и доказательств, но должна включать в себя потенциальные путираспространенияэтойтеориииспособыпривлечениясторонников.Представителиисследований науки и технологий утверждают, что побеждает та теория, которой удалосьсоздать более прочную и разветвленную сеть в социо-материальном мире.
С точки зренияКаллона, понятие перформативности ведет к замене понятия истина/не истина понятиямиуспех/неудача (Callon 2007). Успех перформативного утверждения зависит от подстройки(подгонки, регулировки), которая никогда не дается заранее, а всегда требует специальныхусилий. Формула, которая изначально была перформативной, превращается в констатив, когдамир, в конце концов, начинает действовать в соответствии с ней.§ 5.5. Исследование как социальная практика и коллективный экспериментВ контексте тезиса о перформативности познания, метод рассматривается не каксовокупность правил и предписаний, а как способ действия, который достаточно гибкоприспосабливается к контексту и часто основан на не полностью осознаваемых допущениях.Объективистское представление о научном методе основано на разделении субъективного иобъективного в процессе познания, а сам метод трактуется как набор четко прописанныхправил, гарантирующих устранение из процесса познания всего личностного и субъективного.Проблема такого представления о методе заключается в том, что никакие «правила научногометода» не могут исчерпывающе описать процесс исследования: «Каждый из нас настолькобоится признаться в том, что работает с наполовину туманными понятиями, точный смыслкоторых ему не известен, что передает другим только то, что ему кажется четко определенным.<...> Мы понимаем большинство понятий с помощью способности, справедливо называемой«чувством реальности».
Она позволяет нам распознавать идеи, которые сочетаются междусобой и касаются чего-то насущного» (Московичи 1992: 192). Процесс научной деятельностине поддается полной формализации, поскольку для применения формальных правил вконкретных исследовательских ситуациях необходимо личное суждение. Приписываниенаблюдению определенных численных значений или считывание данных с измерительногоприбора предполагает наличие личных умений, которые могут стать источником искажений. «Вприроде нет объектов, которые сами по себе являются «данными»; они становятся ими, только235если мы, как наблюдатели, считаем их таковыми» (Полани 1985: 14).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
