Диссертация (1145099), страница 46
Текст из файла (страница 46)
То, что деятель не осознает мотивов, которые приписывает ему социолог, не ставитпод вопрос истинность объяснения. Деятелю, чтобы вложить смысл в действия, нуженрациональный ученый, ибо сам он не может отчитаться за смысл. В дальнейшем эта позиция,тяготеющая к абсолютизации роли исследователя, существенно ограничивается разделениемконструктов первого и второго порядков.Постпозитивистский тезис о теоретической нагруженности наблюдений заменяет винтерпретативной матрице тезис об автономии фактов. Если позиция исследователя неабсолютна, то и предметная сфера той или иной науки не автономна, но представляет собойпроекцию определенной точки зрения, перспективы. На первый план выходит моментпроектирования предметной сферы.
«Социальность» в интерпретативной матрице не являетсякачеством, присущим явлению объективно, самому по себе, но представляет собой качество,которое приписывается тому или иному явлению из определенной перспективы. Например, М.Вебер,выделяя«экономические»,«экономически-обусловленные»и«экономически-релевантные» явления, в основу классификации кладет не характеристики самих явлений, а тот«угол зрения», под которым исследователь смотрит на эти явления.
Вебер пишет: «качествоявления, позволяющее считать его «социально-экономическим», не есть нечто, присущее ему,как таковому «объективно». Оно обусловлено направленностью нашего познавательногоинтереса, формирующейся в рамках специфического культурного значения, которое мыпридаем тому или иному событию в каждом отдельном случае. Во всех случаях, когда явлениекультурной жизни в тех частях своего своеобразия, на которых основывается для нас егоспецифическое значение, непосредственно или опосредованно уходит своими корнями вупомянутую сферу, оно содержит или, во всяком случае, может в данной ситуации содержатьпроблему социальной науки, то есть задачу дисциплины, предметом которой служит раскрытиевсего значения названной основополагающей сферы» (Вебер 1990: 360).В интерпретативной матрице само понятие «факта» оказывается под сомнением,поскольку признается принципиальная опосредованность наблюдения и отсутствие такназываемых «чистых утверждений наблюдения».Любое наблюдение двояким образомопосредовано.
Во-первых, наблюдения опосредованы позицией исследователя и, тем самым,теоретически и социально нагружены. Эта «нагруженность» выражается как в избирательностивосприятия определенных фрагментов реальности, так и в особенностях их интерпретацииисследователем. Предполагается, что если разные исследователи наблюдают одно и то жеявление и дают разные интерпретации одному наблюдению, то все эти интерпретации могутиметь рациональный смысл.
Во-вторых, наблюдения опосредованы смыслами, которые172вкладывают в них сами участники. Любое действие не может рассматриваться как социальныйфакт до тех пор, пока исследователь не выявил субъективную нагруженность этого действия.Например, такой факт, как «частота чтения материалов о политике в газетах» сам по себе неговорит ни о политической активности, ни о любознательности. Он говорит только о том, какчасто тот или иной человек читает газеты. Любое значение, приписываемое этому факту (то,что в объективистской матрице выступает под маркой скрытого свойства или латентнойпеременной), будет иметь своим источником научную или повседневную теорию, всоответствии с которой «частота чтения материалов о политике» наделяется соответствующимсмыслом, как с точки зрения самих действующих субъектов, так и с точки зренияисследователя.
Исследователь в своей интерпретации наблюдаемых действий должен исходитьне только из собственных теорий, но учитывать смыслы и намерения действующих. «Мирживой реальности и значений, специфичных для каждой ситуации, которые составляютосновной предмет исследований, предполагается конструируемым социальными акторами. Тоесть, конкретные акторы, в конкретном месте, в конкретное время производят значениясобытий и явлений посредством продолжительных, сложных процессов социальноговзаимодействия, включающего историю, язык и деятельность….
для того, чтобы понять этотмир значений, его нужно проинтерпретировать. Исследователь должен объяснить процессконструирования значения и прояснить, каким образом значения внедряются в язык идеятельность социальных акторов. Подготовка интерпретации сама является процессомконструирования смыслов этих значений; она предлагает конструирование исследователемконструкций акторов, которых он изучает» (Schwandt 1994: 118).В интерпретативной матрице меняется понятие социального действия, «смысл»становится критерием разделения поведения и действия.
Если в объективистской матрицедействие задается нормативной структурой и является ответом на внешние стимулы, то есть, посути, «поведением», то в интерпретативной матрице социальное действие, включающее смысли намерение, представляет собой активный элемент реальности. Прямая связь между нормами идействием исчезает. Раскрывая «черный ящик» сознания деятеля и пытаясь изучатьненаблюдаемые смыслы и их воплощение в наблюдаемом поведении, исследователь выясняет,как происходит объективация субъективных смыслов в наблюдаемом поведении и, какимобразом в ходе социального взаимодействия создаются разделяемые нормы. Само понятиенормы, вследствие этого, теряет свой абсолютный характер – нормы текучи, изменяемы исвязаны со структурами интерпретации. То же самое можно сказать и о рациональности.Материал, накопленный в антропологических исследованиях, заставил исследователейпризнать существование принципиально других видов рациональности, множества внутренне173упорядоченных «жизненных миров» и «картин мира».
Формы мышления, отличные оттрадиционных, стимулировали развитие интерпретирующих исследований. Тем не менее, винтерпретативной матрице ещё нет места представлению о множественности реальностей. Хотяединая реальность допускает множественность интерпретаций, повседневные интерпретацииявляясь объектом исследования, не получают статус знания. Интерпретации, в формеразнообразных культурных традиций, оказывают влияние на поведение и деятельность людей,но знание может быть получено только в процессе научного исследования. Повседневность –область смыслов и значений, а область знания – наука. «Подчеркивая психологическоезначение,социальныефункциииэкзистенциальныйхарактернекоторойкультуры,<антропологи> не обращали внимания на ее онтологические следствия.
Прорицания,ритуальные пляски, особое культивирование тела и мышления, по мнению антропологов,выражают потребности членов общества, функционируют в качестве объединяющейсоциальной ткани, раскрывают фундаментальные структуры мышления, они могут приводитьдаже к возрастающему осознанию отношений между людьми или между человеком и природой,однако при всем этом не сопровождаются знанием внешних событий, дождя, мышления, тела»(Фейерабенд 1986: 508). Совокупность повседневных интерпретаций образует мир, реальныйдля участников, но представляющий собой лишь видимость для исследователей.
Социальныймир по-прежнему разделяется на видимость и то, что существует «на самом деле», но при этомделается оговорка, что это «на самом деле» не имеет значения для людей, действующих всоответствии с «видимостями», а потому, чтобы понять их действия, надо понять ихинтерпретации: «мышление той эпохи и наш способ понимания предметов и явленийсовершенно различны, наша физическая реальность просто не существовала для людей тоговремени.
В то же время многое другое – то, чего мы сейчас уже не в силах понять, – было дляних действительностью» (Флек 1999: 150).С точки зрения соотношения знания и реальности интерпретативная матрица близка креалистской эпистемологии, признающей независимость предмета познания от сознания и егопознавательных актов. Реальность постоянно ускользает от познания, а теории являются толькоприближением к истинному знанию. Реализм проводит различение между транзитивными инетранзитивными объектами науки: транзитивные объекты, то есть, понятия, модели, созданычеловеком для отражения нетранзитивных, реальных сущностей и структур, составляющихприродныйисоциальныймир(Outhwaite1987:20).Отсюдавытекаетпризнаниемножественности дополнительных описаний и методов исследования социальной реальности, атакже признание принципиальной неполноты любого научного познания.
Потеря социальнымфактом свойства «абсолютной наблюдаемости» опирается на реалистскую онтологию, которая174связана с учением о «слоях» или «уровнях» сущего, представляющих собой сферы реального,актуальногоиэмпирического.Дляреализма«существовать»–незначит«бытьвоспринимаемым», реализм понимает каузальные отношения, как тенденции, основу которыхсоставляют определенные «порождающие механизмы», эти механизмы могут вызывать или невызывать события, которые, в свою очередь, могут или не могут наблюдаться (Аутвейт 1991:141).
Сущность объяснения, как в области естествознания, так и в области социальной науки,заключается в раскрытии фундаментальных, зачастую ненаблюдаемых механизмов причиннойсвязи явлений. Под покровом эмпирических данных лежат скрытые свойства и закономерности,которые обладают истинной реальностью, например, за непосредственно наблюдаемойсовокупностью действий лежит область смыслов или причинных взаимосвязей, которая можетбыть актуализирована в ходе социального исследования. «Реалисты отвергают позитивистскоеубеждение в решающем значении эмпирических наблюдений, в примате… языка наблюдений,позволяющих проверить утверждения науки, однако не отрицают ни самого наличияэмпирически наблюдаемого мира, ни важности для теории неких «наблюдаемых фактов»(Батыгин, Девятко 1994).Социальность рассматривается, как один из уровней реальности, подлежащий изучениюметодами социологии и обладающий специфичностью, требующей применения особыхметодов.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
