Диссертация (1144866), страница 50
Текст из файла (страница 50)
е. «не привязанными» к перевыборам в Госдуму или сессионным циклам ее созывов). А если какая-то хронологическая зависимость и наблюдалась, то она была не более чем совпадением. Из встретившегося нам архивного дела видны редкие эпизоды процесса ликвидации секретных материалов довоенного времени: 31 октября 1910 г., 16 и 17 июня 1914 г.3 Из семи сессий(с 1 ноября 1907 г. по 14 июня 1914 г.), в ходе которых были рассмотрены секретные законопроекты, только после окончания второй сессии в деятельности Государственной Думы IV созыва состоялось то самое совпадение.
И все же комиссияуничтожила секретосодержащие документы не за сессию, а лишь те, что скопились за 1910 - 1912 гг. (дата подписания актов 16 и 17 июня 1914 г.).До начала Первой мировой войны, и это было доказано в ходе подготовкинастоящего научного труда, комиссия сожгла 3 000 214 экземпляров секретных1Там же, Д. 3204. Л.
12.Там же, Л. 12, 82-85.3Там же, Л. 25-26, 27-30, 82-85.2227материалов1. Эту цифру можно назвать мизерной, учитывая то, что только упомянутые ранее представления о величине контингента новобранцев в призыв 1909 и1910 г. были размножены в количестве 600 экземпляров. А если цифру «600»взять за среднюю величину и умножить ее на 60 (напомним, это общее число секретных законопроектов, рассмотренных депутатами в 1907 - 1912 гг.), то получится 36 000 экземпляров, т.
е. гораздо больший суммарный показатель документовпо неясной причине миновавших ликвидацию. Этот расчет частично подтверждается «Актом об уничтожении секретных комиссионных докладов и законопроектов, внесенных в 1912 г., 1913 г. и 1914 г.», датированным 29 и 31 июня 1915 г.Согласно ему за два дня в огне сгорело еще 1527 «довоенных» экземпляров2.Анализ противоправных действий Э.П. Унгерн фон Штернберга дал возможность определить уязвимые места в режиме обеспечения сохранности государственных тайн: множество поступавших извне докладов и представлений спометкой «Секретно», неэффективный контроль над секретным документооборотом, безответственное отношение народных избранников к хранению секретныхдокументов и отсутствие регулярной процедуры учета и сожжения тех из них, которые считались отработанными. Однако ни один из этих выводов, к которымдолжно было придти следствие, так и не пролил свет на дальнейшую судьбу исчезнувших документов.
Между тем, в ходе скрупулезного осмысления ряда стенографических отчетов закрытых заседаний Госдумы III и IV созывов удалось познакомиться с содержанием немаловажного монолога. При обсуждении 10 июня1914 г. секретного законопроекта «Об отпуске средств на усовершенствование государственной обороны», депутат А.И. Шингарев с сожалением констатировал:«…новый наш проект, я мог прочесть его за границей, опубликованный довольнодетально в газете Pester Noyd от 10 февраля.
Все это свободно обсуждается там;это секрет лишь для русских граждан…»3. Высказывание автора доказывает, чтоодин из искомых документов Думы все же оказался за границей.1Подсчитано автором. Источник: Там же.Там же, Л. 138-140 об.3Там же, Оп. 5. Д. 194. Л. 2, 17.2228И последний, четвертый канал потери важных сведений заключался в ихинициативной и легальной передаче иностранным учреждениям политическойвласти. Вот что по этому поводу сообщил С.Ю.
Витте: «Какой тут шпионаж нужен? Никакого шпионажа не нужно. Государственная типография целый год…печатает всевозможные сведения, касающиеся нашей обороны, и рассылает этисведения по всему С. Петербургу. Надо быть наивным человеком или сидеть запертым в 4-х стенах канцелярии, чтобы полагать, что этих сведений никто не читает. Эти сведения все читают, все знают, и они высылаются за границу…» 1.Действительно, как видно из письма секретаря канцелярии ГосударственнойДумы начальнику государственной типографии от 5 ноября 1911 г. № 2841, типография рассылала издания Госдумы иностранным парламентам. Причем речь шлао ежемесячной отправке стенографических отчетов, сброшюрованных по томам взаконодательные органы 38-ми стран мира (в том числе в парламенты Германии,Баварии, Австрии)2.Допуская, что тиражируемая в больших объемах печатная продукция о деятельности Госдумы (в первую очередь, по вопросам военной обороны) изучаетсяне только иностранными коллегами, но и военными разведками будущих враговРоссии, С.Ю.
Витте говорил о необходимости принятия двух ответных мер:- сделать так, «…чтобы все эти фолианты не переходили за границу с такойлегкостью, с какой можно купить на Невском проспекте папиросы для курения…»;- «при открытии новой деятельности Государственной думы, необходимовстать на определенную точку зрения: Законодательные учреждения могут касаться вопросов вооруженных сил лишь в такой мере, поскольку это необходимодля финансовых соображений»3.Однако мнение члена Государственного Совета по поводу назревшей необходимости совершенствования государственного механизма охранения военных1Там же, Ф. 1162. Оп. 3.
Д. 177. Л. 169.Там же, Ф. 1278. Оп. 2. Д. 1599. Л. 22-24.3Там же, Ф. 1162. Оп. 3. Д. 177. Л. 540-541.2229секретов и ограничения доступа к ним высших законосовещательных учрежденийвласти так и осталось без внимания.Таким образом, режим секретности в законосовещательных учрежденияхотсутствовал. Его наличие не предусматривалось текущим законодательством. Авсе то, что наблюдалось в стенах Государственной Думы и Государственного Совета – поступление военных сведений в КГО (ее председателю и отдельным членам), обсуждение военных вопросов и оглашение военных секретов перед депутатами и др.
– можно расценивать как грубое нарушение его норм. Наряду с неправомерным расширением своих полномочий, некоторых политиков отличало нечеткое понимание самой природы феномена «военный секрет», его фривольноетолкование и неэтичное отношение к идее секретосбережения. Виновных в «утечке» служебных сведений можно было найти и среди членов Госсовета и обслуживающего его деятельность вспомогательного персонала.Наконец причиной, побудившей самодержавную власть озаботиться сохранением государственных сведений (военных секретов) в высшем исполнительноморгане власти, стала систематическая «утечка» из его стен (точнее, из его рабочих документов) служебной информации и сведений государственной важности(военных секретов).Первым сигналом для беспокойства стали обнародованные в номерах газеты «Речь» от 20 и 27 февраля 1909 г.
извлечения из всеподданнейших отчетов губернаторов и градоначальников за 1908 г. 1 Под стать им было и газетное сообщение «Ассигнование на Балтийский флот», в котором отмечалось решение Советаминистров (журнал Совета министров от 28 апреля 1909 г.) о выделении соответствующих отчислений на судостроение (суммы в 1 335 000 руб.)2.Затем последовала серия аналогичных по важности заметок во все той же«Речи». Рубрика «В Совете министров» возникла в № 116 от 30 апреля 1909 г.
и№ 123 от 7 мая 1909 г.3 В майских номерах этой газеты были опубликованы более1Там же, Оп. 2. Д. 2. Л. 1.Там же, Ф. 1276. Оп. 1. Д. 78. Л. 134, 135.3Там же, Ф. 1162. Оп. 2. Д. 2. Л. 57-59.2230десятка смысловых выдержек из заседаний правительства (по тематике, способной навредить интересам самодержавного государства) 1.Об имеющихся осведомительных возможностях столичного издательства«Речь» очень точно написал один из руководителей государственной типографии(2 мая 1909 г.): «При более широком обследовании газетного материала обнаруживается полная осведомленность газеты Речь со всеми подробностями занятийСовета министров. В некоторых статьях встречаются не только подробные описания хода заседаний, но и даже личные впечатления членов Совета, не подлежащие внесению в Журнал заседаний, но корреспонденту переданные» 2.В последующем, заметки со ссылкой на уже знакомый официальный орган,не перестали появляться.
5 января 1912 г. в газете «Речь» была напечатана статья«Отчет Забайкальского Военного Губернатора»3, а 21 мая 1913 г. в изданиях«День» и «Русская молва» вышла одноименная заметка «2.000.000 рублей в Монголию»4. Причем она представляла собой дословную перепечатку секретного постановления Совета министров от 11 января 1913 г. о двухмиллионной ссуде монгольскому правительству5.В ходе научно-исследовательской деятельности, диссертант установил, чтоинтенсивная утрата государственных сведений (военных секретов) из правительства вызвала мгновенную реакцию со стороны царской власти. Уже в июне1909 г.
МВД завершило первую проверку обстоятельств хищения служебных сведений6. Однако ее результаты так и не дали ответа на главные вопросы: «Кто передавал, и кто получал правительственную информацию (в виде вербальных сообщений или похищенных копий документов (и/или их фрагментов))?»Тем временем, в число подозреваемых попали сотрудники гостипографии.В ее цехах выходили типографские бланки журналов Совета министров, информация из которых «просачивалась» в прессу. Сопоставив дни выхода в свет кон1Подсчитано автором: Источник: Там же, Л.
69-81.Там же, Л. 14-15.3Там же, Ф. 1276. Оп. 1. Д. 78. Л. 183.4Там же, Ф. 1162. Оп. 3. Д. 177. Л. 304-305.5Там же.6Там же, Ф. 1276. Оп. 1. Д. 78. Л. 163.2231кретных заметок в «Речи» с днями выпуска соответствующих заказов из типографии, подчиненные сенатора А.А. Макарова пришли к заключению, что хищенияне могли происходить из государственной типографии 1.И, тем не менее, ни этот вывод, ни лежащие в его основе доказательства таки не были сочтены председателем Совета министров В.Н.
Коковцовым убедительными. 19 января 1912 г. он по-прежнему настаивал на своем: «…подобноеположение, при котором все, что печатается в Государственной Типографии, становится достоянием прессы, совершенно не допустимо…» 2.Лишь спустя год, в распоряжении В.Н. Коковцова появились оперативныеданные о реальных способах, которые могли быть положены в основу уже совершенных преступлений. Из его переписки с С.С. Татищевым явствует, что 11 мая1913 г., сотрудник газеты «День» Курицкий сделал письмоводителю канцелярииправительства коллежскому секретарю Загвоскому предложение о сотрудничестве.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
