Диссертация (1144866), страница 44

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 44)

Финское население выражало молчаливое несогласие с политикой прорусских генерал-губернаторов или прибегало к актам насильственной смены власти.Руководствуясь сложившейся политической конъюнктурой, германский Генеральный штаб использовал Финляндию в качестве надежного и многолетнего«плацдарма» для быстрого и безопасного передвижения своих офицеровразведчиков и сбора военно-разведывательных сведений о расквартированныхтам русских сухопутных силах (и оборонных сооружениях).Шпионаж с участием немцев-колонистов действительно был. Преступниковиз числа колонистов привлекали европейские пограничные военные округа России либо пограничные районы ее приграничных округов.

Настойчивый интереспротивника к сравнительно узкой «прифронтовой полосе» объяснялся планаминепродолжительной наступательной и победоносной войны Германии противвосточного соседа. Претворение этого замысла было бы затруднительно без наличия развернутой оперативной агентуры на предполагаемом театре войны. Междутем, число немецких переселенцев, занятых в разведке, было несущественным.198Агенты не были объединены в преступные формирования (шпионские сети), а если подобные факты и встречались, то они были редкостью. Индивидуальные иэпизодичные разведывательные усилия преступников не возымели большой пользы для Германии и не принесли ощутимого вреда военным (пограничным) интересам России.Те из колонистов, которые были задержаны жандармскими и военными властями за шпионаж, в большинстве своем не попали на скамью подсудимых 1.

Доказательств их преступной деятельности не всегда было достаточно для вынесения обвинительных заключений и передачи собранных материалов в гражданские/военные суды. Да и надзор прокуратуры за соблюдением законности в работе следователей, а так же контроль со стороны руководителей жандармскихуправлений за своими подчиненными, был неуклонным.Причастность управляющих некоторых немецких обществ к сбору сведенийв пользу германской разведки была бесспорной. Однако большинство содеянныхими криминальных деяний свершилось в условиях неочевидности.

Меньшая частьввиду своевременно не обнаруженных прямых улик противоправной деятельности, так и не стала предметом дознания, предварительного следствия и судебногоразбирательства.Но были и те управляющие, противозаконная деятельность которых передПервой мировой войной все же нашла свое подтверждение. Шпионаж персонала«Института Шиммельпфенга» был доказан агентурным путем.

Контрразведчикисумели выяснить истинное преступное предназначение этой конторы, определитьканал переправки разведывательных депеш в Германию, и самое главное, зафиксировать контакт ее служащих с эмиссарами германской агентурной разведки.В межвоенный период первые лица, военные/морские атташе германскогопосольства и его представительств вели шпионаж против Российской империи. Кстоль категоричному заключению нас подвигли не только единичные документы,1Закончилось ли уголовное дело о привлечении к судебной ответственности немцев Б. иБр. Германов, Е.

Герман и Л. Францмана обвинительным приговором установить не удалось.Соответствующие сведения в архивных документах пока не обнаружены.199изобличающие некоторых дипломатов в причастности к военным преступлениямна территории иностранного государства. Существенным аргументом против немецких дипломатов, свидетельствующим об их участии в сборе сведений о военной, морской, военно-промышленной и финансовой сфере российского государства являлись подозрения самих контрразведчиков. В их основу была положена«модель аналогии», образным воплощением которой стало отражение разведывательной стороны деятельности русских военных и морских атташе за границей (втом числе и в Берлине).

Вследствие мыслительного сопоставления типичной итождественной по своей сути работы дипломатических разведок России и Германии руководители военной контрразведки могли придти к выводу о том, что немецкие дипломаты, как и их русские коллеги в других странах, помимо официального рода занятий были обязаны заниматься военным шпионажем.Косвенным и частичным подтверждением этой гипотезы является то, чтоосуществляя наблюдение за предполагаемыми немецкими шпионами, военныепользовались «Инструкцией начальникам контрразведывательных отделений»(1911 г.). Она вобрала в себя не только знания, умения и навыки по борьбе с иностранным шпионажем, накопленные военной разведкой. В ней был учтен разведывательный/контрразведывательный опыт отечественной дипломатии за рубежом.

Положения инструкции обязывали молодую службу контрразведки систематически выяснять «лиц и учреждения», ведущие разведку в России. «В интересахтакого выяснения, – гласил названный документ, – представляется необходимымобслуживать постоянной внутренней (консульской…) агентурой: 1) находящиесяна территории России иностранные консульства, имея в виду, что в числе их могут оказаться центры военного шпионства... (курсив наш. – В.З.)»1.Немецкие дипломаты, занимавшиеся шпионажем в условиях очевидности(т.

е. под визуальным и повседневным наблюдением жандармских и контрразведывательных подразделений), не смогли нанести серьезный урон интересам военной безопасности Российской империи. Наличествовавшие у них стратегические1Галвазин С.Н. Охранные структуры Российской империи: Формирование аппарата,анализ оперативной практики. С. 42.200возможности для исчерпывающего осведомления – действия в главном городе(в центральных институтах власти, предприятиях-лидерах военной индустрии ит. д.) и под легальным прикрытием – не удалось реализовать в полном объеме.

Ате разведывательные сведения, что были собраны (с точки зрения периодичностиих поступления и ценности), носили лишь тактический характер и дополняли результаты работы агентурной разведки германского Генштаба.В своих мемуарах М. Ронге глубоко заблуждается (и даже намеренно искажает объективную картину), характеризуя штат агентуры австрийской разведки вРоссии (и ее финансирование). Это неудивительно, если вспомнить, что подбороми приобретением агентов в соседних с Австро-Венгрией (и удаленных от нее)районах Варшавского, а также Петербургского, Виленского, Киевского и Одесского военных округов, этот офицер занимался в течение лишь 1909 г.

и во главеодной из разведгрупп «Эвиденц бюро». Сосредоточившись на вербовке шпионовв узком приграничном и временном диапазоне, вряд ли он мог иметь представление о масштабе австрийского шпионажа в близлежащих местностях или в другихвоенных округах России (Кавказском, Туркестанском, Московском, Казанском,Омском, Иркутском, Приамурском).

Ввиду служебной нецелесообразности, онбыл попросту лишен доступа к такой информации.Перейдя в 1912 г. на «балканский фронт» и, позже, став руководителемконтрразведки «Эвиденц бюро», он тем более не имел допуска к работе с секретными документами, касавшимися «постановки» агентурной сети на российскойтерритории. В условиях служебной тайны и конспирации, о существовании конкретных шпионов на русской стороне знали либо офицеры-агентуристы (числившиеся на «галицийском фронте»), либо начальник «Эвиденц бюро».С началом же Первой мировой войны, возглавивший австрийскую службуразведки, М. Ронге действительно получил доступ ко всем секретным материалам(в том числе агентурным архивам предыдущих лет). Однако на страницах будущих мемуаров раскрывать реальный состав агентуры в довоенной России былоневыгодно. Причина заключалась в нежелании признаться в полном «провале»австрийской осведомительной сети (и неэффективном использовании крупных201сумм на ее оплату).

Диссертант, руководствуясь цифрами статистики по числуобвиняемых/подсудимых австрийских шпионов, доказал, что оперативным позициям противника в сопредельных российских губерниях был нанесен ощутимыйудар. Поэтому для сохранения «собственного лица» и авторитета службы и понадобился вымысел о «недостаточном числе агентов на русском направлении» и«скромных средствах», выделяемых на шпионаж.Таким образом, М. Ронге имел достоверные источники знаний о реальномколичестве австрийских агентов в Европейской, Центральной и Азиатской России(и объемах их финансирования), но в силу конъюнктурных побуждений они так ине получили правдивого освещения.Австрийское посольство в Санкт-Петербурге не удовлетворялось местом«в тени» своих более опытных партнеров (немецких дипломатов) и порой сотрудничало/конкурировало с ними, учитывая военные интересы своей страны.

Умениеотделить национальные предпочтения от внутриблоковых ориентиров позволяловыстраивать независимый от военно-политических союзников вектор разведывательной активности против своего восточного соседа. И, тем не менее, осведомительные успехи австрийской дипломатии были не столь существенными. У австрийского посольства не было того масштаба преступно-шпионских намерений,связей и контактов, которые были присущи все тем же немецким коллегам. Да ипо результативности преступной деятельности, австрийцы также им уступали.Шпионские приобретения (секретные документы) носили редкий, а порой, и случайный характер (т.

е. инициатива исходила не от посольских работников, а отсекретоносителей). Высокопоставленный же источник информирования в Советеминистров вряд ли мог принести реальную пользу правительству Австро-Венгриидо начала реформы русских вооруженных сил.В борьбе за мировую гегемонию крупные «геополитические игроки» не останавливались перед практикой внутрисоюзного шпионажа. По пути всестороннего осведомления пошла и Британская империя. Беспрепятственный сбор ее разведкой военно-значимой и военно-секретной информации об оборонном потенциале северо-западных, западных, южных и восточных (дальневосточных) окраин202России стал возможным не столько ввиду давних и прочных агентурных позиций.У британцев не было так много шпионов, как, например, у австрийцев и уж, темболее, немцев.

Заручившись дружественным статусом в рамках блокового партнерства с Санкт-Петербургом, официальный Лондон наделил «дипломатическимиммунитетом» пребывавших на русской территории своих кадровых разведчиков,усыпил бдительность министра иностранных дел С.Д. Сазонова и ослабил силусопротивляемости органов приамурской прокуратуры. В итоге, не смотря на заключение дружественных отношений с Россией, англичане на протяжении всегопредвоенного периода вели против нее целенаправленную агентурную разведку.Участие же дипломатов в шпионаже не возымело четко определенного и результативно выраженного характера.Разведывательный осмотр России шведами, румынами и турками носилпреимущественно регионально-фрагментарный и акцентированный характер. Ихнациональные интересы распространялись не только на войска Петербургского,Одесского, Кавказского и Туркестанского военных округов, но и на русские флоты и фортификационные рубежи Балтийского и Черного морей.

Характеристики

Список файлов диссертации