Диссертация (1102082), страница 43
Текст из файла (страница 43)
Кроме того, в русскойвышивке предметы, образы женщин «лучатся», то есть они связаны с Солнцем.Новый герой Маяковского огромен, Вселенную «вышагивает» так, чтосотрясается «тридевять земель»:Гром разодрал побережий уши,и брызги взметнулись земель за тридевять,когда Иван,шаги обрушив,пошелгрозою вселенную выдивить.[II, 128]199Выражение «Тридевять земель», иначе говоря, тридевятое царство, с фразой«пойдем излучаться в несметных просторах» образует обрядовую ситуациюпреодоления преграды – трех царств: медного, серебряного и золотого. Вфольклоре иное царство носит «печать золотого» 481. Герой, достигший этогоцарства, обладает сакральными знаниями.Травестийное начало, парадигматика смерти – космического вознесенияярко выражены в раннем творчестве В.В.
Маяковского, в поэме «Человек».Однако обращение, возвращение к этой поэме происходит и в творческойлаборатории поэмы «Про это», в которой представлено также рождение новогочеловека. Исследователи указывают на «условия создания поэмы», которые былинеобычными для поэта: «Он писал ее в период добровольного домашнего«заключения», к которому как бы приговорил себя ровно на 2 месяца, чтобынаедине с самим собой разобраться во всем, что вставало неотступной, ещенерешенной темой: каким должен быть новый человек, его мораль, его любовь,его быт?» [IV, 436].
Обращаясь к позднему творчеству поэта, к поэме«150000000»,мывыявилиследытотемическихверований,глубинныеархетипические структуры, которые связаны в поэтике Маяковского с идеейобновления Вселенной, страны и человека, как культурного героя. Думается, чтопоэма «Про это» не просто о быте, ее нужно рассматривать в контексте какпозднего, так и раннего творчества (одна отсылка к поэме «Человек», написаннойза семь лет до этого, заставляет прочесть обе вещи в контексте одной традиции).Очень точно определил тему, внутренний сюжет поэмы «Про это»З.С.
Паперный, увидевший в произведении «борьбу» за себя нового: «<…>человек, который в борьбе со старым миром борется и с пережитками прошлого всамом себе – таким все более явственно предстает перед нами лирический геройпоэмы <…>» 482. Интересно, каким образом происходит эта борьба, рождение вней нового человека. В контексте нашей темы, в первую очередь, обращает насебя внимание то, что лирический герой «размедвеживается»:Пропп В.Я. Исторические корни… С. 363.Паперный З.С.
Маяковский в работе над поэмой «Про это» (Три рукописи поэмы) // Литературное наследство.1958. Т. 65. С. 240.481482200Вчера человек –единым махомклыками свой размедведил вид я!Косматый.Шерстью свисает рубаха.[IV, 146]Для чего нужен именно такой образ, сравнение себя с медведем? В этом случаевспоминается не только травестирование, облачение себя то в Знакомую, то вКаменную бабу (трагедия «Владимир Маяковский), то в шута (поэма «Облако вштанах»), то в Ивана-коня (поэма «150000000»), но и есенинский «Пугачев» суподоблением главного героя медведю. Стоит отметить, что в обеих поэмах естьодна общая деталь – «падающий лист»:Знаешь ли ты, что осенью медвежонокСмотрит на луну,Как на вьющийся в ветре лист?[III, 21]У Маяковского медведь, ревущий от боли, бунтующий зверь сотрясает всевокруг:Вот так медведи именно могут:недвижно,задравши морду,как те,повыть,извытьсяи лечь в берлогу,царапая логово в двадцать когтей.Сорвался лист.[IV, 147]Итак, одна и та же деталь употреблена разными поэтами, в разных контекстах,однако в одной ритуальной ситуации – уподобление себя медведю, причем уЕсенина луна как лист (действие происходит осенью), а у Маяковского, действотакже происходит осенью – «сорвался лист», «лечь в берлогу».
Как мы ужеотмечали, у славян существовали «змеиные» дни, когда змеи осенью пряталисьпод камень, таким образом обновлялся годовой цикл.Как известно, медведь, по славянским представлениям, связан не только сбрачной, свадебной символикой, но и с календарным циклом. Думается, что в201поэтике Маяковского проявлена именно эта традиция. Обращение к фольклору, ктотемическим временам, приводит поэта и его нового героя (ведь Маяковскийсоздавал нового героя!) к космическому обновлению человека, страны (как в поэме«150000000»), Вселенной. Может быть, текст Маяковского не имеет прямойпереклички с есенинским «Пугачевым», но оба поэта интуитивно обратились кодному и тому же архетипу, животному-тотему, связанному со знаниямипервопредков.
Можно сказать, что и в такой форме выразилось сопротивление«будничной чуши», мещанству, против которого особенно активно выступалМаяковский в последние годы творчества 483. Травестирование себя зверем,медведем, собакой, быком (стихотворение «Ко всему») – закономерный элементпоэтики Маяковского.
Как отмечают исследователи, «этот прием работает наформирование особого читательского восприятия и, следовательно, на созданиеконтекста <…>» 484. Однако, как нам видится, это не просто прием, это особыйритуальный орнамент, встроенный в сюжет многих, почти всех поэм.На эту архаическую связь, преемственность мифа, указывает и архетипдороги, выраженный в поэме очень четко и, думается, семантически однозначно:Подо мной подушки лёд.С Ладоги дует.Вода бежит.Летит подушка-плот.Плыву.Лихорадюсь на льдине-подушке.[IV, 149]Здесь еще раз напомним образный строй русской загадки о смерти, об «уточке наплоту», где плот – способ переправы в мир мертвых, в страну предков.
Так,лирический герой плывет на плоту, «лихорадясь» и видя перед собой «второгочеловека», как бы придуманного им самим:Он!Одной из причин, из-за которой не приняли поэму «Про это» критики и коллеги по цеху, была причинаоткрытой борьбы поэта с мещанским взглядом на искусство.
Подробнее об этом в указанной статьеЗ.С. Паперного.484Морева Ю.С. Мотив превращения в животных в сборнике «Простое как мычание» В. Маяковского // Риторикабестиарности: сб. статей. М.: Intrada, 2014. С. 83.483202Он –у небес в воспалённом фоне,прикрученный мною, стоит человек.Стоит.[IV, 150]В контексте фольклорной традиции становится вполне понятным, для чегоМаяковский вводит в строй поэмы alter ego – чтобы произошло обновлениечеловека, нужно преодолеть свою прежнюю суть.
Отречение от самого себя иобретение себя в новом качестве мы уже отмечали в поэме «Человек», с которойнаблюдается явная перекличка в поэме «Про это». Кроме того, человек«прикручен» к небу – можно говорить в данном контексте о мотиве «небесногоограждения», в значении ряжения, одевания светилами, то есть обретения новогознания. Как в поэтике Есенина, так и в поэтике Маяковского этот мотив, втрансформированном виде, организовал особую образность и метафорику,которую, по известным разным причинам, отвергали имажинисты. Однакоанализ поэтики показывает тесную связь с архаическими представлениями обобновленииВселенной,о выходе человека из профанной длительностибездуховного времени, с которым и боролся Маяковский.В этой связи необходимо вспомнить сказку про Ивана – Медвежье Ушко,героя, рожденного от женщины и медведя.
Эта сказка, вероятно, связана стотемическими представлениями о медведе. Конечно, некоторые этнографывообще не ставят вопрос таким образом, отказывая в тотемизме восточнымславянам 485, однако, думается, в этом отношении показательны трудыВ.Я. Проппа (о связи сказки с древними формами, тотемическими мифами) имонография Н.В. Новикова, в которой сказка об Иване – Медвежьем Ушкепредставлена в ее связи с тотемическими верованиями 486. Таким образом, Иван –культурный герой, получивший знания от Медведя. Стоит обратить внимание нато, что герой Маяковского «омедвеживается» под Рождество – в этом случаетакже можно говорить о следовании за фольклорной традицией.
Медведьассоциируется с брачной символикой, что отразилось в ярынных песнях,485486Токарев С.А. Религиозные верования восточнославянских народов. М.: Изд-во АН СССР, 1957.Новиков Н.В. Образы восточнославянской волшебной сказки. Л.: Наука, 1974.203являющих собой свадебный цикл. Т.А. Бернштам отмечает «заклинательный»характер этих песен, в которых жених мыслился как медведь. Песни, заклинаниена брак «приурочивалось к рубежу осени–зимы, по природной примете «Асiнкачырванеець – дзяцюк шалеець / дурэе», а символический пик – к праздникуРождества Христова» 487.
Было бы несерьезным возводить текст Маяковского ккакой-то одной конкретной мифолого-обрядовой символике (в этом случае можноснять коннотации свадьбы в поэме), но сам факт обращения медведем подРождество – знаменателен и продиктован фольклорной логикой, хотя мы,подчеркнем еще раз, всегда настаиваем на непрямом следовании фольклорнойтрадиции.В поэме элементом переправы в иномир выступает не только плот, но и самлирический герой, который представлен медведем и кораблем:Мачт крестами на буре распластан,корабль кидает балласт за балластом.[IV, 159]Представление тела кораблем мы уже встречали в поэме Есенина «Пугачев», вкоторой отобразилась измененная антропокосмическая модель.
Итак, мы выявилиуже два фольклорных элемента, объединяющих поэмы Есенина и Маяковского,но на этом «ритуальный орнамент» не заканчивается. Особый интереспредставляет заявление героя себя скоморохом:Но чтоб теперь же...чтоб это серьёзно... –Слушали, улыбаясь, именитого скомороха.[IV, 163]Можно сделать заключение, что герой представлен Маяковским ряженым,медведем, кораблем, скоморохом в пределах одного погребального комплекса, всеэти элементы позволяют выстроить «ритуальный орнамент» поэмы. И дело здесьдаже не в перекличке или поэтическом диалоге с Есениным, а в законахфольклора – именно это указывает на наличие дожанровых образований в поэмеи на то, что все эти образы у обоих поэтов не случайны.Бернштам Т.А.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
