Диссертация (1102082), страница 42
Текст из файла (страница 42)
Вирсаладзе пишето животных-тотемах, которые в Грузии могут быть представлены матерью рыб 470.Трубецкой Е.Н. Подъем в «иное царство» и дальний путь в запредельное // Трубецкой Е.Н. «Иное царство» и егоискатели в русской народной сказке. М.: Тип. Боровинско-Волдайского Кустарного и Сельско-Хозяйств.
СоюзногоТ-ва., 1922. С. 20.468Е.М. Мелетинский описывает прямое воплощение данного сюжета в алтайском эпосе. См.: Мелетинский Е.М.Происхождение героического эпоса… С. 280.469Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Л.: Изд-во ЛГУ, 1986. С. 316.470Вирсаладзе Е.Б. Народные традиции охоты в Грузии // Вирсаладзе Е.Б. Грузинский охотничий миф и поэзия. М.:Наука, 1976. С. 35.467195Здесь можно говорить о «биографическом моменте» – Маяковский, конечно,провел в Грузии свои детские годы. Однако надо отметить, что грузинскийдетский фольклор, без сомнения, известный поэту, сохранил в себе элементыобрядово-календарной поэзии с обращением к природе, светилам, животным 471, –следовательно, и типология культур наглядно демонстрирует поглощение зверемтотемом и приобщение к знаниям предков через этот акт.
Исследуя внутренниеформы фольклоризма в поэтике, мы заметили, что не всегда стоит возлагатьнадежды на «биографический комментарий», на знание поэтом источника(вспомним уже описанный нами случай с переделкой былинного текстаА.К. Толстым), однако все же стоит отметить, что Маяковский был знаком сфольклором, и с русским, и с грузинским, с детских лет 472. Кроме того,возвращаясь к трагедии «Владимир Маяковский», обратим еще раз внимание нато, что исследователи в образе Знакомой видят отголоски культа «каменных баб».Такие изваяния поэт мог видеть и в Грузии, где сохранился культ матери-рыбы,представленный и устно, и в каменных идолах: «<…> культ исполинскихкаменных рыб, сохранившихся на территории Южной Грузии и Армении иотносящихся к эпохе мегалитической культуры <…> Эти каменные стелы вформе рыб, достигающие иногда нескольких метров, стоят вертикально уисточников рек и озер и именуются вешапы в Грузии и вишапы в Армении» 473.Это проецирование фольклорной модели переноса в рыбе на образ Ивана кажетсяне случайным и даже последовательным в контексте как фольклорной логики, таки всего образного строя поэмы 474.
Иван по прибытию в Чикаго «распадается» насотни тысяч человек и вещей:Сабля взвизгнула.От плечаИсследователи, пишущие на эту тему, обращаются к обрядовым текстам и параллельно к детским стихам,показывая тесную связь между ними, выявляя формы культов жертвоприношения, «ритуалов величания» солнца вдетском фольклоре. Объясняется это тем, что в «Грузии с давних пор существовали обрядовые ритуалы,активными участниками которых были дети».
См.: Зандукели П.З. Грузинский детский фольклор: автореф. дисс.… док. филол. наук: 10.01.09. Тбилиси, 1995. С. 20.472Маяковская Л. Детство Владимира Маяковского // Маяковский в Грузии. Тбилиси: Заря Востока, 1936. С. 64, 76.473Вирсаладзе Е.Б.
Предисловие // Грузинские народные предания и легенды. М.: Наука, 1973. С. 16.474Помимо того, именно в волшебной сказке «человеческое тело втянуто <...> в процесс метаморфоз». См.:Смирнов И.П. Сказки/былины // Смирнов И.П. Мегаистория.
К исторической типологии культуры. М.: Аграф,2000. С. 456 – 457.471196на четыре версты прорез.Встал Вильсон и ждет –ранывдруги внизкровь должна б,а изчеловек полез.[II, 150 – 151]И дело здесь не только в переосмыслении греческого мифа о «Троянском коне» 475– это один, первый, план данного образа – а в «поглощении» этим конем Ивана и,наоборот, коня Иваном:О горе!Прислали из северной Троиначиненного бунтом человека-коня![II, 151]Конечно, можно было бы вспомнить повесть Ч.
Айтматова «Пегий пес,бегущий краем моря», в которой актуализирован образ Рыбы-женщины,мифологема богини-матери, и тогда усомниться в созданной нами типологии«Маяковский – грузинский фольклор», но и в этом случае не обойтись безфольклористической справки. Дело в том, что Айтматов создает эту образность всоответствии с мифологией тюркских народов, «тогда как для мифологиипалеоазиатов, северных народов, не характерно тяготение к материнскому началу,поскольку здесь тверды патриархальные законы» 476.Реконструкция древних тотемических верований, обращение в этом случаек сказке позволяет иначе прокомментировать образ Ивана, который являетсястрежнеобразующим для поэмы. В.Я. Пропп, обращаясь к мифу и обряду,Кстати, именно деревянный конь связан с переходной обрядностью и экстатическими состояниями.
См.:Wolfram R. Robin Hood und Hobby Horse // Wienen Prühistorische Zeitschrift. 1932, vol. 19, S. 357.Помимо того, в славянской культуре, обнаруживается особый «звериный орнамент». Так, в искусстве меднобронзового литья коми-пермяков является доминантным «пермский звериный стиль», отображающийпредставления о зооантропоморфизме (человек-лось, человек-птица). Человек после смерти превращается вживотное, чаще в птицу, и летит на тот свет. Этот орнамент потом перешел в резьбу, отразился в коньках накрышах.
Здесь уместна параллель с трактатом Есенина «Ключи Марии», где конек на крыше – символустремленности в небо, в горний мир. См.: Чагин Г.Н. Введение // Коми-пермяки Пермского края. Пермь: АлексПресс, 2010. С. 11.Также в грузинской новелле обнаруживается сюжет, представляющий Смерть на белом коне, которого крадеткрестьянин, чтобы отправиться в путешествие на «тот свет». См.: О том, как смерть на землю пришла //Грузинские народные новеллы. Тбилиси: Мерани, 1984. С. 257 – 258.476Мискина М.Г. Фольклорно-мифологические мотивы в прозе Чингиза Айтматова: автореферат дис.
... канд. фил.наук: 10.01.01. Томск, 2003. С. 7 – 8.475197анализируя сказку, показывает, с какой целью культурный герой уходил «вобласть смерти к тотемному предку-хозяину» 477 – таким образом он получалновые знания другого, космического, порядка. Маяковский заявляет своей поэмойне только модель нового государства, но и концепцию нового бытия:Голодая и ноя,города расступаются,и над пылью проспектовойсолнцем встает бытие иное.[II, 160]Этот Иван-конь вобрал в себя миллионы людей, вещей, улиц, домов – такимобразом, происходит космическое обновление, обновление Вселенной, приобщениеновой страны к знаниям первопредков.
Думается, что Маяковский избрал образИвана не случайно. Ориентация, с одной стороны, на эпос, с другой стороны, насобирательный образ Ивана демонстрирует не простое отображение жизни, аее преображение, что, конечно, было характерным для картины мира эпохиавангарда. А.Д. Синявский в книге «Иван-дурак: Очерк русской народной веры»отмечает «перевернутый» характер мира сказки: «Весь сказочный мир – это неотображение жизни, а ее преображение. Преображение подчас достигается путемпереворачивания <…> Это невидаль и небыль <…> А на вершине мудрости иславы должен оказаться – дурак» 478. Исследователи видят в этой поэмеперелицованную кальку «со школьно-христианской вульгаты «страшного суда»,разделения на тех, кто одесную и ошуюю, на спасенных и вечно проклятых!» 479,конечно, разделение это есть в поэме (противостояние России Западу), носложность заключается в том, что именно несет в себе новый образ России и какон воплощен.В диссертации И.С.
Правдиной поэма «150000000» рассматривается с точкизрения былинной традиции и ее отношений с волшебной сказкой 480. Такойподход, конечно, правомерен, но на данном этапе развития фольклористики,Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Л.: Изд-во ЛГУ, 1986. С. 170.Синявский А.Д. Иван-дурак: Очерк русской народной веры. М.: Аграф, 2001. С. 16.479Семенова С.Г. «Надо рваться в завтра, вперед…» (утопия будущего в поэзии Маяковского) // Семенова С.Г.Метафизика русской литературы. М.: Издательский дом «ПоРог», 2004.
Т. 1. С. 426.480Правдина И.С. Указ. соч. С. 173.477478198послевыходафундаментальных работ В.Я. Проппа,Е.М. Мелетинского,Н.В. Новикова кажется необходимым обратиться к поэме в контексте мифа,ритуала,дожанровыхобразований,чтопереместитпроблемувиноетеоретическое пространство.Маяковский в поэме «150000000» уловил, вероятно, на подсознательномуровне, сложную теоретическую проблему разграничения эпической и сказочнойтрадиций. С одной стороны, сказка отрицает миф, с другой стороны –героический эпос связан с мифом через сказку.
Так вырабатывается закон«отрицания отрицания», в котором сказочная традиция сохранила в себе следыобрядности, а поэт мог усвоить и то, и другое. В этом случае нет «теоретической»ошибки в названии поэмы «Былиной о Иване».Интересным является то, что Маяковский в поэме говорит об «излучении»,или лучше сказать, «лучении» людей и предметов:В стремя фантазии ногу вденем,дней оседлаем порох,и самиза этим блестящим виденьемпойдем излучаться в несметных просторах.[II, 128]Что значит «излучаться»? Излучаться, значит, уподобляться Солнцу, небеснымсветилам. Можно говорить в этом случае о мотиве «небесного ограждения»,характерного, как показал анализ, и для поэтики Есенина.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
