Диссертация (1102082), страница 46
Текст из файла (страница 46)
С. 361 – 404.501215Поэма «Пятый интернационал», тема объединения народов, даны глазами героя,стоящего «у веков на страже». Существенно то, что такая социальнополитическая проблема представлена человеком новым, небывалым, «человекомне человеком», то есть героем космического порядка. Неслучайно Маяковский вразговоре с Р. Якобсоном говорил, в связи с этой поэмой, об искусстве будущего,которое связано с образованием модели Нового Человека. Однако парадокссостоит в том, что для создания такого человека необходимо обращение поэта кмифу, фольклору, архаике, и обращение это иногда происходит опосредованно –например, через пушкинскую традицию, которая всё-таки была сильна и вавангардистской среде и выразилась имплицитно.Итак, «формула невозможного», особо выделяющаяся в грузинскоймагической поэзии, связана с неопределенным состоянием и картинаминевозможного, характерными для разных жанров фольклора и формула«небесного ограждения/переодевания», особо выделяющаяся в русских заговорах,также, думается, заключает в себе подобную семантику – все это заставляетисследователя смотреть иначе на явления фольклора, не с вульгарноматериалистических позиций.
Наконец, можно возвратиться к актуальным длялитературоведения вопросам: знал или не знал, сознательно или бессознательнообращался к многовековому наследию поэт? Очевидно, что он знал фольклор, какмы уже указывали, через знакомство с грузинской литературой, а также постигалглубинную фольклорную традицию через творчество других поэтов и писателейсвоего времени, через творчество А.С. Пушкина. Однако второй вопрос болеесложен и требует уже не только историко-литературного комментария.О религиозных интенциях, игровом коде, даже о символистской традиции впоэтике Маяковского 502 достаточно много написано (в данном случае уисследователей не возникает сомнений в подобной кодировке русскойлитературы), однако вопрос о фольклоризме остается спорным, требующиммаксимальной аргументации.
Однако если говорить хотя бы об авангарде, то,Фадеева И.В. Культурно-исторический контекст лирических поэм. В.В. Маяковского: дисс… канд. филол. наук.Астрахань, 2006. С. 74 – 97.502216думается, звездный язык Хлебникова, заумь футуристов, лучистая живописьМ. Ларионова с ее «четвертым измерением», которое нашло отражение и в теорииП. Успенского, и в манифесте Хлебникова «Труба марсиан» – все это дает весьмасерьезные основания исследователю как в возможности сопоставлений поэтикиМаяковскоговсветефольклорнойтрадициии ее трансформаций с«окрестностями авангарда», так и снимает вопрос о «вторичном фольклоризме» ипоэтической вольности, укореняя творчество Маяковского в формулах,простирающихся в глубь времен.217ЗаключениеФольклористический комментарий всегда требует от исследователя, с однойстороны, предельной точности, тонкости в анализе и фольклорного, ихудожественного текстов, с другой стороны, смелости в установлении типологий,генетических связей.
Сложность первой задачи состоит в выявлении скрытойфольклорной традиции в поэтике, максимальном извлечении «архетипическогосмысла», другая задача заставляет исследовать не только взаимопроникновениетрадиций, но и обратить внимание на «разуподобление» фольклорного илитературного начал. И первое, и второе по-своему сложны, так как иногда поэтсознательно обращается к фольклору и устно-поэтическая традиция входит в егопоэтику таким субъективным образом, что перед исследователем открывается не«стилизация и заимствование», а некий диалог-спор с фольклором, а иногда поэт,казалось бы, и вовсе не обращается к фольклору, но фольклорная традиция такжелатентно ощущается в его поэтике.Кроме названных проблем, существует ещё одна «очевидная», связанная сглавным вопросом, возникающая при выявлении фольклорной традиции втворчестве автора, чья поэтика не является открытой по отношению к устнопоэтической традиции, проблема «знания» поэтом фольклора, намеренногообращения к нему.
Исследовать фольклорную традицию легче в поэтике тогоавтора, который был непосредственно связан с фольклором, как, например,новокрестьянские поэты, но этот путь «наименьшего сопротивления» иногданосит мнимый характер(случай с «переделкой» былин А.К.
Толстымпоказателен). Именно по этим причинам продуктивно обращение к древнерусскойлитературе, например, к «Повести о Петре и Февронии Муромских», в которойтеснейшим образом переплелись христианская, житийная и фольклорнаятрадиции, где нет прямой ориентации на фольклорный материал, но онпроявляется имплицитно. Этот текст интересен в плане выявления (в218теоретическом аспекте) механизмов функционирования фольклорной традиции, еелатентного существования с выходом к архетипическому, дожанровымобразованиям, мифу.Ориентация на фольклор происходит уже в древнерусской словесности подвум направлениям – непосредственное влияние поэтики сказки и проникновениеархетипического, мифологического в текст (женский архетип, выраженный вобразе Февронии, темный язык мудрой девы, генетически восходящий к загадке).Кроме того, параллели с «бретонским» романом XII в.
и русской былиннойтрадицией выявляют «этнопоэтические константы», актуальные для любойкультурной среды: меч/чудесное оружие/конь, которые добывает себе герой (вповести – князь Петр), изначально связанные с инициатическими ритуалами, сперенятием сил героя через агон, то есть священный бой со змеем/девойвоительницей.Такимобразом,выстраиваетсяобрядоваяреальностьвпроизведении, которую исследователь может выявить, только устанавливаятипологии, генетические связи, уделяя должное внимание «внутреннемуфольклоризму».Литература во все периоды своего развития обращалась к фольклору имифу, художник вел спор даже «не с вчерашним, а с позавчерашним днем», тоесть приобщался к энтелехии культуры. О последнем писал в своих статьяхА.
Белый, уделяя должное внимание «Индии, Персии, Египту», эпохам «постранному» близким нам, питающим человека «переживанием прошлого».Обращение культуры XX в. к древнерусской словесности, к фольклору, к мифупродиктовано стремлением поэтов не только «перешагнуть», обогнать время, нетолько намеренным отказом от традиции, классики XIX в., как это, например,декларировали авангардисты в «Пощечине общественному вкусу», сколькосвязано с желанием преодолеть типическое, бытовое, поэтому проблемамифопоэтики, неомифологизма особенно актуальна при изучении и творчествасимволистов, и новокрестьян, и футуристов.
В связи с этим особенно интереснотворчество С.А. Есенина.219Вопрос влияния устного народного творчества на поэтику Есенина освещенв литературе довольно полно, однако исследователи уделяли внимание главнымобразом отношению поэта к фольклору, выявляя формы вторичногофольклоризма в поэтике. Конечно, поэт хорошо знал афанасьевские сказки,обращал внимание на русскую вышивку, резьбу, за которой видел сакральныймагический смысл, но часто его фольклоризм принимает имплицитный вид.Отметим: фольклоризм Есенина изначально не вторичен, связан не столько свнешним проявлением на уровне стилевом или ритмическом, сколько сфольклорным мировоззрением, восходящим к поэтике русской сказки, которуюпоэт знал и по трудам А.Н.
Афанасьева, Ф.И. Буслаева, В.В. Стасова, и воспринял«органическим мышлением». О последнем Есенин убедительно написал в двухсвоих работах: «Ключи Марии» и «Быт и искусство».Подробный анализ поэм «Пугачев», «Страна негодяев», «Черный человек»,«Анна Снегина» демонстрирует связь поэм с поэтикой загадки, заговорнымуниверсумом, обрядово-погребальным комплексом, скоморошеской традицией.Все выявленные элементы фольклора в поэтике Есенина взаимосвязаны и носятлатентныйхарактер,атакжеобъединеныобрядово-погребальнойдействительностью, проявившейся через метафорику. Особый интерес в связи сэтим представляет собой поэма-загадка «Черный человек», к которой обращалисьи литературоведы, и фольклористы, однако их толкования были различны.
В этойпоэме обнаруживают себя глубинные фольклорные модели, восходящие кобрядовой реальности, заключенной в метафоре головы-птицы, смежной посмыслу метафоре тела-корабля, паруса, челна. Обращение к «ритуальнойдействительности», ритуальному орнаменту, возникающему в поэтике «АнныСнегиной», позволяет выявить также скоморошескую традицию и доказатьположение о том, что эта поэма объединяется с поэмой «Черный человек» вметатекстуальное построение, один сюжет, который воспринимается черезритуальную действительность, связанную с волочебничеством, языком дема,веселым хаосом, архетипикой Луны.220Фольклоризм Есенина связан с поэтикой загадки, с загадками о смерти,которые несут в себе архетипическое соединение птицы/утки и лодки/плота.Данная модель отразилась в метафорике «Черного человека», «Пугачева».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
