Диссертация (1102082), страница 45
Текст из файла (страница 45)
Однако за этой сложнойобразностью стоит ещё одна формула, связанная не только с травестийнымкосмическим сюжетом, но и с иномирной действительностью фольклора. Содной стороны, в 10-е гг., в преддверии и во время Гражданской войны читаетлекции Е.Н. Трубецкой о поэтике русской сказки и ее связях с мифом, солнечнымцарством, об идеале русской сказки, заключенном в поисках иного царства, тоесть иномирной действительности – то, чего нет, то, что лежит за пределамиданного497. С другой стороны, в грузинском фольклоре, особенно в магическойпоэзии, выделяются архаические «формулы невозможного».
Исследователигрузинского фольклора связывают эти формулы, во-первых, с самой архаическойИван-Заря // Грузинские народные сказки. Сто сказок. Тбилиси: Мерани, 1971. С. 17.Горелов А.А. Заметки о фольклоризме М.И. Цветаевой (статья 1) // Русский фольклор. СПб.: Наука, 2011. Т.XXXIV. С. 287.497«Одни удовлетворяют потребности в «новой земле» естественными житейскими способами. Другие, напротив,преисполняются отвращением ко всему обыденному, житейскому и испытывают непреодолимое влечение кчудесному». См.: Трубецкой Е.Н.
«Иное царство» и его искатели в русской народной сказке. М.: Тип. БоровинскоВолдайского Кустарного и Сельско-Хозяйств. Союзного Т-ва., 1922. С. 17.495496210природой текста: «Заклинатель не ощущает ирреальности событий и с эпическойубедительностью подчеркивает достижение цели <...>» 498, во-вторых, сословесными формулами неопределенного состояния. Итак, выстроенныетипологии демонстрируют иномирную природу фольклора, которая проявляетсяв разных жанрах. Как всё это соотносится с поэтикой Маяковского? Возвращаяськ поэме «Человек», обратим внимание на следующие строчки:Как жесебя мне не петь,если весь я –сплошная невидальГеройпредставляется[I, 247]«невидалью»,«облакомвштанах»,«флейтой-позвоночником», каждое движение которого «огромное необъяснимое чудо».
Этиобразы, поражающие, на первый взгляд, кодируют в себе информацию«невозможного», однако за этим невозможным стоит вполне определеннаяпоэтическая логика, восходящая к ритуальной действительности. Сознаниелирического героя ориентировано изначально на «мир навыворот»:Есть ли,чего б не мог я!Хотите,новое выдумать могуживотное?[I, 248]Трансформированная модель тела, животного характерна, в первую очередь, дляфольклорного мировосприятия.
Формула невозможного отразилась не только вмагической поэзии, но и в сказках, а особенно в детском фольклоре 499.Маяковский хорошо знал с детских лет и грузинский язык, и грузинскийфольклор, но суть, думается, не только в этом. Для поэта всегда были актуальныидеи будетлянства о новом человеке, о сознании, выходящем за пределы данного,как писал Хлебников в манифесте «Труба марсиан». Отсюда и формулы рук,пальцев-лучей, формы трансформированного тела в космическом масштабе,экстатические состояния героя:498499Гагулашвили И.Ш.
Указ. соч. С. 106.Гагулашвили И.Ш. Указ. соч. С. 109.211Под хохотливое«Ага!»бреду́ по бре́ду жара.[I, 251]Кроме того, герой мыслит не только всего себя небывалым чудом, невидалью, нои сердце его выделяется отдельно в этой космической антропологии:Это ясердце флагом по́днял.Небывалое чудо двадцатого века![I, 249]Сердце в фольклоре также отвечает за иномирную действительность, являетсяритуально маркированным:у меняпод шерстью жилетабьетсянеобычайнейший комок.Ударит вправо – направо свадьбы.Налево грохнет – дрожат мира́жи.[I, 248]И в этом сказывается поэтика сказки, ее иномирная природа. Стоит обратитьвнимание на мнимую «временную» слепоту героя:Замкнуло золото ключомглаза.Кому слепого весть?[I, 251]Герой, путешествующий по подземному царству, погружается во тьму, слепнет,но обязательно возвращается в новом качестве. Неслучайно одна из частейназывается «Вознесение Маяковского».
В этой части герой предстает бестелым,перед ним открывается инвертированная реальность:Воздвигся перед носом дом.Разверзлась за оконным льдомпузатая заря.[I, 256]Действие происходит на заре, а после посещения аптекаря уже «церковь взакате» – наблюдаются нарушения во времени, состояниях: герой то бестелый, пооблакам летит, то «повис на палки ног» – все это вписывается в фольклорнуюформулу «неопределенного состояния».
Выход из тела («Кто-то из меня212вырывается упрямо»), болезненное состояние героя в свете заговорногоуниверсума, связанного с «формулой космического ограждения», «формулойневозможного», воспринимается как путь героя, обретение им Axis Mundi.Конечно, исследователи нередко связывают авангардистскую поэтику с игровымкодом, «разлагающим смехом» над миром и самим собой. Однако за этими«шумными» образами «Войны и мира», «Облака в штанах», «Флейтыпозвоночника»кроетсячуткоеухолирическогогерояМаяковского,воспринимающего музыку сфер и дающего «последний концерт»:Глухо.Вселенная спит,положив на лапус клещами звезд огромное ухо.[I, 196]Гастон Башляр, связывая поэтическое творчество с онирическим пространством,указывал на то, что в поэзии запечатлен гармонический смысл вселенной: «Поэтытоже бывают молчаливые и «бесшумные»: такие поэты прежде всего заставляютумолкнуть чересчур шумливую вселенную, а также весь грохот и всёгромогласие.
Они тоже слышат то, что пишут, пока пишут – с медлительнойразмеренностью письменного языка»500. С полной уверенностью такое замечаниеможно применить и к поэтике В. Маяковского – герой утверждает «новое слово»,златоустейшее,которым будут «крестить»: «И будут детей креститьименами моих стихов». В позднем творчестве травестирование облаком, солнцем,зарей заменится травестированием в человека-коня, Ивана-коня («150000000»),медведя («Про это»), людогуся («Пятый интернационал»).
На последнемостановимся подробнее.Впоэме«Пятыйинтернационал»Маяковский отсылает читателянепосредственно к Пушкину, к поэме «Руслан и Людмила»:…горой-головой плыву головастить,второй какой-то брат черноморий.[IV, 120]Башляр Г. Грезы о воздухе. Опыт о воображении движения. М.: Издательство гуманитарной литературы, 1999.С. 322.500213Прежде чем мы разберемся в важности этой отсылки, обратимся к образностипоэмы. Поэма построена на травестийном начале – герой не просто возвышаетсянад городами, миром, всей планетой и, наконец, солнечной системой, не простовидит «живую географию», а облачается в «небесно-защитную» одежду:Мое пребывание небом не считано,ияот зорь его,от ветра,от знояокрасился весь небесно-защитно –тело лазоревосинесквозное.[IV, 107]Здесь также проявляет себя, во-первых, формула «небесного переодевания», вовторых, герой ощущает себя бестелым:иятитанистоборолся с потереюпривычногонашегоплотного тела.[IV, 107]В-третьих, герой мыслится не человеком вовсе, а людогусем:Какой я к этому времени –даже определить не берусь.Человек не человек,а так –людогусь.[IV, 99]На первый взгляд, здесь все прозрачно – прямая отсылка к пушкинскому«Руслану и Людмиле».
Однако, вероятно, в данном контексте сказывается нетолько этот сюжет, а, может, вообще не этот. Герой поэмы, превращаясь влюдогуся, заимел длинную шею, на которой вертится и осматривает такимобразом всю вселенную:Как только голова поднялась над лесами, обозреваю окрестность.Такую окрестность и обозреть лестно.[IV, 99]214В «Евгении Онегине» во сне Татьяны представляются «страшные чудовища»,«череп на гусиной шее».
В этих образах, как мы выяснили, сокрыт мотивотрубленнойголовы,данаустановканавеселыйхаос,ритуальнуюдействительность. Конечно, здесь можно было бы ограничиться разговором опоэтике русской сказки, об образе Бабы Яги, связанной с «садом черепов», сзмеиным культом и страной первопредков, но существует и еще один сюжет изсборника Древних российских стихотворений, собранных Киршею Даниловым –сюжет «Голубиной книги». Для Пушкина этот сборник был, можно сказать,настольной книгой 501. К этим текстам обращались и поэты начала XX в..В «Голубиной книге» дается прямое указание на связь человеческого тела ивсего сущего с Солнцем, Луной, звездами:Со(л)нцо праведно – от очей его,Светел месяц – от темичка,Темная ночь – от затылечка,Заря утрення и вечерняя — от бровей божьих,Часты звезды – от кудрей божьих![211]В «Пятом интернационале» Маяковского тело человека представляет собойМировую Ось:со всей вселенной впитывай сокикорнями вросших в землю ног.[IV, 113]Таким образом, можно говорить о проблеме космизации личности, опредставлениях, идущих от русского, грузинского фольклора в поэтикеМаяковского.
Кроме того, в связи с травестированием себя небесными светилами,Мировой осью,можнопоставитьвопрос об энтелехии культуры, осопричастности как самого поэта, так и его героя другим эпохам:Воздухголосом прошлоговетрится ба̀сов...[IV, 102]Путилов Б.Н. «Сборник Кирши Данилова» и его место в русской фольклористике // Древние Российскиестихотворения, собранные Киршею Даниловым. М.: Наука, 1977.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
