Диссертация (1102082), страница 38
Текст из файла (страница 38)
Итак,смерть воспринимается поэтом как новое рождение, что характерно и дляпогребальной обрядности. Значит, Маяковский последователен относительно«фольклорной логики». Более того, погребальный комплекс в поэтикеМаяковского связан с мотивом «ожившего покойника», с жанром причети. Впоэме «Война и мир» мертвые восстают, требуется прекращение безумий войны:«Клянитесь,больше никого не ско́сите!»Это встают из могильных курганов,мясом обрастают хороненные кости.Исследователипохоронной[I, 236]причетиобращаютвниманиена«нежелательное», «формулу невозможного» в мотиве «оживления покойника».А.К.
Байбурин, В.И. Еремина, К.В. Чистов сходятся в том, что этот мотив связан сневероятным,нежелательным.Однакоученыерасходятсявомненияхотносительно значимости этого мотива в структуре причитания. В.И. Ереминапишет о связи его с заговорными формулами, которые некогда выполнялимагическую функцию («воздействие на смерть»), но утратили её со временем 431.Смирнов В.А. Парадигма «Солнечного мифа» в поэме М.
Цветаевой «Егорушка» // Константин Бальмонт,Марина Цветаева и художественные искания XX века: Сб-к науч. тр. Иваново, 1999. Вып.4. С. 167.431Еремина В.И. Историко-этнографические истоки общих мест причитаний // Русский фольклор: поэтикафольклора. Л.: Наука, 1981. Т. 21. С. 85.430174К.В. Чистов данный сюжет связывает с отделением души от тела 432. Можнопредположить, что Маяковский в своей поэме, подробно описывая процессвоскрешения умерших, вхождения их во плоть, следует за фольклорнойтрадицией, за поэтикой причетей, в которой содержится натуралистическоеописание тела умершего в момент его призыва на этот свет:Покажись-ко, гробова доска,Гробова доска да тесу белого,Тесу белого – пиленого!Откройся, полотенышко,Покажись-ка, тело мертвое,Тело мертвое, лице блеклое! 433В поэме «Война и мир»:Было ль,чтоб срезанные ногиискали бхозяев,оборванные головы звали по имени?Вотна череп обрубкувспрыгнул скальп,ноги подбежали,живые под ним они.[I, 236]Думается, здесь проявлена не только поэтика «грубой плоти», о которой так частопишут исследователи, но и связь с архаической поминальной традицией,причетом и мотивом оживления покойника, распространенным в северныхобластях.
Кроме того, в этом случае важно предположение Чистова о связимотива с «процессом отлета души от тела», в поэме несколько раз встречаетсяупоминание о душе, поднимающейся в небо, ищущей свое тело:Уже обезумевшая,уже навзрыд,вырываясь, молит душа:«Война!Чистов К.В. К вопросу о магической функции похоронных причитаний // Историко-этнографическиеисследования по фольклору: Сборник статей памяти Сергея Александровича Токарева. М.: Восточная литература,1994. С.
273.433Шейн П.В. Великорусс в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, сказках, легендах и т.п. СПб.: ИзданиеИмператорской академии наук , 1900. Т. 1. Вып. 2. № 2524. С. 788.432175Довольно!Уйми ты их!Уже на земле голо́».…………………………….О, как великолепен яв самой сияющейиз моих бесчисленных душ![I, 239]На первый взгляд, поэзия Маяковского далека от плачей, причетов, но, вдействительности, его поэтика связана не структурно с фольклорнымитекстами, а своим ритуальным комплексом. Таким образом, можно говорить отрансформации фольклорной традиции, о диалоге-споре в поэтике раннегоМаяковского. Если фольклористы считают мотив ожившего покойника глубокоархаичным и «нежелательной формулой», то Маяковский намеренно воскрешаетумерших, и в этом проявляется связь между миром людей и первопредков, тогдавойна приобретает космическое значение, поэтому в конце поэмы возникаетутверждение нового человека, человека будущего:И он,свободный,ору о ком я,человек –придет он,верьте мне,верьте![I, 242]Стоит обратить внимание также на два тесно связанных образа «головы» и«флейты» – думается, что в этом сочетании более отразились фольклорныепредставления о музыкальных инструментах, отвечающих за музыку сфер, чемхудожественные опыты кубистов относительно тела человека.
«После 1906 годаоткрывается настоящая оргия прямых линий, углов, кубических и плоских фигур.Геометрия искажает человеческое тело, подвергая его унизительной пытке, и подконец полностью вытесняет всякие остатки органических форм из поля зренияхудожника» 434, но, в отличие от кубистов, Маяковский не искажает человеческоетело, а лишь трансформирует его, чтобы зазвучала музыка сфер, «прощальныйЛифшиц М. Миф и действительность.
От кубизма к абстракции // Лифшиц М. Мифология древняя исовременная. М.: Искусство, 1980. С. 350.434176концерт». Более того, в основе поэмы «Человек» лежит травестийное начало,причем связанное с женским архетипом:Выросли,спутались мысли,оленьирога[I, 256]В трагедии «Владимир Маяковский» поэт представляется то каменнойбабой, то Знакомой – происходит смена пола, а в поэме «Человек» геройинициируется посредством приобщения к женскому началу.
«Оленьи рога», каксимвол Великой Богини, Деметры, Артемиды 435. В поэтику Цветаевой такжевстроен женский архетип, причём оленем она обозначает именно мужчину:И древний дым полярных деревень...– Я поняла: Вы северный олень.[IV, 107]Таким образом, наблюдается некая архетипическая повторяемость влитературе начала XX в..Бессмертен я,твой небывалый гость.Глаза слепые,голос нем[I, 257]Если в начале поэмы возникает измененная антропокосмическая модель (как и впоэме «Флейта-позвоночник»), то уже в части «Вознесение Маяковского»осуществляется отказ от телесности. В цветаевской «Поэме Воздуха» находим:Больше не вешу.Слава тебе, обвалившему крышу.Больше не слышу.[III, 140]Мотив «ожившего покойника» связан еще с одной этнопоэтическойконстантой, которая важна для нас в выявлении погребального комплекса вранних поэмах Маяковского – молчание покойника.
К ожившему покойникуобращаются, «разбуживают», «разбаивают» его. Иногда коммуникация как быосуществляется, но чаще всего плакальщицы сетуют на молчание умершего,«Артемиде поклонялись как Элафиее («ланеподобной»)». Подробнее об этом: Грейвс Р. Мифы Древней Греции.Указ.
соч. С. 601.435177призывая его к диалогу, и вопрошают у прародителей – спрашивают разрешениядля осуществления диалога.Глаза слепые,голос неми разум запер дверь за ним[I, 257]Герой не просто нем, он не имеет возможности говорить – «и разум запер дверь заним». Так, например в карело-финских причитаниях по покойным исследователиуказывают на формулу, связанную с запиранием голоса/языка «костянымзамочком». Э.Г. Рахимова отмечает, что «в карельских плачах эпитетика и зримыедетали разработаны применительно к сфере речевой деятельности весьмабогато» 436, приводит следующие сочетания: «язык заперт», «язык костянымзамочком заперт», «челюсть запечатана» 437, – все это говорит о невозможностивербальной коммуникации.В.
Маяковский, В. Хлебников, С. Есенин, М. Цветаева представили в своемтворчестве модель нового человека, в котором могла бы воплотиться новая эра сосвоей философией. Если у В. Хлебникова это выражено вполне конкретно – вбудетлянстве (создание человека радостного и здорового в футуризме – статья«Будетляне» 1914 г.), если у С.А. Есенина это выражено в национальнойаксиологии и «крестьянине», как бытийной единице народа [V, 205], если уМ.И. Цветаевой это выражено в Психейности, в крылатой натуре человека, тоМаяковский выбирает синтез «грубой плоти» и полного отказа от нее («выйдусквозь город»). Этот синтез выражен в поэзии через сложное взаимодействиеавангардистских представлений о языке, о новом человеке, концепции бытия и вто же время архаики, «первобытного слова»: «Россия – Война, это лучшее, изтого, что мыслится, а наряднейшую одежду этой мысли дали мы <…> Это талитература, которая, имея в своих рядах Хлебникова, Крученых, вытекала не изподражания вышедшим у «культурных» наций книгам, а из светлого руслаРахимова Э.Г.
Обрядовые «беседушки» и безмолвие покойного в карельских и ижорских плачах: севернорусские плачевые и калевальские кроссжанровые параллели // Рахимова Э.Г. «Туонельские свечушки»: словеснаяизобразительность карело-финских причитаний по покойным. М.: ИМЛИ РАН, 2010. С.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
