Диссертация (1102082), страница 39
Текст из файла (страница 39)
73.437Там же. С. 73 – 74.436178родного, первобытного слова, из безымянной русской песни» [I, 318, 320].Вспомним, что у Есенина в «Ключах Марии» русский Логос, культура выросли иззагадки, в то же время В. Хлебников обращался к принципу загадки, «темнойречи», речи «навыворот» в своей поэме «Разин» 438. Е. Фарино, рассматриваяэстетику авангарда, отмечает, что заговоры, загадки связаны с актомпервотворения 439.
Последнее наводит на мысль о том, что при всем отрицанииархаики,зачастуювнешнем,творчествопоэтасвязаносформулами,«простирающимися вдаль», энтелехией культуры, национальной аксиологией.§3. Феномен трикстера и обрядовая реальность в поэмах В. МаяковскогоОбрядовый погребальный комплекс в ранних поэмах Маяковского, какпоказал анализ, связан с мотивом отрубленной головы, мотивом «ожившегопокойника», с жанром причети и, наконец, имплицитно выраженным женскимархетипом. Однако этот ряд можно дополнить фигурой трикстера, которыйзачастую представлен у Маяковского неким шутом. Герой поэмы «Облако вштанах» хочет «кроить» мир кастетом:Сегоднянадокастетомкроиться миру в черепе![I, 187]Заметим, что мир представляется в виде головы, значит, и в этом случае можноговорить о мотиве отрубленной головы в трансформированном виде.
Кроме того,герой, ломающий мир, не просто бунтарь, а «площадной», шут:смотрите, как развлекаюсья–площаднойсутенер и карточный шулер!……………………………….См. об этом статью Л.В. Евдокимовой. Евдокимова Л.В. Указ. соч. С. 93.Faryno J. Паронимия – Анаграмма – Палиндром в поэтике авангарда // Wiener Slawistischer Almanach. Band 21.Wien, 1988. С.
46 – 47.438439179Невероятно себя нарядив,пойду по земле,чтоб нравился и жегся,а впередина цепочке Наполеона поведу, как мопса.[I, 187]Скоморохи «водили козу», медведицу и прочих животных – они были узнаваемыуже по этому одному признаку 440, а герой поэмы «Облако в штанах» «на цепочкеНаполеона поведет, как мопса», при этом «невероятно себя нарядив».Антиповедение героя связано с выходом в антимир, в котором происходит сменаценностей.
Прочтение И.Б. Ничипоровым поэмы «Облако в штанах» в светерелигиозных интуиций, «богоборчески направленного демиургического акта» 441позволяет обратить внимание на взаимопроницаемость мира небесного и«телесного», однако в этом случае представляется возможным обратиться нетолько к богоборческой тематике в религиозном аспекте, но и к фольклорнойскоморошечьей традиции.Скоморохи выворачивали «красоту поднебесную», осмеивали ее, «но этобыла лишь форма ее бытования с «обратным» знаком, подчеркивающая ееистинное значение и действительное величие» 442. Для «мира навыворот»характерен целый комплекс явлений, «сопровождающихся всевозможными«переворачиваниями», производимыми «наоборот» в отношении привычного,естественного порядка вещей, т.е.
строящихся в ключе антиповедения» 443. Втрагедии «Владимир Маяковский», как отмечалось ранее, травестийное началосвязано со сменой пола, значит, можно говорить об идее перехода в другой образ,характерной для скоморошин.Скоморохи носили маски, могли представляться разными животными:«Этимология названия «скоморох» соответствует древнейшей традиции ряжения,ношения масок и костюмов звериных и чудовищных, издревле принятых как в«Русский скоморох на миниатюрах рукописей (в заглавных буквах) играет на гуслях, водит зверей, борется,трубит в трубу, позже — водит медведя, фиглярствует и т.
д.», — писал А.И. Никифоров». Цит. по.: Власова З.И.Изображение скоморохов в сказках. Указ. соч. С. 415.441Ничипоров И.Б. Эволюция «человекобожеской» концепции в поэмах В. Маяковского // Текст в художественнойлитературе, публицистике и журналистике: Материалы XIX Шешуковских чтений. М.: МПГУ, 2014.
С. 173.442Кузьмичев И.К. Указ. соч. С. 98.443Юрков С.Е. «Смеховая» сторона антимира: скоморошество // Юрков С.Е. Под знаком гротеска: антиповедение врусской культуре (XI-начало ХХ вв.). СПб.: Летний сад, 2003. С. 42.440180Европе, так и на Руси на время народных праздников» 444. Конечно, всем этимигрищам, площадным зрелищам можно приписать только комический характер,однако скоморохи изначально, как показывает З.И. Власова, связаны с обрядовымкомплексом.
Стоит напомнить, что скоморохи связаны также с фарсовымипохоронными причитаниями, а значит, с намеренным «умерщвлением» плоти,которое может быть отнесено как к третьему лицу, так, думается, и к самомускомороху – происходит как бы отречение от самого себя.
В последней частипоэмы «Человек» поэт предвидит свое отпевание:Небо какое теперь?Звезде какой?Тысячью церквейподо мнойзатянули тянет мир:«Со святыми упокой!»[I, 272]В данном контексте важно еще раз обратить внимание на то, что герой говорит осебе как о «слепом»:Глаза слепые,голос нем[I, 257]Важность подобной характеристики состоит в том, что в фольклорнойпогребальной традиции покойника характеризуют как незрячее существо: «<…> вмомент смерти с его зрением происходят явные изменения, наступает, еслиможно так сказать, смена «виденья», он теряет способность видеть как живые» 445.Кроме того, в непосредственной связи с процессом отделения души от тела,путешествия в другом мире находится архетип окна (ср.: поэма «Черныйчеловек»).
В части поэмы под заголовком «Маяковский векам» герой оказываетсяпролетающим мимо окон:Глаза пролетают оконные соты,и тяжко,Там же. С. 43.Никитина А.В. Свечи в обрядах смерти // Никитина А.В. Свеча в обрядах перехода. СПб.: Филологическийфакультет СПбГУ, 2008. С. 16.444445181и чуждо,и мёрзко в июле им.Витрины и окна тушитгород.[I, 267]Почему вдруг «мерзко в июле им»? Учитывая ритуальный контекст поэмы,можем предположить, что речь идет о путешествии по стране мертвых, главнымпризнаком которой является состояние холода (анализируя поэму Есенина«Черный человек», мы приводили фрагмент из текста обмираний, в которомговорилось о заснеженной холодной стране, то есть стране мертвых).
Итак, напогребальный комплекс, переход героя на «тот свет» указывает и окно, иметафизическое состояние холода, и наконец, состояние бреда, лихорадки, жара,которое настигает героя:Под хохотливое«Ага!»бреду́ по бре́ду жара.[I, 251]Фольклористы отмечают: «Смерть как переход в «иной» мир могланачинаться с поиска пути: агония нередко воспринимается как блуждание и проагонизирующего говорят, что он «блудит» (Полесье) <…>» 446. Более того,Маяковский подчеркивает бестелесное состояние героя в части «ВознесениеМаяковского»:Мутная догадка по глупому пробрела.В окнах зеваки.Дыбятся волоса.И вдруг я.плавно оплываю прилавок.Потолок отверзается сам.Визги.Шум.«Над домом висит!»Над домом вишу.446Никитина А.В. Указ. соч.
С. 15.[I, 258]182Герой «над домом висит», проделав путь от прилавка («оплываю прилавок»),обращая внимание при этом на окно («в окнах зеваки»), до потолка, который«отверзается сам» – с большой долей уверенности можно говорить о намеренном«умерщвлении плоти», о погребальной обрядности. Однако здесь наблюдается, напервый взгляд, некоторая антиномия – герой утверждает свое бессмертие:Протягивает.Череп.«Яд».Скрестилась кость на кость.Кому даешь?Бессмертен я,твой небывалый гость.[I, 257]В этом выражено фарсовое умерщвление, которое творит над собой герой, просяяд, а потом указывает на свое бессмертие. Маяковский уловил тонкую иархаическую связь между явлением скоморошества и волочебничества, приходадухов-предков.Теоретическисложнаяпроблемасоотношенияскоморошества,волочебничества с погребальным комплексом в области фольклористики,разрешена Маяковским в поэме «Человек» благодаря обращению к скрещиваниюдвух традиций и пониманию смерти как космического рождения.
Наконец, важнапоследняя часть поэмы, в которой утверждается идея любви в высшемкосмическом проявлении:И толькоболь мояострей –стою,огнем обвит,на несгорающем костренемыслимой любви.[I, 272]Но для того чтобы постичь эту любовь, герой должен умереть. Учитывая наличиеимплицитно выраженного погребального комплекса в поэме, обратимся к183славянским представлениям о смертной свече, связанным с переходом в мириной.Зажжение свечи в последний час воспринималось как некая помощьумершему, который благодаря свечению мог видеть в «ином» мире 447.
ГеройМаяковского, находясь на «несгорающем костре немыслимой любви» как бысопровожден в этот путь:Погибнет все.Сойдет на нет.И тот,кто жизнью движет,последний лучнад тьмой планетиз солнц последних выжжет.[I, 272]При такой постановке вопроса, таким священным огнем, смертной свечой,освещающей путь героя, является «последний луч» солнца.
Вспомним еще разположение Н.И. Толстого о культе покойников, связанном с небеснымисветилами (см.: есенинское «Я по первому снегу бреду»). Думается, чтосопоставление погребальной свечи с солнцем в таком случае уместно. Возникаеткартина вселенского масштаба, в которой и сам герой огромен («огромное,необъяснимое чудо»), и его любовь так же велика, но для выхода излиминальностинеобходима смертьили, по крайней мере, ритуальноедраматическое разыгрывание этой смерти:Тысячью церквейподо мнойзатянули тянет мир:«Со святыми упокой!»[I, 272]Н.И.
Толстой в статье «Глаза и зрение покойников» обращает внимание насмертную свечу, которая также нужна в качестве источника света, помогающегообрести свое место умершему в мире «ином»: «<…> представление овозможностях живых облегчить умирающему переход в мир иной и егоТолстой Н.И. Глаза и зрение покойников // Толстой Н.И. Язык и народная культура. Очерки по славянскоймифологии и этнолингвистике. М.: Индрик, 1995. С. 189.447184адаптацию там при помощи смертной свечи, а также позаботиться обобеспечении его соответствующим статусным положением: «со святыми упокой,Господи…», т.е.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
