Диссертация (1102082), страница 32
Текст из файла (страница 32)
При такой постановке вопроса реальный комментарий теряетзначимую силу, потому что он не обращен к затекстовой действительности втом понимании, как ее воспринимают фольклор и сам поэт, носитель«имагинативного абсолюта». Таким образом, фольклорная действительность втексте – это обрядовая действительность, находящаяся в «ауре» произведения,создаваемая взаимодействием слова с его имагинативным смыслом.
В светеэтого, призыв А. Крученых к «заумному» («Пусть будет нелепо, непонятно,чудовищно!») не воспринимается только как эпатаж, отрицания традиции, аскорее как обращение к более ранним формам фольклора или, лучше сказать, кфольклорному мировоззрению.Другой музыковед тех лет, М. Гнесин, указывает на силу «самосохраненияискусства», которая толкает обратиться его к предельному, то есть к лонуприроды-матери, обратиться к «соседям» – другим видам искусства, к созданиюдругой действительности, выходящей за рамки реальной 357. Видимо, обращениепоэтов начала XX в. к древнерусской словесности, к фольклору продиктованоименно этим. С одной стороны, авангардистская парадигма направлена противпозитивистского мышления, с другой стороны, сами поэты выступали против«мещанского» понимания литературы, за избавление ее от этого «налета». Так,Гнесин М.
О природе музыкального искусства и о русской музыке // Музыкальный современник. 1915. №3. С.23.357145С.Г. Семенова пишет об антимещанском выборе героев Маяковского и самогопоэта 358, что укореняет его в русской национальной традиции. И дело здесь нетолько в «философии общего дела» Н.
Федорова, которая, конечно, повлияла наМаяковского, а более в том – каким образом поэт изображает другую реальность.В этом случае фольклор со своей архаикой оказывается намного шире любойфилософской концепции, он предоставляет поэту больше приемов для созданияэтой«неизвестнойдали»,чтодляобыкновенноговзоразаслоненадействительностью наивной (А. Блок); он предлагает набор архетипов, ритуалем,которые уже подразумевают под собой топику. Например, К.Г. Петросов,анализируя поэму Маяковского «Человек», обращается именно к мифу ифольклорной традиции, хотя о последней только упоминает, он видитвозможность глубинного прочтения поэмы именно через призму мифа, архаики:«В мифе и фольклоре Маяковского привлекает то, что выражает присущеенародному сознанию стремление понять и объяснить происхождение, бытие мираи человека, вера в огромные возможности последнего, наконец, свободная,непосредственная и наивная игра фантазии» 359.Неслучайно исследователи, разрабатывающие проблему «синтеза искусств»с конкретно-исторических позиций, обращаются к работам А.Н.
Веселовского,отмечают «нерасчлененность в отдельных видах искусства их родовой илижанровой структуры» 360.В этом случае уделяетсябольшое вниманиесинтетическому этапу творческого мышления. Здесь стоит обратить вниманиена концепцию В.М. Гацака об этнопоэтической константе, основанную накомпаративном исследовании – от эпосов коренных народов Сибири донеславянских эпосов Восточной Европы 361. При такой постановке вопросаэтнопоэтическая константа и есть в некотором роде часть имагинативногоабсолюта – тогда сложность выбора традиции, к которой может апеллироватьСеменова С.Г.
«Надо рваться в завтра, вперед…» (утопия будущего в поэзии Маяковского) // Семенова С.Г.Метафизика русской литературы. М.: Издательский дом «ПоРог», 2004. Т. 1.С. 429 – 455.359Петросов К.Г. Земля и небо в поэме Маяковского «Человек» // Вопросы литературы. 1987. № 8. С. 135.360Зись А.Я. Теоретические предпосылки синтеза искусств // Взаимодействие и синтез искусств. Л.: Наука, 1978.
С.6.361Гацак В.М. Пространства этнопоэтических констант // Народная культура Сибири. Омск: Изд-во ОмГПУ, 1999.С. 109 – 112.358146исследователь, отпадает. Таким образом, возникает вопрос о синтетическойприроде фольклора, который вобрал в себя формы мифа, обряда, ритуала, – то,что А.Н. Веселовский назвал формулами, «простирающимися вдаль». Уже в 1870г. ученый задается следующим вопросом: «Не ограничено ли поэтическоетворчество известными определенными формулами, устойчивыми мотивами,которые одно поколенье приняло от предыдущего, а это от третьего, которыхпервообразы мы неизбежно встретим в эпической старине и далее, на степенимифа, в конкретных определениях первобытного слова? <…>» 362. Приисследовании проблемы фольклорной традиции в творчестве Маяковского,Есенина и, вероятно, любого другого гениального поэта (здесь снимаем вопрос остилизаторстве, вторичном фольклоризме) приходится учитывать и этот факт –синтетический характер фольклора.
Стоит еще раз обратить внимание на тезис окомплексном восприятии фольклора, сопоставляя его с проблемой синтезаискусств. Так возникает «ризомный текст», а точнее сказать, художественноепредвидение, в основе которого лежит «мерцающая ризома». Пространство «какбы мерцает в переходе от неявленного к отдельным реализованным элементам» 363и эти элементы (неявное проявление фольклорной традиции, например)представлены на разных уровнях произведения. Эти комментарии кажутся намнеобходимыми в свете того, что в работах, посвященных выявлению мифологем,архетиповвавангардистскойпоэтике,существует,преимущественно,констатация присутствия мифопоэтической и фольклорной (реже) традиции 364, аанализа, выявления причинно-следственной связи мифа, фольклора, перешедшихв литературу, нет.Подобно взаимодействию искусств, образованию «аурного» тела музыки,живописи (лучизм), выявлению «эфирного тела» предмета (к положениюР.
Штайнера о взаимодействии тел эфирного и физического), происходит иВеселовский А.Н. Историческая поэтика. Л.: Худ. лит., 1940. С. 35.Синцова С.В. Отличительные особенности художественного предвидения новых искусств. Видовоеразнообразие искусства как предмет научного прогнозирования и художественного предвидения // Синцова С.В.Словесное творчество – солярис новых искусств. Казань: Казан. гос.
энерг. ун-т, 2007. С. 39.364Так, Т.В. Цивьян пишет о мифологическом архетипе в поэтике ОБЭРИУ: «<…> разбрасывание предмета начасти , дробление, столкновение предметов, которое затем приводит к их обновлению и приобретению ими новогодействительного смысла…». Цивьян Т.В. К технике построения абсурдистского текста // Русский авангард в кругуевропейской культуры. М.: Радикс, 1994. С. 374.362363147преломление фольклорной традиции в литературе – фольклор «проникает» впроизведение не только открыто, но и в виде дожанровых образований (обряд,ритуал, миф) – так рождается обрядовая действительность в художественномпроизведении, то, что не сразу доступно глазу исследователя.Однако искусство начала XX в. связано с явлением фольклора не только науровне проникновения устной традиции в литературу, но и мировоззренчески, чтоне менее важно.
Возвращаясь к проблеме поиска «иного царства» (Трубецкой),нового града, которому предшествует революция на «земле и небесах» (Есенин),«четвертого измерения» (Хлебников, Успенский, Малевич), отметим, что поискэтот осуществлялся не только в литературе, но и в жизни, которая быланеотъемлемой частью художественной практики в культуре Серебряного века.Устанавливая параллель с фольклорной парадигмой, обнаруживаем иномирнуюдействительность не только в «жанрах», но и в дожанровых образованиях.Подобным образом характеризуется ритуальное опьянение, связанное в русскойтрадиции со скоморошеством. Типологически значим в этом отношении обрядпосвящения юношей у западных славян. В южной Словакии существует комплексинициатических действий для взросления юношей, который осуществляется вовремя malá strkaná и ритуального опьянения 365. В восточной – с практикамисуфиев, что отразилось и на поэтике персидско-таджикской поэзии 366, хорошознакомой и Есенину, и Хлебникову.
Также шаманизм с ритуалом камлания даетвозможность постижения иерархии неба – шаман, путешествуя на ладье по иномумиру, верит уже не в реальный мир, а в тот в который попадает 367. Из всего этогоследует то, что фольклор в разных своих проявлениях знает другие пространства,знает метафизическую сферу человеческой действительности и говорит нам,нередко, о намеренном погружении человека в ее стихию. В этом контекстеобращает на себя внимание «кабаретная эпидемия», возникшая на рубеже веков,Хорватова Э.
Традиционные юношеские союзы и инициационные обряды у западных славян // Славянский ибалканский фольклор: Реконструкция древней славянской духовной культуры: источники и методы. М.: Наука,1989. С. 163 – 164.366В суфийской персидской поэзии вино перестает быть разливаемой халифскими слугами «материальнойсубстанцией, становясь теперь обозначением упоения Божественной любовью». См.: Эрнст К.В.
Суфийская поэзия// Эрнст К.В. Суфизм. М.: ФАИР-ПРЕСС, 2002. С. 91.367Михайловский В.М. Мiросозерцанiе шаманистовъ // Михайловский В.М. Шаманство: Сравнительноэтнографические очерки. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2012. С. 16 – 17.365148связанная, по утверждению специалистов, с путем из «башни» в «подвал» инаоборот 368 – совмещение высокого и низкого, разных видов искусства, которыетаким образом выстраивают Axis Mundi.Стоит отметить общее настроение Серебряного века относительноразного рода мистерий, театрализованных представлений, иногда проходивших в«закрытом»богемном кругу.Любопытным примером подобногорода«антиномии» авангардистского мышления может служить одно представление,состоявшееся в 1913 г. в «Бродячей собаке», а именно, «Вертеп кукольный»,организованный К.М.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
