Диссертация (1098033), страница 13
Текст из файла (страница 13)
Более того: «…стало естественноговорить о том, что оппозиция традиции и новаторства, культуры иантикультуры и другие противопоставления классического модерна потерялисвой смысл…»83.На самом деле за кажущимся идиллическим «благополучием» подобногопримирения стародавних врагов скрывалась весьма и весьма тревожнаяпроблема, угрожающая жизнеспособности организма Культуры в гораздобольшей степени, нежели наивная «революционность» первопроходцевавангарда.
Имя этой угрозе – тотальный скепсис и дезонтологизация всейдуховно-культурной сферы, превращение ее в некий музееобразный пантеон«погибших богов» или собрание симулякров (одно из излюбленных понятийв лексиконе постмодернизма; введено в современный научный обиход Ж.Батаем и Ж. Бодрийяром). Тенденция, проявляющаяся в эмансипацииличности от власти объективной истины и в освобождении от всякихэтических и логических обязательств перед миропорядком, отчетливообнаруживает81всебенынеопаснуюперспективуразмыванияР. Барт, как известно, предлагал ввиду «смерти автора» (свершившейся дезавуации роли творца всоздании текста) использовать понятие «скриптор» (т.е. пишущий).82См.
об этом: Аверьянов В.В. Традиция и динамический консерватизм… С. 199 – 210,83Аверьянов В.В. Там же, С. 199 – 200.63фундаментальных ценностных оснований не только искусства, но и всехотраслей духовного бытия. Мы являемся свидетелями продолжающейсяэскалации дивергентного типа сознания, дробящего человеческий мир намножество автономных, самодовлеющих и чуждых друг другу «миров», непризнающих никакой универсальной аксиологической шкалы и совместимыхлишь исключительно в плоскости биосоциальных инстинктов и формальныхобщественныхдоговоренностей.Такованаданномэтапесудьбадивергентных начал «уединенного» духа84, на заре XX века утверждавшегонепримиримую альтернативность индивидуальных «картин мира», а впоследние десятилетия утверждающего полнейший плюрализм (отчужденноеравноправие)многочисленныхкультурных«кодов»,релятивность(относительность, условность)85 смыслополагания и, в конечном счете,фиктивность, мнимость любых аксиологем и общекультурных конвенций.Впрочем, это лишь один из двух крайних полюсов современноготрадициологического мышления.На противоположном полюсе исканий, в среде убежденных апологетовтрадиционных форм и культурной «идентичности», напротив, происходилоусилениереставрационистскихнастроений,обусловленныхпоискамипротивоядия центробежным тенденциям, угрожающим разрушительнымипоследствиями для всего человечества.
В. Аверьянов отмечает проявившеесяво второй половине XX века «бурное развитие теории традиции,обусловленноекризисомклассическогомодерна…».Однако,какпроницательно замечает ученый, в большинстве возникающих на этой волнедоктрин «…традиционные явления отделяются от традиции как принципа ихсуществования» и как «механизма их функционирования», вследствии чеготранслируемые элементы нередко обретают мнимую завершенность «в самих84«Уединенное сознание» - понятие, введенное в философско-литературный оборот Вяч. И.
Ивановым ииспользуемое В.Тюпой для обозначения ментальной подосновы дивергентного «дискурса свободы».85В данном случае понятие «релятивность» берется нами в значении, близком к релятивизму. Однако впринципе такое сближение не является обязательным (см. об этом ниже).64себе»86,всвоейпредостережениямифетишизированнойВ.Н.Лосскогоосамодостаточностинеобходимости(ср.сразграничиватьлокальные «предания» и целостное «Предание»87).
Сторонниками идеи«возвращения к истокам» настойчиво отстаивалось (и нередко отстаиваетсядо сих пор) ультра-консервативное понимание традиции как альтернативылюбому инновационному культурно-историческому движению. В русленазванного подхода понятияассоциируютсяс«традиция» иидеализированным«традиционный» стойкопрошлым,сдокризисными,патриархальными и «органическими» формами национального бытия, с такили иначе трактуемым «золотым веком» культурной истории, с «роднойстариной», а то и с возвратом к иррационалистической архаике, к докультурной,дезавуируетсямагическойпониманиесакральности.Втрадициикакнаследования, как освоения,результатединамикивытесняетсяиисторического«передачи», накопления и расширениякультурного опыта88. Верность традиции начинает отождествляться спассеизмом и антиисторизмом, с неподвижным равновесием, а также, говорясловами Г.
Флоровского, «возникает опасность заслонить и подменитьвселенское… предание преданием местным и национальным»89. К тому жетрадиция, как сквозная, метаисторическая связь времен, нередко подменяетсятак называемой «традиционностью», понимаемой как репродуцирование ужеизвестного. При этом, по меткому наблюдению В. Аверьянова, «втрадиционныхявленияхвертикальноеизмерениетрадицииможетистончаться или утрачиваться»90.
Проводя это различие, Аверьянов86Аверьянов В.В. Традиция как методологическая проблема в отечественной культурологии XX века:Автореф. дисс. … д-ра философских наук. М., 2011. С. 16, 18.87«Предание и предания» - название важнейшей традициологической работы В.Н. Лосского.88Основываясь на господствующем в церковно-христианской мысли понимании культурного творчества какраскрытии, выявлении того, что изначально дано (ср. с романтико-креативистской доктринойдостраивания и восполнения Божьего творения), мы считаем возможным различать а) сущностноесодержание наследуемого, исключающее кардинальное изменение, дополнение или «прогресс», и б)исторические формы (и инструментарий) культурного мышления, предполагающие эволюцию иметодологическое многообразие.89Флоровский Г., протоиерей.
Догмат и история. М., 1998. С. 12. Ср. с др. суждением Флоровского: «…самапо себе “древность” еще не доказывает истинности» (Там же. С. 377).90Аверьянов В.В. Традиция и динамический консерватизм… С. 77.65опирается на ключевые положения концепции Б.С. Ерасова, полагавшего, чтотрадиция, в отличие от традиционности, всегда выходит за рамки того илииного периода и требует перспективного видения, большой истории91.Крометого,приходитсяпризнать,чтоврамкахпассеистскогоумонастроения почти никогда не бывает настоящей и глубокой постановкипроблемы традиции.
Всё сводится к более или менее стандартным доводам онеоспоримости авторитетов, к клишированным ссылкам на непререкаемоезначение великих образцов, а в отношении к новому и непривычному – кподозрительности и вкусовщине, что порождает своего рода рутинныйтрадиционализм, не способный внятно для других обосновать собственноекредо. Вместо такого обоснования, как правило, имеет место апология«традиционности» в некоем априорном, самоочевидном и по умолчаниюпозитивном значении.Таким образом, с одной стороны – «болезнь внутренней уединенностикаждого человеческого существования, чреватой вседозволенностью инезащищенностью, неприкаянностью и отчаянием, выросла в одну изключевых духовных проблем ХХ века»92.
С другой стороны – попыткисправиться с этой «болезнью» снова и снова подтолкивают к отречению отвсехоткрытийизавоеванийпост-традиционалистского(ипостклассического) периода культуры. Следствием такой поляризацииявляется невольное навязывание общественному мнению якобы неизбежной,но по сути ложной альтернативы: либо радикальный творческий «произвол»,раз и навсегда порывающий с любыми формами зависимости от «общихценностей», либо пассеизм (культ прошлого), охранительный нормативизм иреставрационистское оберегание уже известного, привычного от каких бы тони было творческих трансформаций.
Культурная непродуктивность каждогоиз этих векторов заставляет, однако, усомниться в необходимости выборамежду двумя обозначенными крайностями. Поэтому особую актуальность91См.: Ерасов Б.С. Социально-культурные традиции и общественное сознание в развивающихся странахАзии и Африки. М., 1983. С. 10, 11.92Тюпа В.И. Литература и ментальность… С. 111.66ныне приобретают поиски «среднего», «царского» пути, позволяющегосочетатьпрошлоес будущим,«память»с«познанием»93,свободутворческого почина с верностью освященным традицией универсалиям исвятыням. К счастью, путь этот был нащупан и в целом не прерывался напротяжении всего 20 столетия.Переходя к следующим разделам, хотелось бы подчеркнуть, что важнойсоставляющейевропейскойтрадициологиикультуреXX«срединного»векаявляетсямышленияхристианскийврусскоисторизм,сочетающий идею таинственной синхронии бытия с устремленностью к«последним временам».
Это эсхатологическая обращенность сознания кгрядущему «исполнению сроков», оценка настоящего в перспективебудущего «Судного дня». «“Чувство истории”, к которому взывал Элиот94, –напоминает В. Тюпа, – есть по сути своей христианский историзм»95. Врамках подобного миропонимания «прошлое в такой же мере корректируетсянастоящим, в какой настоящее направляется прошлым»96. (У Ю.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
