Диссертация (972081), страница 12
Текст из файла (страница 12)
Балакирев придавал музыке Шопена тот истинныйтрагизм, который был свойственен польскому искусству, сердце которогобыло преисполнено скорбью о судьбе своей родины.68Родство творчества двух композиторов можно найти и в названияхмногих сочинений Балакирева, перекликающихся с названиями сочиненийШопена: Ноктюрны, Вальсы, Мазурки и т.п.Подобные параллели можно провести не только между творчествомБалакирева и Шопена, но и других композиторов, причем весьма и весьмадалёких от приведенной выше параллели. Так, недаром Б.Асафьев отмечалнечто общее между игрой Балакирева и молодого Прокофьева, в качествеудара которого появлялось «нечто балакиревское».Вообще по словам того же В.Асафьева, игра Балакирева была «оченьсвоевластной», оказывающей «безграничное влияние», «гипнотическуюили спиритическую силу». Очевидно, во многом это было связано сосвойственным Балакиреву рационализмом.
Однако это не лишает игрукомпозитора мягкой лиричности, простоты и выразительности. Главное –Балакиреву была чужда фальшивая экспрессия и всяческие преувеличения(кстати, это одна из главных установок классика русской музыки М.Глинки). «Одной из характерных черт балакиревского пианизма, отмечаетА.П. Юдин, – являлась «простота» исполнения – простота, как высшаястепень творческой мудрости исполнителя, простота, к которой приходитхудожник, познавший совершенство и осознавший «суетность» всякогорода преувеличений и аффектации» [122, c. 184].Исполнительскому стилю Балакирева была также свойственнавысочайшая степень технического совершенства, но это совершенствобыло полностью подчинено содержанию исполняемой музыки, поэтомудаже не привлекала к себе внимания.
То есть техника в исполненииБалакирева была естественным атрибутом пианиста, не претендуя наэффектность и бравуру даже в самых трудных местах, которыеисполнялись им спокойно, безо всякого напряжения.Балакиреву был свойственен несколько суховатый, четкий звук принеобыкновеннойровностипальцев,69которуюБ.Асафьевназывал«стаккатным легато» из которого рождалась «стаккатная кантилена». Этоттермин не противоречит «пению на рояле» или русскому «фортепианномубельканто».
Речь идет о другом: об индивидуальной «сделанности»каждого звука, его самостоятельности в ряду звуков, следующих друг задругом в мелодической линии. Подобная трактовка фортепианногозвучания свидетельствует о высшей степени мастерства интерпретатора.Суховатость звучания рояля была связана также со скупостью педализациии применении её только в необходимых местах.Типичным звучанием рояля под пальцами мастера можно считатьпервые страницы его «Исламея», ставшего в наши дни ярчайшейжемчужиной мирового репертуарного фонда. И вряд ли можно найтипианиста, который не мечтал бы исполнить это блестящее сочинение.
Темболее, что, по мнению Ю. Кремлева, «Исламей» является высшей точкойразвития балакиревского пианизма.Прежде всего необходимо отметить, что в этом произведенииБалакирев уходит от стереотипов и трафаретов, которые сложились врусской музыке в изображении темы Востока. Балакирев не цитирует и неизображает эту музыку. Он её исследует и находит в ней возможностисобственного развития и собственного «выхода» на авансцену русскогоискусства.
«Исламей» стал манифестом трактовки Востока русскимикомпозиторами.Вместе с тем, в этой пьесе многие исследователи творчестваБалакирева находят влияние Листа, в частности, его произведения «Пляскисмерти». Спорить по этому поводу возможно, однако неоспоримовзаимовлияние композиторов разных школ и направлений друг на друга.Что же касается приёмовевропейской пианистической школы, то в«Исламее» можно найти многие из них, например, октавы, двойные ноты,глиссандо, тремоло и т.п.70ФантазияБалакирева была настолько новой и непохожей набольшинство подобных сочинений, что вызывала полемику средимузыкантовимузыкальныхкритиков.Некоторыепрофессорапетербургской консерватории откровенно высмеивали это сочинение.Известно также отрицательное высказывание о нём Г.
Лароша. Чайковскийв письме Балакиреву отмечал, что в московской консерватории мнения обэтом сочинении разделились, хотя преобладали те, кому она решительнопонравилась.Высоко оценивая исполнение «Исламея» Н. Рубинштейном, М.Балакирев с иронией писал П.Чайковскому: «Моя Иерихонская фантазияполучила с его (Н.
Рубинштейна) приезда название персидского порошка,так как она производит паралич мозга у всех музыкальных клопов вродеВенявского и др.» [12, c. 51].К высочайшей оценке «Исламея» в разное время присоединилисьтакие музыканты и критики как Н. Римский-Корсаков, Ц.Кюи, В.Стасов,Ф.Лист. Однако трудность этого произведения долго ещё тормозилапроцесс его освоения (известно, что даже сам автор не сразу мог в полноймере освоить все трудности «Исламея» и первоначально он исполнял еговместе с П.
Чайковским, который помогал ему исполнять партию левойруки).Если «Исламея» можно отнести к вершинам балакиревскоготворчества, то существует целый ряд его же фортепианных произведений,которыеменеесложнывосвоении,нообладаютвысочайшимидостоинствами, свойственными балакиревскому пианизму. Прежде всегоиз таких сочинений можно назвать Сонату №3 си бемоль минор, созданиекоторой композитором растянулось почти на полвека.
Соната №3 –единственное произведение крупной формы, полностью завешённое в 1905году самим автором при жизни.71В этой сонате слышны связи с музыкой Листа, Шопена, Глинки,Шумана. Музыковеды считают эту сонату наиболее высокой степеньюобобщения пианистического мышления Балакирева, типичными для негоформами изложения, а также необыкновенной красотой звучания.НеменеезначительнымпроизведениемБалакиреваявляетсяКонцерт №2 Ми бемоль мажор, первые две части которого написанысамим автором, а третья – С.Ляпуновым по наброскам Балакирева.Уникальность этого сочинения обусловлена уже тем, что его идеясформировалась ещё в начале 60-х годов, а окончательнаяредакцияпоявилась после концертов Чайковского и Рахманинова в 1909 году. Такимобразом, Второй концерт Балакирева явился как бы «аркой» междупредшественниками и последователями Балакирева, который не потерялот этой метаморфозы ни йоты своей индивидуальности и неповторимостив искусстве.Помимо крупных, этапных произведений Балакирева, в еготворчестве можно найти немало менее масштабных произведений,которые можно с успехом применять в практической работе состудентами.
Это Ноктюрны, Вальсы, Мазурки, Польки и др. Важно, чтоэтипроизведенияинойразбезосновательнопричисляютсяпроизведениям, не затрагивающим внутренний мир исполнителя,кнедающим молодому музыканту полноты внешней псевдовыразительностьи эффектности.Являясь главой и идейным вдохновителем композиторов Могучейкучки, Балакирев был наиболее последовательным и убеждённым борцомза национальные основы русской музыки.
Ему, как и В.Стасовуприходилось вступать в ожесточенную полемику с приверженцамиевропейскогомузыкальногоискусствавлицеА.Рубинштейнаиприглашенных в Россию иностранных профессоров. Другие членыМогучей кучки (М.Мусоргский, Н. Римский-Корсаков, А.Бородин, Ц.Кюи)72разделяли точку зрения своего руководителя, но отстаивали её в основномв рамках собственного творчества. Поэтому в настоящем исследованиинаиболее пристального внимания заслуживает музыкально-общественная,композиторская и педагогическая деятельность именно Балакирева, какярчайшего выразителя русской национальной идеи в музыкальномискусстве.Однако, музыка Балакирева тесно связана, не смотря ни на какиевнутренние и внешние проблемы, с музыкой многих, в том числе,европейскихкомпозиторов,чтопозволяетвпроцессеобучениявыстраивать «мосты» между произведениями Балакирева и Шопена,Балакирева и Шумана, Балакирева и Глинки и т.д.
Подобные сравнения ианалогии безусловно помогут начинающим пианистам в освоении музыкиБалакирева.К методам учебной работы над произведениями Балакирева можнотакже отнести те методы, которые в своё время были рожденытворчеством основателей русской классической музыки, и которые прочно«вплелись» в канву русских музыкально-педагогических традиций.Среди этих методов особое значение для освоения произведенийБалакирева имеют такие, как правильное соотношение эмоционального ирациональногоначал,исключениевсяческихпреувеличенийиаффектации, подчинённости виртуозной стороны исполнения содержаниюисполняемой музыки.Помимо композиторской и педагогической деятельности, Балакиревотстаивал интересы тех кругов музыкальной общественности, которыепроповедовалипринципынародности,реализмаигуманизмавнациональном искусстве.
Эти идеи послужили мощным стимулом дляобщественно-пропагандистской деятельности Балакирева, которой он сэнтузиазмом занимался на протяжении практически всей своей жизни.73Эта деятельность проявилась, прежде всего, в руководстве Могучейкучкой, которая в ожесточенной полемике с «консерваторской партией»отстаивала народность и национальное своеобразие русской музыки.Кучкисты искали новые возможности приблизить музыкальное искусствок жизни народа.
В этом они явились прямыми продолжателями идейГлинки и Даргомыжского, но при этом они стремились порвать все связи сакадемическойтрадициейЗападанациональныймузыкальныйиязык,создатьпрямосвойсобственныйотражающийэстетикунациональных традиций в искусстве.Важно отметить, что полемика Запада и Востока была характерна нетолько рассматриваемому периоду, но всей предыдущей и последующейистории русской музыки, поскольку было бы недальновидным отрицатьмощное воздействие западного искусства как под влиянием европейскихмузыкантов, так и собственного могучего потенциала, заложенного внациональныхтрадицияхирусскойментальности,духовностиимировосприятии.В связи с этим, члены кружка высоко ценили вклад Глинки иДаргомыжского в создание основ русской музыкальной классики,основанной на русской национальной культуре.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
