Диссертация (1168478), страница 16
Текст из файла (страница 16)
Демоны не только бегут или исчезают«как дым» от лица святых или от сакральных предметов, но вынуждены служить праведникам.Один из самых интересных примеров – Житие Конона Исаврийского, распространенное вславянской книжности: бесам приходится работать на Конона и выполнять множество егозаданий – защищать его от разбойников, сеять и охранять урожай, спасать ребенка от волка ит.п.32 [Дурново 1907: 56–57, 68–102]. В Киево-Печерском патерике демон попытался искуситьинока Федора, но в результате по его приказу за одну ночь смолол пять возов пшеницы.
Другиебесы вынуждены были поднять на гору и разложить там бревна для строительства монастыря[Ольшевская, Травников 1999: 64]. «Повесть о путешествии Иоанна Новгородского на бесе»,которая вошла вторым чудом в жития Иоанна Новгородского (XV в.) рассказывает о том, чтоепископ использовал духа в качестве летающей лошади, чтобы за одну ночь совершитьпаломничество в Иерусалим [БЛДР 6: 450–458].Интересно, что в агиографии святые могут наказывать грешников, насылая на нихдемонов – модель, хорошо известная по славянским колдовским практикам и описаниямследственных дел XVII–XVIII вв. (см.
ниже). Так, святой Симеон Столпник, изгнав беса изодержимого, приказал духу войти в его жену, так как она сбежала, украв все его имущество ибросив на смерть ребенка. Для этого Симеон обратился с молитвой к Богу: «Господи, ащеоугодно есть пред Тобою, яко же мне мнится рабу твоему, посли беса иж сего одержаше, нажену, да увесть наказаниемъ, иже от естьства не научися милосердию» [Лённгрен I: 171; ср.:162, 166–167].
При этом авторы житий признавали, что наслать бесов можно и колдовскимовогда же гладомъ и еще же различными казньми наказуя насъ, но не казня нас, но яко отецъмилуя и наказуя насъ во праведныхъ путех его ходити» [БЛДР 13: 272]. Об идее очистительныхБожьих казней в древнерусской литературе см. также [Майзульс 2007: 211–215; Антонов 2009:39–40].32См. в Прологе [Пролог 1643а: 22 об.–23 об.], в сборниках житий XV в. из собрания Троице-Сергиевой лавры [РГБ. Ф.
304. I. № 682: 282–290; РГБ. Ф. 304. I. № 683: 153–158об.; РГБ. Ф.304. I. № 751: 253об.–260об.]. О списках жития см. [Творогов 2008: 76].59способом. В Житии Иллариона Великого (IV в.) рассказано, что некий юноша, желаяпрельстить девушку, по совету волхва сделал «листы медяны, написа на нихъ демоньскиаобразы, и таковаго нечестия сложена словеса написавъ. И ископавъ под прагом дому девича, иневедоме погребъ то отъиде». В результате девушка «нашествиемъ же бесовским яко огнемъжегома на тлетворение» [Лённгрен II: 102].Иногда дьявол в агиографии сам признает свою немощь.
Эта идея несколько разакцентирована в Житии Антония Великого, которое послужило основной множествасредневековых жизнеописаний святых. Бесы немощны, творят «мечтания» и не способныпринудить к чему-либо человека. Хотя демоны годами мучили аскета, он постоянно говорил обих бессилии [Лённгрен III: 179–182, 191–195]. Однажды перед воротами монастырем явилсянекто в «высоком» образе, постучал и сказал монахам: «аз есмь сатана». Влед за этимпроизошел краткий диалог и изгнание: «Мне же рекшу да что семо прииде? Глаголаше он, чтоми зазирають в поустошь иноци, и инии си христиане, почто мя кленут по вся дни.
Мне жерекшу, не понежели им стужаеши. И рече несмь аз виновен, сами ся мятутся, аз бо немощенбых <...> Слышав же он Спасово имя, не терпя от того жжениа, без вести бысть. Аще оубо итъи диавол исповедует о себе яко ничтоже могыи, долъжни есмы до конца преобидети того, ибесы его»33 [Лённгрен III: 193–194].Авторы многих текстов утверждали, что бесы могут предсказывать события – но непотому, что мудры или знают будущее, а потому, что быстро перемещаются, видятнадвигающиеся события или попросту сами делают то, что предсказали людям. Этаобъяснительная модель была эффективной в полемике с нехристианскими культами и помогалаобъяснять пророчества ложных богов.
«Ничтоже убо ведят бесове, но паче назиратели суть исмотреници, а не проповедници», говорится в Житии Антония Египетского [Лённгрен III: 185;см. также: Mango 1992: 216; Smith 2008: 505]. Русские книжники обыгрывали эту мысль. ВКиево-Печерском патерике бес, искусивший затворника Никиту, предсказывал смерть князяГлеба Святославича. Эпизод откомментирован: «Бесъ убо преходящаго бытии не весть, но ежесамъ сдея и научивъ злыя человекы убити или украсти, сия возвещает» [Ольшевская,Травников 1999: 37]. В «Повести временных лет» утверждается, что «беси бо не ведаютьничегоже, суть бо немощнии и худи взоромь» [БЛДР 1: 218].В конце XIV в.
Епифаний Премудрый описал жизнь миссионера коми-пермян СтефанаПермского († 1396) («Слово о житии…»). В одном эпизоде местный волхв, полемизируя сосвятым, привел замечательный аргумент, доказывающий, что языческая вера лучше33См. также описание бесовской немощи и «изгнилости» в Житии Андрея Юродивого[Молдован 2000: 164–165].60христианской – благодаря своей вере, местные жители быстро получают информацию: «и пакидругоицы наша вера лучши есть: вести у нас въскоре бывают. Еже бо что сдеется на далнейстране, на ином городе, на девятой земли… сего дни, в том часе, вести у нас полныеобретаются, егоже вы, христиане, неудобь возможете уведати во многи дни и во многи временане уведаете» [БЛДР 12: 184]. Языческие народы получают известия от духов, которые не могутзаглянуть в будущее, но стремительно бегают по земле.Русские авторы часто повторяли слова о бесовской немощи. Серапион Владимирскийписал, что демоны могут действовать только над теми, кто их боится [БЛДР 5: 380]; в «Уставе»Нила Сорского сказано, что «Враг же никако может нам что сотворити кроме попущенияБожиа.
Не елико бо оному хотение опечаляет душу, но елико тому попустится от Бога»[Прохоров 2005: 150] и т.п. Однако слова о Божьем попущении часто выполняли скорееорнаментальную функцию, и служили кратким комментарием к ярким рассказам одемонической аргрессии. Иногда этого комментария нет вовсе. Как замечал Р.П.Г. Гринфилд, в«альтернативной» (мнению большинства теологов) средневековой демонологии, демоны –полностью самодостаточные акторы и выступают как активная сила [Greenfield 1988: 166].Границы автономности бесов выстраивались очень по-разному в разных текстах (см.главу 3 первой части). К примеру, распространенная в русских текстах апокрифическая легендао «рукописании Адама» утверждала, что после изгнания из рая Адам был вынужден датьдьяволу «запись» о рабстве в обмен на то, что сатана научил его земледелию и ремеслам и далвозможность жить на земле34 (ср.: Кол.
2:14–15). До Христа дьявол правил миром и получалдуши всех людей, включая праведников. Представление о том, что Христос разорвал«рукописание» Адама, отразилось и в иконографии Сошествия во ад, и в церковнойгимнографии [Антонова, Мнева 2: 261–262; Рязановский 1915 [25–26].Идея о бессилии и немощи сатаны характерна, прежде всего, для сочинений ОтцовЦеркви и большой части агиографических памятников. Однако это отнюдь не единственное, адля позднего Средневековья даже не доминирующее представление о дьяволе.
Массажитийных рассказов, апокрифов, визионерских историй, поучений и т.п. говорили о широкихвозможностях сатаны в земном мире, о силе демонов и их материальных способностях, в томчисле возможности калечить и убивать людей. Похожие фрагменты встречаются и враннехристианских Патериках. К примеру, в Скитском патерике говорится о смерти некоегоСтефана. Бесы принесли его душу в ад, но сидящий там демонской князь объяснил им, что онвелел привести другого человека по имени Стефан.
Душа испуганного визионера вернулась в34См. этот мотив, к примеру, в Житии Федора Студийского [Лённгрен III: 272], у ИванаПересветова [Зимин 1956: 181]. См. также [Рязановский 1915: 25–32; Клибанов 1996: 229].61тело, а «нужный», грешник вскоре умер [ГИМ. Син. № 214: 166об. (глава 243)]. Из этогофрагмента легко заключить, что демоны могут «по ошибке» унести в ад абсолютно невинногочеловека. Естественно, цель таких рассказов – не утвердить некую богословскую концепцию, апроиллюстрировать назидательную историю, задать рамки ситуации, нужным образомвоздействовать на читателя/слушателя. Однако они создают определенный контекст иформируют образ демонов как акторов, действующих не только в духовной, но и в социальнойреальности.Сюжеты такого рода легко рождались при взаимодействии с устной культурой,перекодируя в христианский контекст кочующие мифологические мотивы. В некоторыхтекстах, как и в колдовской практике, бесам отводилась роль болезнетворных агентов.
Так, враспространенной на Руси статье «О различии скорбей и тягостей бесовских» все физическиеболезни объяснялись действием демонов: «всякому злу конец и вина бесове есть»: «попущаютбесове главоболие…», «и в слух нам входят…», «напущают икоту…», «напущают рукамзудение и ногам…» и т.д. [Попов 1883: 185–187; Рязановский 1915: 63].
При этом действиедемона никак не связывается с греховностью его жертвы. Как увидим ниже, подобных историйв средневековой книжности циркулировало множество.Описать дьявола и его слуг как устрашающих монстров либо как призраков, которыетворят иллюзии и говорят о своей немощи – зависело от позиции автора, от прагматики текстаи от сюжетной канвы самой истории. И если по началу византийско-русская иконографияскорее игнорировала «устрашающие» сюжеты, то на закате Средневековья, в Московской Русиконца XV – начала XVIII вв. иконописцы и иллюминаторы все чаще стали переводить их ввизуальный ряд.2.5.
Личины и оборотничествоВ христианских текстах дьявол – отец лжи, «обезьяна Бога» и постоянный искуситель, аследовательно и он, и подчиненные ему демоны – мастера иллюзий. Способность менятьличины – важнейшая характеристика духов, на которой основана существенная часть всехрассказов об искушениях, и на которых основан один из важнейших мотивов визуальнойдемонологии.Метаморфозы бесов в греческих текстах определяются как фантазии/фантазмы(φαντασία) [Mango 1992: 216; Brakke 2001: 39], в западных им соответствовали phantasiae и62illusiones, в русских – мечтания35, привидения36, клюки37, призраки и бесовские/сатанинскиекозни.Ключевой задачей для любого визионера оказывалась способность различить духов (1Кор. 12:10), чтобы понимать, стоят ли перед ним посланники Бога или прислужники сатаны.Это могли описывать как особый дар, который достигается праведной жизнью и смирением.Основные модели этого навыка были описаны уже в Житии Антония Великого.
Как здесьсказано, увидев любого бесплотного духа, человек впадает в страх, но чувство, котороеприходит ему на смену, может быть разным, и оно, в итоге, позволяет узнать истиннуюприроду гостя. Если приходит смятение, а страх лишь нарастает, видение было бесовским. Есливместо ужаса приходят радость, мужество, любовь к Богу – истинным38. Эта идея множествораз повторялась в различных средневековых текстах: сомнение, страх и даже саморазмышление (т.е. малейший признак неуверенности) могут свидетельствовать о дьявольскомобмане39.Способность демонов менять личины часто обсуждалась в европейском богословии; этостало особенно актуальным начиная с XIV в. в контексте ведьмовских процессов и выработкитеологии колдовства.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
