Диссертация (1148599), страница 25
Текст из файла (страница 25)
На сюжетном уровне этопроявляется буквально: Денисов почти все время спит: «он спал, видел восне гадости, проснувшись, обдумывал увиденное и вновь забывался» (с. 306);«он видел сон» (с. 309), «Денисов уже засыпал» (с. 337), «сморило Денисова,и он уснул» (с. 354), «пока он там себе отшельничал» (с. 330)2. Мотив снатесно соприкасается с мотивами грез Денисова, отсюда в контекстеповествованиясинонимичными(последовательносинонимичными)становятся глаголы «мечтать→ мыслить → спать» (→ умереть).1Заметим, что детскость героя прочитывается в тексте почти буквально: <в магазине>старик отчитал Денисова, как мальчишку; в этом же эпизоде Денисов описывается как«маленький»: «снизу, с корточек взглянул» на Ракушева (с. 326).2Таким образом, оказывается, что название повести, казалось бы, напрямую связанное собразом сомнамбулы, болезненного папы Лоры, на самом деле оказываетсяориентированным на образ главного героя Денисова.120Мотив жизни-сна, тесным образом связанный с мотивом мира-сна,отчетливо прорисовывается в своеобразии воплощения художественноговремени и пространства в повести Толстой.Очевидной с первых страниц произведения предстает оппозиция покояи житейской суеты, изначального лежания на диване и быстротечностиреального времени, где секунда «мелкая, юркая, быстрая, чиркнув спичкой,сжигает тысячу лет» (с.
313). В повести преобладает локализованностьДенисова не в настоящем времени, а во времени параллельном, в нелинейном«псевдо»-времени, безвременьи размышлений-сна: «там одна секунда стоитбольшая, медленная, гулкая, как заброшенный храм» (с.
313). Мотивисключенности из реального временного потока жизни подчеркивается насюжетном уровне фразой: «выбрался вон против течения <времени>»(с. 327). Безвременье не имеет безусловного начала и безусловного конца:«жизнь продолжается, тянется» — и это циклическое время обеспечиваетгерою ощущение некой стабильности, как будто защищенности от давленияреального мира и линейного времени.
Относительно трехмерной реальностивремя в мире сновидений героя Толстой представляется дискретным,многослойным, обнаруживает обратимость. Это время «потока сознания»,некий иной временной ряд, в котором последовательность разрушается, авремя выступает лишь как компонент психологического бытия человека1.В мире сна герой не укоренён во времени, у него нет смысловогопрошлого, нет истории и в то же время у него нет определенной цели вбудущем. Это своего рода герой-фантом, оторванный мыслительно (почтифизически) от социальной действительности.Мотивснаоказываетсянетольковажныммоделирующимкомпонентом в художественном мире повести Толстой и непосредственно в1Вспомним, например, сон Денисова о блокадниках, в котором совместились времяпрошлое и настоящее, военное и мирное, реальное и ирреальное.
Ср. этот же приемсовмещения временных пластов в рассказе «Милая Шура». Так мотив воспоминания,мотив памяти заменяется и вытесняется в повести семантически близким вариантоммотива сна.121образе героя Денисова, но и буквально формируется в повествовании каквставная новелла.Мотив сна и связанный с ним образно-семантический ряд являетсятрадиционным для литературы приемом введения текста в текст1.
Учитываяхудожественные особенности «Сомнамбулы в тумане», можно говорить опостроении текста Толстой в некотором роде по принципу «сна во сне».Однако поэтика «вставной новеллы» не совсем укладывается в заданныйсюжетом ход «он видел сон…» (с. 309). Соответствие форме реальногосновидения наблюдается в композиционном построении новеллы-сна: сюжетдвижется свободно, он не подчинен строгой логике эпического времени(время действия переносится из прошлого: блокадный Ленинград — внастоящее); переход от одного эпизода во сне к другому никак немотивируется, поэтому легко объясняется внезапная фрагментарность сна: «вкаком-то он будто бы доме <…> вдруг трое — мужчина, женщина, старик»(с. 309), «вдруг он уже у себя дома» (с.
310), «дверь распахивается, тамстоловая,кафекакое-то»(с.311).Пространствоснаразомкнуто,многослойно, но эпизодично, не определяется координатами реальнойдействительностиипредставляетструктуру,частичноотражающуюконцепцию миропонимания героя (жизнь в размышлениях, в мечтах, во сне).Временная и пространственная дискретность повествования в структуре сна,таким образом, обусловлена дискретностью явленной во сне реальности. Приэтом границы начала и конца сна четко выделены автором.Одна из функций мотива сна в литературе состоит в том, чтобы датьвозможность персонажу выйти «из себя» и увидеть себя со стороны. Длячитателей сон предстает как одна из форм художественного видения,позволяющая открыть новые стороны героя и его жизни, так как влитературномпространственередкоименновоснераскрываетсядействительный, подлинный внутренний мир героя. Т.е.
мотив сна как1Лотман Ю. М. Текст в тексте // Лотман Ю. М. Семиосфера. Культура и взрыв. Внутримыслящих миров. СПб., 2000. С. 70.122способпознаниягероемсебястановитсясмысловым,идейным(лейт)мотивом повести, соотносящим и объединяющим у Толстой мотивыпоиска себя, своего предназначения и др.По мысли Ю. В. Манна, во сне происходит своего рода материализациявнутреннего мира, душевного опыта героя, и сам герой поэтому как быраздваивается, оказывается одновременно и субъектом, и объектомсновидения1. С этим связано введение в повествование субъективного планатого персонажа, которому снится сон, сохранение единства этого плана напротяжении всего описания сна, а также устранение свидетельской позицииповествователя — все это организует литературный сон аналогичнодействительному. Именно так и происходит в повести Толстой.
Однако«раздвоение» и «материализация» персонажа даже усиливаются2. В текстеповести все действия и поступки Денисова во сне описываются иинтерпретируются рассказчиком: «Он смотрит», «он говорит» (с. 310), «онстучит» (с. 311) и т.д. Но, как помним, речь повествователя нередкостановится у Толстой несобственно-прямой речью персонажа, потому «я» и«не-я» Денисова накладываются во сне — тем самым смешивая реальныйсонииллюзорнуюреальность.В«Сомнамбуле…»повествовательприсутствует имплицитно, он не участвует в сюжетных событияхизображаемого мира, но его причастность к событиям ощутима в той жемере, что и причастность самого героя.
Незримое присутствие рассказчикапроявляется в эмоционально-оценочных характеристиках по отношению кгерою, но в каждой из них звучит и голос персонажа, т.е. его самооценка.Повествователь соотносит себя с внутренним голосом героя, его внутренним«я»: «ага, они блокадники, значит и я блокадник <…> и разом наваливаетсяжадность», «вон холодильник полон, и сам я сыт <…> и сразу совестно, и всердце не хорошая тошнота» (с. 310), и одновременно остается при этом1Манн Ю. В. Поэтика Гоголя. М., 1988. С.
90–91.Вспомним, что двойственной природой обладают почти все герои ранних рассказовТолстой (дядя Паша, Соня, Факир, Симеонов и др.). Однако в повести это качество герояТолстая развивает глубже.2123созерцателем, открыто оценивающим (само-оценивающим) события — «а ихуже нет нигде, все проехали, милый друг, упустил, ищи-свищи, все дверизаперты, время приоткрылось и захлопнулось <…>» (с.
311). Во сне зонаголоса автора-повествователя и зона голоса героя накладываются ипересекаются, смыкаются и взаимоподменяют друг друга. Сновидениеоказывается своеобразным способом общения автора с подсознанием героя.При этом позиция рассказчика носит иронически «разоблачительный»характер, доказывая неспособность Денисова к принятию даже во сне«настоящих» решений, его внутреннюю — человеческую, личностную —слабость, неготовность к действию. Таким образом, мотив сна в повестиТолстой — способ иррационального обнаружения и объяснения сущностихарактера главного героя.Мотив сна (грезы, химеры) не только формирует особое состояниегероя, когда он как бы живет и не живет одновременно, то есть находится всостоянии некоего «полубытия», но и способ реализации альтернативнойреальности.
Мотив сна (и сопутствующий ему комплекс мотивов) усредняетоппозиции «сновидение / явь», «мир людей / мир призраков», «реальное /условное», «внешнее / внутреннее», «здесь / там», «зримое / незримое»,«обычное / экстраординарное». Устранение-нарушение границ между этимисферами в повести Толстой прослеживается со всей отчетливостью.Пространство сна, т.е. «условное», воспринимается как конкретная жизненнопереживаемая реальность, при этом сама реальная жизнь, как правило,погруженауТолстойвсон.Отсюдамаксимальнаяподлинностьдействительности во сне. Персонажи «главного» сна Денисова (блокадники)достаточно детально описаны внешне (в отличие от самого героя). Каждыйиз них наделен определенной характеризующей чертой: старик колхознорыбацкого вида, с густо-коричневой, морщинистой шеей, белесым воротом иобломанной костяной пуговицей; женщина — худая, усталая блондинка; инеряшливо полный мужчина.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
