Диссертация (1148599), страница 23
Текст из файла (страница 23)
Филин и Галя, по сути,одинаковы, они оба обыкновенны, на периферии жизни, но Филин, поТолстой, выше, лучше, мудрее1, так как «идет не по дороге, а поперек. Не поземле, а по облакам»2.Иерархическая конструкция вожделенной сказки не только ломается,но и оказывается априори мнимой: периферия может проникнуть (ужепроникла) в центр, а сам центр, вероятно, находится в ином месте. «Всесмешалось в доме…» Филина, все смешалось в мире Толстой.Доказательствомдиффузиисакральногоцентраиокраинывхудожественном мире рассказа Толстой становится ряд смежных мотивовперевертышей.
Балерины Большого театра из прекрасных, изящных,недосягаемых танцовщиц превращаются в рядовых членов профсоюзов с«желтоватыми трудовыми лицами, рабочими шейными жилами» (с. 283). Инеясно в рассказе, принадлежат ли они центру, атмосфере прекрасного ивозвышенного, или, как и Галя, периферии, окружной дороге, «ледяному1Стоит отметить, что филин, сова — животные, которые с античных временсимволизируют мудрость, проницательность — см.: Славянская мифология.Энциклопедический словарь. М., 2002. С. 393.
Толстая, иносказательно указывая,подчеркивая внутреннюю премудрость героя, выделяет его из «толпы», позволяет увидетьего избранность.2Толстая Т. Я Варвар. С. 170.110Зюзино» или «жидкому Коровино» (с. 283). Байки Филин также становятсяпоказателем ценностных смещений относительно сакрального центра. Кпримеру, в байке о Пушкине фигура великого поэта фактическидесакрализуется, так как причиной его смерти становятся обыкновенныетарталетки. Даже второстепенные (проходные) герои рассказа оказываютсянеоднозначными, изменяемыми. Так, необыкновенный старик Валтасаров водворце Филина изображает, как «баба бьет тараканов», «доение коровы»,«вой волков» (с.
275). И Галя еще не осознает, но уже будто (пред)чувствуетугрозу: «Гале было не по себе: в Валтасарове померещилась ей та степеньодичания, до которой им с Юркой рукой подать» (выд. мной. — Е. Б., с. 275).Теперь собственная жизнь не кажется героине «окраины» такой ужмрачной. «Прощай, розовый дворец, прощай, мечта! Лети на все четырестороны, Филин! <...> А теперь — домой. Путь неблизкий. Впереди — новаязима, новые надежды, новые песни» (с. 289). После «развенчания» Филинанаступает время торжества Галины. Теперь она оказывается на высоте,теперь ее жизнь оказывается почти-идеальной и достойной подражания. «Даон ничем не лучше их, он такой же, он просто притворялся, мимикрировал,жалкий карлик, клоун в халате падишаха! Да они с Юрой в тыщу разчестнее!» (с.
285).По словам критика Н. Ефимовой, «Галя чувствует злорадство и своепревосходство над бывшим кумиром. Она выходит из игры, когда Филин“попался”. Мотив игры, звучащий в ходе рассказа, раскрывает Галинунеудовлетворенность, желание подняться над бытом, пробраться изпериферии в центр, но одновременно подчеркивает ее духовную ущербность,меркантильность, преобладающую над романтическими стремлениями, апоэтому и не осуществимость ее желаний»1.Однако, кажется, более важным становится то, что, изменив ходсобытий в рассказе, Толстая тем самым уравняла героев. Роскошный ипривлекательный аристократичный факир Филин оказывается бедняком,1Ефимова Н.
Мотивы игры в произведениях Л. Петрушевской и Т. Толстой. С. 69.111плутом-сторожем,фактическилгуном,тогдакакразочарованнаяпровинциалка Галина неожиданным образом становится сильнее, увереннее,даже проникается некими «новыми надеждами» на «новые песни» (везде выд.мной. — Е. Б.). Т.е. характерное для ранней Толстой (и нередко выводимоекритикойкакдоминантное)противопоставлениемотивовмечтыидействительности, сказки и реальности, быта и бытия на самом делеоказывается мнимым, оно внешнее, поверхностное.
Уже через три года посленачала своей литературной деятельности (напомним, год написания рассказа— 1986-й) прозаик избавляетсяот романтизированногодвоемирия,приписываемого ей критикой, и обнаруживает поистине философскийподход к верху и низу, возвышенному и низменному, реальному ивыдуманному.С одной стороны, это смешение и преодоление границ можно отнести кпостмодернистским тенденциям в прозе писателя (как это и сделалМ. Липовецкий). Но, по существу, Толстая проявила себя в русле не столькопостмодерной, сколько классической русской литературы — в русле еесложных и неоднозначных героев (заметим, среди которых нередкооказывались и герои трагически ироничные).
Т.е. еще «малоопытный»писатель обнаружил отказ от разделения мира на «черное» и «белое»,«хорошее» и «плохое». И этот отказ проявился в рассказе «Факир» черезодновременное со- и противопоставление мотивных рядов: фантазия ↔имитация, творчество ↔ подражание, театр ↔ жизнь, театр // жизнь, игра ↔жизнь, игра // жизнь, иллюзорность ↔ действительность, иллюзия //действительность — и множество их семантических вариантов.В дальнейшем творчестве Толстой смешение мотивных рядов окажетсяосновополагающим каркасом, на котором будет держаться художественнаясистема «поздней» прозы писательницы.112ГЛАВА IIМотив сна и его семантическое полена материале повести «Сомнамбула в тумане»«Сомнамбула в тумане» впервые была опубликована в 1988 году вжурнале «Новый мир»1.
Традиционно исследователи творчества Толстой ипреимущественно критика дают жанровое определение «Сомнамбуле…» —рассказ. Однако ряд исследователей (Н. Б. Иванова, О. В. Богдановой и др.)называют«Сомнамбулувтумане»повестью.Подобнаядефиницияправомерна, т.к. в сравнении с ранними рассказами писателя проблематика«Сомнамбулы…» становится шире, глубже и многообразнее, системафабульныхсобытийоказываетсяболееразветвленной,введениевповествование «вставных новелл» позволяет говорить об усложнениикомпозиционно-повествовательнойструктуры,специфическоевзаимо-действие реального и вымышленного в тексте указывает на изменениелинейного характера композиции, сюжетные события в тексте связаны собразом не одного, а нескольких персонажей, образ главного герояоказывается более многомерным, его характер раскрывается с разных сторон,посредством взаимодействия с другими персонажами и проч.
Совокупность ивзаимодействиеперечисленныхчертдаетоснованиеисследователямдифференцировать «Сомнамбулу в тумане» в жанровом отношении какповесть. Однако в данной работе жанровый аспект анализа не составляетцентрального направления в исследовании, и обращение к данному вопросуобусловлено лишь тем, что оно дает возможность акцентировать динамику иэтапность творчества Толстой, подчеркнуть расширение системы мотивныхрядов в ее повествовании: от ранних рассказов — через повесть«Сомнамбула в тумане» — к роману «Кысь»2.1Толстая Т.
Сомнамбула в тумане // Новый мир. № 7. С. 5–26.Для удобства анализа мы будем использовать жанровую дефиницию повесть (вслед заН. Б. Ивановой, О. В. Богдановой), но не будем оспоривать жанровое определение ее как2113Интерпретируя повесть «Сомнамбула в тумане», исследователи, какправило, отмечают особую значимость ее в прозе Толстой, ибо произведениеотражает зрелось идей автора и знаменуют возросший художественноэстетический потенциал ее прозы.
Главный герой повести, на первый взгляд,может быть поставлен в один ряд с «маленькими» (= «нормальными»)персонажами раннего рассказового творчества Толстой, героями, которыепри всей внешней простоте остаются «сокровенными» для автора (дядяПаша, Филин, Соня, Петерс и др.). Однако в повести «Сомнамбула в тумане»в отличие от ранних рассказов воплощается принципиально иная идейнаяустановка, усложняется тематика и проблематика, возникает системаразветвленных подсюжетов, микросюжетов, трансформируется и становитсязначительно шире и глубже мотивный комплекс, наконец, создаетсяпринципиально иной образ главного героя.Повесть названа «Сомнамбула в тумане».
Сомнамбули́зм (от лат.somnus — сон и ambulo — хожу, брожу, снохождение, устар. лунатизм) —нервно-болезненное состояние, при котором люди совершают какие-либодействия, находясь в состоянии сна1. Т.е. Толстая обращается не к образугероя мечтателя-фантазера (будь то ребенок, старик или герой, умеющийпредаваться мечтам и фантазиям), а к герою-сомнамбуле, едва ли не кбольному человеку. И, заметим, что в рамках повестийного «среднего»жанрового образования таковая (не медицинская) характеристика герояпринадлежит теперь уже не одному, а сразу двум (и более) героям.Способность героев прежних рассказов мечтать, воплощаемая в раннихтекстах Толстой мотивами мечты, воображения, фантазий, умение наполнятьокружающую действительность сказочно-фантазийными образами, — носилау Толстой отчетливо положительную коннотацию. Новый герой Толстой —сомнамбула—мыслитсяписателеминаче.Мотивымечты-сказки,рассказа, используемое другими исследователями, т.к., на наш взгляд, оно допустимо — суточнением «поздний по времени» рассказ.1Лунатизм // Ожегов С.
И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. С. 284.114творческого воображения, ностальгического воспоминания в повести зрелогопериода подменяются и вытесняются мощно звучащим в повести мотивомсна и сомнамбулизма. Качественное изменение (переосмысление) ключевыхконстантраннегорассказовогопериодаопределяетиноестроениехудожественного мира нового текста Толстой и, соответственно, векторностьразвития образа главного героя (героев).В «Сомнамбуле в тумане» отчетливо намечаются две точки зрения, скоторых воспринимается художественный мир и раскрывается образглавного героя. Нетрудно заметить, что повествование ведется с позициирассказчика, т.е. от третьего лица. Однако рассказчик легко отождествляетсяс главным героем, сохраняя при этом и собственную позицию (т.е.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
