Диссертация (1148275), страница 24
Текст из файла (страница 24)
Не только общая «родина» человека и блохи, но и используемая вобоих случаях научная, в том числе латинская терминология, связанная сдарвинистской тематикой культивирования нового вида (ср. нем. Zuchtanlegen, Züchtigung, Exemplar, Art, Homo sapiens, Acarina felicitas) сводитвместе якобы столь далеко отстоящие друг от друга на эволюционнойлестнице «экземпляры» бюрократа и насекомого.Другая функция архива как места для сна закреплена уже на уровневнешнего вида постройки: «Серо-желтое, пыльное и сонное – одним своим106видом оно (здание архива – М.Ж.) вызывало энергичную зевоту» (56). Темасна 329 впервые возникает в романе в связи с пристрастием местногочиновничества практиковать сон на рабочем месте: проходя черезукрашенные гербом ворота архива, художник минует спящего привратника; водном из кабинетов, куда его посылает чиновник, также спал человек.
Вдальнейшемэтотмотивгиперболизируется:всостояние«полнойбессознательности» (180) на целую неделю погружается все Царство грез. Вромане осуществляется перенос этой «функции» присутственного места,отсылающей к австро-венгерской реалии так называемого «сна в бюро»(Büroschlaf) 330, на все городское пространство. Тайная страсть чиновничествамультиплицируется,инасвоихрабочихместах,заисполнениемкаждодневных обязанностей спят теперь все жители города. При этом архиввыступает в романе источником сонной эпидемии: «НепреодолимаясонливостьобрушиласьнаПерле.Оназародиласьвархивеираспространилась по городу и стране.
Никто не мог сопротивляться этойболезни. Человеку казалось, что он бодр как никогда, но не успевал оноглянуться, как уже подхватывал микроб эпидемии» (178).Учитывая приверженность Кубина творчеству Франсиско Гойи (17461828), образы скрупулезно описанных горожан, застигнутых сном в минутыих каждодневного «труда», можно рассматривать как вариации на темуграфического цикла испанского художника «Капричос» (1797-98). Описываяуснувших за «работой» героев, Кубин отсылает к одной из самых известныхработ цикла - «Сон разума рождает чудовищ» (исп.
«El sueño de la razónproduce monstruos»). К облику чудовищ в словесных «портретах» Кубинаприближаются сами жители города, чье внезапное засыпание лишьдемонстрирует «спящий» интеллект или даже его полное отсутствие. Ссонным329царствомхрапящихзаписьменнымистоламичиновниковА. Хевиг подробно останавливается, в частности, на сновидческом как важном источнике творческоговдохновения художника, а также выявляет типичное для австрийской культуры представление о жизни каксне.
См.: Hewig A. Phantastische Wirklichkeit. S. 27-69.330Образ спящего служащего является лейтмотивом в романе Кафки «Замок». Об этом см.: Geyer A.Traumverwandtschaft. S. 80-82.107корреспондируют заснувший на скотобойне мясник, занесший свой нож надожидающим своего часа быком, уткнувшийся носом в майонез докторЛампенбоген, его жена Мелитта, уснувшая в постели очередного ухажера.Отождествление города со спальней, возникающее еще до романа вграфике Кубина (ср.
работу «Умирающий город»/«Sterbende Stadt» (1903/04),ведет к тотальному упразднению субъектных качеств героев, к их полномувыключению из хода жизни: «Прокламации не достигали своей цели, ибоуже во время чтения прохожие зевали. Всяк кто мог оставался дома, чтобы несвалиться на улице. Те, у кого была крыша над головой, спокойно отдавалисьна волю судьбе. Сонная болезнь не причиняла страданий.
<...> Многиезасыпали молниеносно. Оратор, который только что распространялся ополитических событиях, вдруг клонился над столом, ронял голову и начиналравномерно храпеть» (179).Пристрастие к сну у жителей Царства грез обнаруживает и исконноавстрийскую подоплеку. Герман Бар в своем эссе «Вена» провозглашаетизвестную философскую драму Кальдерона (1600-1681) «Жизнь есть сон»(«La vida el sueno», 1635) «избранным сочинением», определяющимсущность австрийской нации всех последующих эпох331, трактующей сон какпространство для осуществления мечты о настоящей, живой, активнойжизни332.
Национальное пристрастие австрийцев приобретает в Царстве грезполитическийстатус:разрушениегрезыприравниваетсяздеськгосударственной измене (11).Гротескно-фантастическоепревращениегородавспальню,осуществляемое за счет взаимопроникновения сфер общественного иличного, за счет размывания границ между ними, фиксирует еще одну, ужене австрийскую, а общеевропейскую тенденцию в развитии города на рубежевеков, связанную с утратой человеком чувства защищенности в активнорастущей и меняющейся городской среде и превращением города «в военный331Так, свою книгу, посвященную истории культуры Австрии и австрийскому менталитету, Ханс Засманназывает «Das Reich der Träumer» (1935).
На форзаце этой книги Кубин отметил: «Другая сторона еще раз».Cм.: Hewig A. Phantastische Wirklichkeit. S. 56.332Об этом: Magris C. Der Habsburgische Mythos in der österreichischen Literatur. Salzburg, 1988. S.124.108лагерь»333. Эту тенденцию Л. Мамфорд возводит к разрушению«контейнерной» структуры города, к переходу от процесса «огораживания кразоблачению» 334 (замена стены на окно, свободная планировка жилища,отказотзамкнутыхпомещений,необходимыхдля«уединенногосозерцания»).
«В средневековом городе признанными местами духовногоприбежища от назойливой повседневности были капелла и монастырь; тамможно было исчезнуть на час или на месяц. Сегодня неуважение квнутренней жизни находит символическое выражение в том факте, чтоединственным местом, защищенным от вторжения, стал частный туалет»335, делает заключение Мамфорд. Очередь перед зданием превращенной вписсуар кампанилы в романе Кубина, возможно, отражает в том числе этуактуальную для жителя мегаполиса начала XX острую потребность в поискеличного, индивидуального пространства в утрачивающей интимностьгородской среде, где главенствует толпа, анонимная человеческая масса.336Таким образом, возникающие под влиянием архива трансформациигородскогопространствадемонстрируютполисемантизмгротескно-фантастических превращений в романе, отсылая одновременно как к типичноавстрийским, так и к общеевропейским культурно-историческим процессам.Эстетическая утопия: город-музейПоявление институции музея в его современной форме Мамфордсвязывает с эпохой барокко и ее устремленностью к «зрелищам, мишуре,расточительству, визуальным соблазнам»333337.
«Музей» эпохи бароккоMumford L. Die Stadt. S. 314-315Ibid., S. 314.335Ibid., S. 315.336Художник ищет спасение от толпы в другом «нестандартном» месте – городском борделе,превращающемся в литературе рубежа веков в символ «бегства от жизни», в «место для разочарованных вжизни людей, стремящихся к покою». Такая трактовка борделя встречается, в частности, в творчествепражанина П.
Леппина. См.: Hoffmann. P. Leppin. Bonn, 1982. S.21. Публичным женщинам Леппинпосвящает свой первый лирический сборник «Двери жизни» (1901); судьба проститутки находится в центреего рассказа «Привидение в еврейском городе» (1914/15). Ср. Leppin P. Die Thüren des Lebens. Prag, 1901.Leppin P. Das Gespenst der Judenstadt //Der Sturm, 5. Jahrgang, 1914/15, S.
13-14.337Mumford L. Die Geschichte der Stadt. S.441-442.334109стремился включить в себя мир во всем его многообразии, представить «мирв миниатюре». Подобным универсализмом обладает и городской силуэтМюнхена начала XX века, который складывается из мозаики разнообразныхстилей. На этом факте фокусирует внимание Томас Манн в новелле «Gladiusdei» (1903), посвященной баварской столице. Уже на первых страницахтекста автор упоминает и «белые c колоннами храмы», и «антикизирующиепамятники», и «барочные церкви», и «создание какого-нибудь молодогоархитектора», и «дерзкую импровизацию»338.
«Резиденция и музей», - такнередко характеризуют Мюнхен рубежа веков современники,339 подчеркивая,что альтернативой промышленного бума тех лет в европейских метрополияхвыступаливбаварскойстолицестроительство,туризмиторговляпредметами искусства.Столицу Царства грез можно рассматривать как художественнуюинтерпретацию мюнхенского архитектурного эклектицизма, как буквальнуюреализацию метафоры города-музея.
Не случайно рассказчик применяет кПерле то же определение, что применялось на рубеже веков к Мюнхену: «негород, а прямо-таки музей», «настоящий Эльдорадо для коллекционеров»(74). Характерная для основателей барочных музеев «примитивная страсть ксобирательству» 340 отличает и основателя Царства грез, который занятколлекционированием различных архитектурных «экспонатов», при этом сампроцесс поиска домов, их разборки, транспортировки и повторной установкина заранее подготовленном фундаменте уже в новом месте определяетпрямую связь деятельности Патеры с созданием музейного пространства.Разнообразие стилей Кубин демонстрирует, прежде всего, в иллюстрациях кроману, где средневековые здания на узких улочках (8, 59) и старый женскиймонастырь в готическом стиле (103) соседствуют с римским амфитеатром (7,57), итальянской кампанилой (11, 89), классицистическим дворцом (11, 89),буддистским храмом (13,94) и романскими башнями тюрьмы (38, 269).338Манн Т.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
