Диссертация (1148275), страница 22
Текст из файла (страница 22)
К. Рутнер замечает, чтомультикультурное Царство грез, управляемое мистическим, наделеннымоккультно-гипнотическимисиламиотцом-властелином,можнорассматривать как аллюзию на политическую ситуацию в Австро-Венгрии309.307Cм.: Schmied W. Der Zeichner A. Kubin. S. 19.См., например: Spielmann H.R. Geschichtsdarstellung in der franzisko-josephinischen Epik // Österreich inGeschichte und Literatur.
№4, 1980. S.243-248. Ruthner C. Traumreich. Die fantastische Allegorie der HabsburgerMonarchie in A. Kubins Roman «Die andere Seite» (1908/09).309Ruthner C. Am Rande. Tübingen, 2004. S.105.30897Предчувствие крушения империи Габсбургов увидел в «Другой стороне»Эрнст Юнгер310.В дальнейшем будет выявлена связь между Царством грез иотдельными компонентами так называемого габсбургского мифа, понятия,введенного в оборот итальянским германистом Клаудио Магрисом, которыйопределяет эру правления последнего австрийского императора ФранцаИосифа (1848-1916) как период расцвета Дунайской монархии, связанный сего определенной мифологизацией в идеологии и культуре311. РассмотреннаяК. Магрисом на литературном материала «утопия» 312 , возникающая какреакция на крушение Дунайской монархии, сочетает в себе «критическийанализ прошлого» и, одновременно, его «ностальгическую идеализацию»313.В романе Кубина акцент смещается в сторону сатирической деконструкцииотдельныхкомпонентовгабсбургскогомифа.
Срединих–фигурабессменного императора Франца Иосифа, связанная в романе с образомзамка, а также бюрократическая система империи, «резиденцией» которойвыступает городской архив.В австрийской литературе XX века образ замка как бесформеннойгромады, являющейся средоточием власти, местом обитания высшейинстанции,внушающейнепреодолимыйэкзистенциальныйужас,превращается в один из устойчивых топосов.
В рамках этой традицииразрабатывается и образ резиденции Патеры в романе «Другая сторона», вомногом предвосхищая поэтику и структурные особенности Замка водноименном романе Франца Кафки (1922). Внешний вид владений Патерырассказчик описывает следующим образом: «И, наконец, над всей столицейвозвышалось, как бы довлея и господствуя над ней, чудовищное строениенепропорционально больших размеров.
Высокие окна угрожающе смотреливдаль и вниз на людей. Опираясь на пористую, выветрившуюся громадускалы, здание простиралось бесформенной массой до центра города» (53). Во310Junger E. Staubdämonen. S.102-109. S.108.Cм.: Magris C. Der habsburgische Mythos in der österreichischen Literatur. Salzburg, 1988.312См.: Жеребин А. И. Вертикальная линия. СПб., 2011. С. 51.313Там же.31198время первого визита во дворец художник отворяет громадные двери иощущает себя «совсем крохотным под огромными сводами» (118); во времявторого посещения он называет дворец внушительным, а ворота гигантскими(200)314.Как и резиденция Патеры, Замок у Кафки представляет собой неединое композиционное решение, а нагромождение разнородных элементов:«Это была не старинная рыцарская крепость, и не роскошный новый дворец,а целый ряд строений, состоящий из нескольких двухэтажных и множестваприжавшихся друг к другу низких зданий, и если бы не знать, что это Замок,можно было бы принять его за городок. К.
увидел только одну башню, то линад жилым помещением, то ли над церковью»315. Само понятие «замок»приобретает в романе Кубина и в творчестве Кафки значение символа,иносказания, являя собой не определенный тип архитектурного сооружения,а, скорее, закрепившееся за ним значение неприступности, недосягаемости,эпицентра мощи и непреклонной воли, которой не могут противостоять ниотдельный герой, ни все жители империи в романе Кубина или окружающейЗамок деревни. В этой связи важное значение приобретает сходстворезиденции Патеры в романе Кубина с древним готическим замком.
Этоттопос, восходящий к английскому готическому роману316, превращается визлюбленное место свершения фантастических событий в литературе нарубеже веков, например, в рассказах «Самалио Пардулюс» (1908) ОттоБирбаума, «Автомат Хорнека» (1904)317 или «Злая монашка» (1911) КарлаГанса Штробля. Внутреннее устройство резиденции Патеры обнаруживает314Заявленная в романе тема гигантизма в архитектуре и попытка самоутверждения Патеры в результатестроительства, возможно, была навеяна Кубину сказкой Уильяма Бекфорда (1760-1844) «Ватек» (1782). Всвоей сказке Бекфорд обращается к мусульманской легенде о царе Немвроде, который был известен какпервый богоборец. Как и Немврод, Ватек у Бекфорда строит высокую башню, для того чтобы «проникнуть втайны неба» и увидеть бога, однако поднявшись на нее, он убеждается в тщетности своей затеи, ибо небоостается для него по-прежнему недостижимым.
В итоге он вместе с матерью сжигает результат своих«бесплодных» усилий.315Кафка Ф. Замок. М., 1990. С. 9.316Cм.: Grein B. Von Geisterschlössern und Spukhäusern. Das Motiv des gothic castle von Horace Walpole bisStephen King. Wetzlar, 1995.317Ср.: Bierbaum O.J. Samalio Pardulus // Bierbaum O.J. Sonderbare Geschichten. Leipzig, 1908. Strobl K.H. DerAutomat von Horneck // Strobl K.H. Die Eingebungen des Arphaxat. Merkwürdige Geschichten. Minden, 1904.Strobl K.H.
Die arge Nonn // Strobl K.H. Die knöcherne Hand und Anderes. München, 1911.99шаблонные «реквизиты» готического замка, на которые указывает Г.П.Лавкрафт (1890-1937) в своей работе «Ужас в литературе» (1927): это истранная игра света, и неожиданно затухающие лампы, и скрипучие двери,потайные люки, покрытые каплями влаги, и истлевшие рукописи318. Длинныегалереи дворца Патеры «скупо освещены висячими фонарями», а обширныепокои – тусклым светом одиноких свечей; герой слышит треск, бой часов,шум распахивающихся дверей, непонятные скрипы (200-201), ему мерещится,что его окликают по имени, на его пути возникают узкие грязные лестницы идлинные тихие коридоры, а «душный, пахнущий тлением воздух» стесняетдыхание (201).Город в романе Кубина, в продолжение наметившейся уже в текстахвторой половины XIX века традиции, во многом повторяет морфологиюзамка319.
На улицах героя преследуют те же зловещие звуки и удушающиезапахи, запутанная топография Французского квартала выступает аналогомбесконечного переплетения замковых коридоров, над домами тяготеют«замковые» проклятия, приводящие к разрушению самих домов и к гибелиих жителей. Старинные постройки, свезенные в Перле со всего света, несут всебе «память» об их собственном будущем, предписывают определеннуюисторию гибели их владельцу. «Порой мне казалось, будто здесь не они(дома - М.Ж.) существуют ради людей, а люди ради них.
Эти дома былисильными, яркими индивидуальностями (69)», – отмечает по поводуархитектурыПерлерассказчик.«Проклятиебратоубийства»(167),тяготеющее «уже двести лет» над мельницей из Швабии, повторяется вновь,а гибнущая в огне мельница уносит вместе с собой оставшегося в живыхмельника, совершающего самоубийство; «дурная слава» (167) венского кафене замедлит проявиться в кровожадной расправе кельнера Антона над своимхозяином, сброшенным на съеденье крысам в подвал собственногозаведения.
Таким образом, за домом закрепляется функция склепа, будущей318319Lovecraft H.P. Die Literatur der Angst. Frankfurt a. M., 1995. S. 25.May M. Die Zeit aus den Fugen. S. 187.100могилы для его обитателя, уходя своими истоками к замковой легендеготического романа.Существенную роль в трансформации городского пространства иприсвоении ему черт замка играет властелин Патера, который, будучисинонимичензамку,выступаетпосредникоммеждуего«закрытымпространством» и окружающим городом.
Так же как и резиденция,составленная из элементов зданий со всего света, Патера синтезирует в себецелый ряд гетерогенных элементов: властелина и тряпичной куклы, божестваиантичнойстатуи,обычногочеловекаивнеземногосущества.Многообразием отличаются и способы его магического воздействия, врезультате которого в сферу его неограниченной власти попадает весь город.В исследовательской литературе проводились аналогии между образомПатеры и магнетизерами Эдгара По и Гофмана320. Патеру ставили в один рядс художником Сольнеманом А.М.
Фрая, доктором Моро из «Острова доктораМоро» (1896) Герберта Уэллса, Курцем из «Сердца тьмы» (1902) ДжозефаКонрада (1857-1924), Франком Брауном из «Ученика чародея» Эверса. 321Возникающие в романе Кубина фантастические мотивы волшебногопортрета, сильной руки, всевидящего ока, вездесущего полипа, связанные сосуществлением властных устремлений повелителя, отсылают к австровенгерскими реалиями времен монархии, указывая на близость Патерыфигуре австрийского императора Франца Иосифа.Портрет повелителя оказывает магическое воздействие не только нагероя-художника, который при взгляде на него оставляет родной Мюнхени отправляется в Царство грез, но и на старика-пограничника,восстающего из мертвых для того, чтобы воспрепятствовать замысламамериканца.
Убив пограничника, американец Геркулес Белл снимает с егопояса ключ от единственных ворот в Царство грез для того, чтобыпокинуть его пределы и собрать подмогу для свержения Патеры; в какой-320321Об этом подробнее: Cersowsky P. Phantastische Literatur im ersten Viertel des 20. Jahrhunderts. S. 73-75.Об этом: Stockhammer R. Zaubertexte. S.226-227, 230.101то момент Белл чувствует, что кто-то сжал ему запястье: «Это былмертвец – точнее, его желтые пальцы, которых он случайно коснулся.Труп лежал беспомощно и неподвижно, но в его желтых пальцах жилатакая непомерная сила, что они могли бы размять кусок стали как тесто.Белл зарычал: «Это ты, Патера!» Ему было ясно, что при таком нажимеего запястье в считанные минуты превратится в месиво» (245).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
