Диссертация (1146381), страница 18
Текст из файла (страница 18)
Такое восприятие видим и в обращениисандомирского каштеляна к саксонскому курфюрсту: «Что же касается тех,кому мы отдаем наш скипетр, не было в этом решении нашего своеволия, нонаивысшая рука небес, которая правителей в пурпур облачает <...> Внесогласии мнений кто бы поверил, что, как будто мыслью Божиейвдохновленные, одному отдадут свои голоса»202, и в обращении сословий ккоролю: «мы, не принужденно, но добровольно (что является знаком волиБожией) среди стольких тысяч избирателей, вверили ему так обширноегосударство, наше имущество и жизнь»203.
Отметим также, что вверениемонарху «государства, имущества и жизни» обязывает как подданных кпослушанию своему королю, так и монарха к сохранению в целости всеговышеперечисленного.Кроме того, интересна речь, произнесенная одним из сенаторов послебегства Генриха, которую приводит Фредро: «Убоимся же гнева Бога, откоторого происходит всякая власть; не будем же сомневаться, что Бог желал,чтобы были помазаны правители, которые, как земные боги, на земле правят,Bardach J., Leśnodorski B., Pietrzak M.
Historia ustroju i prawa polskiego. Warszawa: Wydawnictwa PrawniczePWN, 1998. S. 216.201Fredro J. M. Dzieje Narodu Polskiego pod Henrykiem Walezyuszem, Królem Polskim, potem Francuskim.Petersburg, Mohylew: Nakładem Bolesława Maurycego Wolffa, 1855. S.
5.202Ibid. S. 54.203Ibid. S. 89.20080и которым, как наместникам Господа, мир покоряется и честь им отдает. Акакая же здесь честь, по своей воле, чтобы не сказать “бунтом”, передаватьскипетр из рук в руки?»204 Здесь мы видим представление о королевскойвласти, отличающейся от власти «первого гражданина», на первый взгляд, несоответствующее политическим идеалам Речи Посполитой. Однако если мыпримем во внимание, что выбор короля совершается по Божьемувдохновению, то король действительно мог восприниматься – по крайнеймере, регалистски настроенной частью польского общества – как наместникБога на земле, чья власть происходит от Бога, только не согласно принципунаследования, но в результате боговдохновенного выбора.Кто же, в таком случае, может быть избран на престол? Огромноевнимание уделяет Фредро – как при описании первой, так и второй элекции –вопросу избрания короля-соотечественника, в политической терминологииРечи Посполитой – «Пяста».
Уже в первых словах своего труда Фредрообозначает одну из важнейших проблем выборности королей: «Польскийнарод, несмотря на то, что имеет возможность такого выбора, что может,оставив потомков своих королей, передать скипетр другому дому, не привык,однако, отвергать тех, что родились в стране и были воспитаны вотечественных обычаях. Польские монархи не должны беспокоиться за своепотомство, т.к. чужие у нас не получают трона перед нашими принцами, еслизаслуги родителей сделают их сынов достойными скипетра. <...> Труднобыло за границей найти человека, способного держать польский скипетр, аопасным казалось, среди равенства свобод и титулов делать королем коголибо из местной шляхты и возносить его род над гражданскимравенством»205.
Может показаться, что, говоря о преимуществе потомковкороля, Фредро является сторонником «Пястов», однако стоит помнить, чтодинастия Ягеллонов, пресекшаяся в 1572 г., ввиду своего литовскогопроисхождения не воспринималась как «отечественная» (традиция эта шла204205Ibid. S. 92.Ibid. S. 1.81еще со времен Яна Длугоша и его «Анналов или хроник славногокоролевства Польского»).Фредронескрываетдоводоввпользуизбраниякороля-соотечественника: любовь к Речи Посполитой, воспитание в польскихполитических обычаях, гарантия распределения должностей среди поляков, ане иностранцев.
В то же время, в защиту противоположной точки зренияФредро приводит, например, речь анонимного сенатора, утверждающего:«наша свобода стоять будет до тех пор, пока не выберем себе короля изземляков»206. Основную угрозу оратор видит в утрате внутрисословногоравенства: «взяв короля из числа граждан, одним ударом уничтоживравенство, возведете строение, роскошное для немногих, а титул шляхетскийстанет пустым словом. Вот брат короля, вот дядя или племянник. Верьте мне,это прекрасные имена, но не может не случиться, чтобы королевскиеродственники не подняли головы над всеобщим равенством, чтобыдобровольно отреклись искать благосклонности короля ради своей выгоды<...> думаете ли вы, свободно в своем кругу можно будет пожаловаться нанарушение закона, если королевские родственники, которых полно будет,доведут все до ушей правителя и разбудят к вам неблагожелательность?»207В качестве примера сенатор приводит споры, возникшие в результатетайно заключенного (и ставшего известным только после смерти СигизмундаI Старого) брака Сигизмунда Августа с Барбарой Радзивилл и появившиесявследствие этого опасения шляхты, что союз Ягеллонов с Радзивилламиспособен поколебать устойчивость положения привилегированного сословия.Описывая в дальнейшем второе бескоролевье, Фредро также опасаетсяситуации,прикоторойкороль-соотечественник,имеявозможностьраспределять должности и имущества, мог бы их жаловать членам своейсемьи.
Таким образом один королевский род мог бы занять важнейшиегосударственные должности, фактически поставив государство под полный206207Ibid. S. 44.Ibid. S. 46.82контроль. Преимущество же иностранного монарха заключалось в том, что –по крайней мере, теоретически – он не мог раздавать должности своимродственникам, так как, по законам Речи Посполитой, они могут быть занятытолько гражданами польско-литовского государства. Негативно оценивает поэтой же причине наш автор и попытки королевского дома закрепить за собойнаследственные владения (приводится пример королевы Констанции,приобретшейграфствоЖивец208),чтотакжерассматривалоськакугрожающая вольной элекции попытка укрепить династию.Фредроподтверждаетопасностьборьбызакоронумеждусогражданами, упоминая о спорах и амбициях сенаторов: «Оказалось тогда,как опасно призывать на трон земляка при таком многочисленномсоревновании. Были и такие, что, отвергнув личные амбиции, толькозаботясь об общем благе, говорили, что страшно было бы, если средигражданского равенства правящий дом над другими бы возвысился»209.Наконец, сомнения сенатора вызывает сам процесс выбора и возможныхконфликтов среди потенциальных Пястов: «будут ли избирать те же, ктодолжен быть избран? <...> каким образом совершим выбор, бросив коронусреди многих, стремящихся к правлению? Сограждане мои, если мы любимРечь Посполиту, давайте не будем этого делать, а скорее, следуя давнимобычаям, ради пользы всеобщего дела, расстанемся каждый с мысльюполучения короны, будем же бесстрастными избирателями, и тем быстреедождемся так желаемого короля»210.
Стоит отметить и такой совет сенатора:«Не хотел бы я ни государя могущественного, ни богатого: могущественныйнашим свободам угрожает, богатый может нас презирать. Отечественнымисредствами и своими силами посадим его на троне, так как, кроме мужа,который должен быть королем, ничего другого нам из-за границы не надо.Советовал бы я также выбрать короля из народа, похожего на нас одеждой,как Венгрия, Москва и так далее; не знаю, почему, но кто носит чужой208Ibid.
S. 145.Ibid. S. 143-144.210Ibid. S. 46-47.20983костюм, обычно чужими себя окружает, чужих любит, чужих советовслушает,анашиобычаиненавидит»211.Такоепротиворечивое,в«сарматском» духе пожелание было вызвано, прежде всего, стремлением недопустить проникновения в Речь Посполиту вместе с новым королемабсолютистских идей из Западной Европы и сохранение своеобразияустройства Речи Посполитой, несмотря на избрание иностранца. Интересно,что Фредро никак не комментирует здесь возможность избрания московскогокандидата, хотя в другом месте обосновывает невозможность избранияИвана Грозного стилем его правления.
Возможно, пожелание анонимногосенаторабыловызваностремлениемкперемириюсМосквойивозможностью возвращения отторгнутых ранее земель Великого КняжестваЛитовского.Хотя в «Истории» аргумент внутрисословного равенства Фредроставит на первый план, высказываясь в поддержку зарубежного кандидата(«Польша, до того имеющая только своих монархов, должна была теперь ихискать за пределами Родины»), в будущем львовскому каштеляну ещепридется взвешивать доводы «за» и «против». Фредро сам говорит овозможности изменения своего мнения: «От монарха-гражданина двойногозла ожидаем, в котором лежит зародыш самодержавия, неволя страны; аименно, если рост правящего дома не принизит всеобщего равенства, еслиего огромное могущество не помешает свободному избранию, охотно примукороля-гражданина. <…> Если бы дети королей не имели княжеского титула,а достаточным почитая родовое имя и герб, возвращались бы в ряды простыхграждан и заново приучались к равенству, можно было бы выступать закороля-соотечественника»212.Такаяситуация,однако,выглядитмаловероятной: все избранные монархи Речи Посполитой пыталисьобеспечить трон своим детям.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
