Диссертация (1144862), страница 24
Текст из файла (страница 24)
подводит работаВ.П. Яковлева (1980)350. Следует также указать на кандидатскую диссертацию А.И. Лейберова (1981), в которой раскрываются проблемы студенческого движения в Петрограде в период с лета 1914 г. по февраль 1917 г.351. Заметными событиями в исследовании революционной деятельности студенчества стала также диссертация М.В. Борисенко «Студенчество Петербурга в1907–1914 гг.» (1984)352 и составление указателя «Универсанты-большевики»(Н.Н. Каретникова, В.С. Брачев)353.
Однако, несмотря на введение в научныйоборот новых источников и фактов по истории революционного движения,принципиально новых концептуальных положений, с нашей точки зрения,эти труды не содержали (обзор историографии вопроса см., в частности, вработе М.В. Борисенко354).Среди трудов, в которых затрагивается проблема взаимоотношенийуниверситетскихкорпорацийивласти,следуетвыделитьработыА.Е.
Иванова, в центре внимания которого во второй половине 1970–1980е гг. оказались вопросы истории как студенческого движения, так и руководства высшей школой Российской империи. По первому направлению следуЛейберов И.П. Возникновение кавказского землячества в Петербургском университете в периодпервой революционной ситуации // Там же.
С. 92–100.349Савельева В.Г., Яковлев В.П.: 1) Студенческая забастовка 1908 года в Петербургском университете// Вестник ЛГУ. Серия: История, язык, литература. 1979. №8. Вып. 2. С. 29–33; 2) Студенческая забастовка1911 г. и Петербургский университет // Вестник ЛГУ. Серия: История, языкознание, литература. 1983. №2.Вып. 1.
С. 14–19. См. также: Рогозин И.И. Работа петроградских большевиков среди студенческой молодежив период нового революционного подъема и первой мировой империалистической войны (1910 – февраль1917 г.) Автореф. дисс.… канд. ист. наук. Л., 1973.350Яковлев В.П. Петербургский университет в революции 1905–1907 гг. // Вестник ЛГУ. Серия: История, языкознание, литература. 1980. №2. Вып. 1.
С. 19–25.351Лейберов А.И. Борьба большевиков за руководство революционным студенческим движением вПетрограде в период Первой мировой войны и Февральской буржуазно-демократической революции (июнь1914 – февраль 1917 гг.): Автореф. дисс.… канд. ист. наук. Л., 1981.352Борисенко М.В. Студенчество Петербурга в 1907–1914 гг. Дисс.… канд. ист. наук. Л., 1984.353Универсанты-большевики (указатель) (составители Н.Н. Каретникова, В.С. Брачев) // Очерки поистории Ленинградского университета… Т. 5. С. 165–179.354Борисенко М.В. Участие студенчества Петербургского университета в революционном движении в1907 – феврале 1917 г. (историография вопроса) // Там же. Т.
5. С. 136–150.34888ет отметить статью в «Исторических записках» «Демократическое студенчество в революции 1905–1907 гг.» (1982), являющуюся масштабной реконструкцией студенческого движения в высших учебных заведениях в период IРусской революции, особенно ценную с точки зрения статистических выкладок355. По второму направлению укажем на его статью «Управление высшейшколой России в конце XIX – начале XX вв.» (1983). В рассматриваемыйхронологический период, по мнению автора, в области высшего образованияторжествовали идеи охранительства, связанные, в первую очередь с именамиминистров И.Д. Делянова и Л.А. Кассо, которые являлись наиболее активными их проводниками356. Политика МНП характеризуется им как «безоглядная консервативность»357.
Автор полагает, что основным стремлениемученого сообщества в данный период являлось достижение университетскойавтономии, потерянной после принятия Устава 1884 г. По мнениюА.Е. Иванова, позицию профессорской корпорации по вопросу организацииуправления высшей школы высказал Д.И.
Менделеев, полагавший, чтоуправление стоит сконцентрировать в МНП, т. е. за централизованное управление: «Осуществление этого проекта связывалось с широкой академическойавтономией университетов и институтов, недостижимой, как показала жизнь,в условиях самодержавия»358. Согласно наблюдениям исследователя, революция 1905–1907 гг. несколько смягчила зависимость университетов от административных инстанций, но с наступлением реакции правительственнаядиктатура в стенах высшей школы была восстановлена359, в целом же реформыцарскогоправительства,вчастности,буржуазныереформыП.Н. Игнатьева, не удовлетворили ученую корпорацию360.355Иванов А.Е. Демократическое студенчество в революции 1905–1907 гг.
// ИЗ. 1982. Т. 107. С. 171–225.Иванов А.Е. Управление высшей школой России в конце XIX – начале XX вв. // Историографические и исторические проблемы русской культуры. Сб. статей / Отв. ред. Л.Н. Пушкарев. М., 1983. С. 176–177.357Там же. С. 178.358Там же. С. 180.359Там же. С. 188.360Там же. С. 181–186.35689Таким образом, советская историография при всех своих несомненныхдостижениях, не открыла каких-либо новых сюжетов в истории академической корпорации Петербургского университета. Основные события, положительные и негативные персонажи, система аргументации перекочевали из дореволюционной публицистики в научные нарративы советского времени.Вслед за предшественниками советские ученые относили начало появленияорганизованного студенческого движения как общественного явления ковторой половине 1850-х гг., связывая его с защитой студенчеством своихакадемических прав, отмечали трансформацию студенческой борьбы за автономию высшей школы в начале 1900-х гг. в широкое демократическое движение при поддержке пролетариата; главными же темами советской историографии стали отношения студенчества и власти в первые десятилетияХХ в.
и университет в революции 1905–1907 гг. Изучение преподавательского корпуса и история профессорской коллегии находились на периферии исследовательских штудий. Широкое введение во второй половине 60–80-х гг.в научный оборот архивных материалов было связано, главным образом, систорией революционного движения в стенах университета и носило скорееиллюстративный характер по отношению к господствующей историографической концепции.
Очевидно, однако, что для дальнейшего поступательногоразвития историографических штудий было необходимо не только введениев научный оборот новых источников, но и постановка новых вопросов, расширение горизонта научных исследований, для чего, в свою очередь, потребовалось кардинальное изменение того социального контекста, в которомсуществовала отечественная историография.Современная историография и исследовательские перспективыДействительно, новый период в развитии историографической традиции связан со снижением зависимости историографии от идеологии, что не90могло сказаться, как на проблематике, так и на характере исследований истории в области истории как российской высшей школы в целом361, так университетской корпорации Петербургского университета.
В то же время большинство отечественных публикаций 1990-х гг. отражают некую историографическую инерцию: в центре внимания остаются сюжеты, традиционные длясоветской историографии, связанные с темой взаимоотношений университетов и власти в контексте истории «освободительного движения». Так,Е.Р. Ольховский одну их своих статей (1993) посвятил Добролюбовской демонстрации 1886 г.362, В.М. Кручковская (1996) — анализу студенческогодвижения начала XX в363; Р.Ш. Ганелин (1999) проводит параллели междустуденческими волнениями в столичном университете и движением в Тарту364. Среди работ этого ряда стоит выделить кандидатскую диссертациюН.Г. Завадского (1991), в которой автор пытается проследить борьбу социалдемократических партий за влияние на учащихся365, проходившей как путемзаигрываний и обещаний со стороны правых партий, так и посредством участия в студенческих демонстрациях и забастовках со стороны левых366; всвоих следующих работах о студенчестве и политических партияхН.Г.
Завадский уделяет внимание другой важной теме — положению студенчества в годы Первой мировой войны367.Ряд вопросов, связанных с социальной средой и жизненным укладомстуденческой среды, поднят в работах А.Е. Иванова «Студенчество РоссииСм. об этом, напр.: Лаптева Л.П. История российских университетов XVIII – начала ХХ века в новейшей отечественной литературе (1985–1999 годы) // Российские университеты в XVIII–XX вв.
Сб. научных трудов. Воронеж, 2000. Вып. 5. С. 4–27.362Ольховский Е.Р. Добролюбовская демонстрация 1886 г. и ее оценка современниками и в исторической науке // Российские университеты в XIX – начале ХХ века. Воронеж, 1993. Вып. 1. С. 108.363Кручковская В.М. Политические настроения российского студенчества: 1905–1917 гг. // Интеллигенция и российское общество в начале ХХ в.
СПб., 1996. С. 98–113.364Ганелин Р.Ш. Февральские события 1899 г. в Петербургском университете и студенческое движение в Тарту // Очерки по истории Санкт-Петербургского университета. СПб, 1998. Т. 7. С. 146.365Завадский Н.Г. Революционное студенчество Петербурга 1907–1914 гг.: проблема взаимоотношений с политическими партиями России: Автореф. дисс.… канд. ист. наук. СПб, 1991. С. 7.366Там же. С. 12–14.367Завадский Н.Г.
Испытание войной: Российское студенчество и политические партии в 1914–1917 гг. СПб., 1999.36191конца XIX – начала ХХ века: социально историческая судьба» (1999)368,«Студенческие корпорации конца XIX – начала XX вв.: опыт культурной иполитической самоорганизации» (2004) 369 и других370. Хотя непосредственностоличного университета эти работы касались в незначительной степени, рядсуждений и положений общего характера, высказанных в них, заслуживаетвнимания. Несомненной заслугой этих текстов А.Е.
Иванова является обращение к жизни студенчества в антропологической перспективе — реконструкция автором разных сторон студенческой повседневности. Другая предметная область исследования А.Е. Иванова — жизненный уклад и механизмфункционирования преподавательской корпорации российской высшей школы. В частности, в работах 2000-х гг. автор показывает, что период началаформирования общественно-политического мировоззрения профессоров относится к 1860–1870-м гг., когда «в “стерильную” среду университетских чиновников», начало вливаться «новое поколение европейски образованныхбуржуазных ученых»371.
Как полагает А.Е. Иванов, начало консолидациипрофессуры на идеологической платформе будущей кадетской партии —прямое следствие неконструктивной государственной политики, вынуждавшей ученых отходить от идеи аполитичности науки372. Выбор в пользу кадетов, по мнению А.Е. Иванова, говорит о политической зрелости ученого сообщества, преодолевшей «юношески мечтательный возраст»373. В межреволюционный период, согласно реконструкции А.Е.
Иванова, в ученой средедоминировали «буржуазно-либеральные умонастроения различных оттенков:368Иванов А.Е. Студенчество России конца XIX – начала ХХ века: социально историческая судьба.М., 1999.Иванов А.Е. Студенческие корпорации конца XIX – начала ХХ вв. Опыт культурной и идеологической самоорганизации. М., 2004.370См., в частности: Иванов А.Е.: 1) Высшая школа России в конце XIX – начале ХХ вв.
М., 1991;2) Социальная природа российского студенчества XIX – начала ХХ вв. // На пути к революционным потрясениям. Из истории России второй половины XIX – начала ХХ вв.: Материалы конференции памятиВ.С. Дякина СПб, 2001. С. 109–129; 3) Мир российского студенчества. Конец XIX – начало ХХ века. М.,2010.371Иванов А.Е. В преддверии кадетской партии: всероссийский союз деятелей науки и высшей школы// Власть и наука, ученые и власть: 1880-е ─ начало 1920-х годов: Материалы Международного научногоколлоквиума. СПб., 2003. С. 211–212.372Там же.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
