Диссертация (1101920), страница 41
Текст из файла (страница 41)
В «Клубе настоящих» герой не находит душевного убежища вдругом мире, а все время видит в нем страшные, уродливые, утрированныезаконы мира «здешнего». В рассказе «Сны» в реальности герои страдают от грязии пошлости окружающей жизни, в которой невозможно продолжать рассказыватьдруг другу сны, и поэтому они находят выход в иной мир, который есть смерть.И хотя здесь смерть – символ освобождения, но мы понимаем, что свободу героиобрели ценой самоуничтожения. Рассказ «Он» рисует потусторонний мир какужасный и грозный: он – рай для жадного властителя и ад для покорившихсялюдей, другими словами, этот мир – символ темной силы и мира рабства.Нагродская разнообразно и оригинально обыгрывает элемент «чудесногомира» в фантастике. Ее цель – указать на сложность и непостижимостьдействительности, подтолкнуть к мысли, что потусторонний мир не всегдаявляется чудесным раем.
Писательница во многом наследует готическуютрадицию фантастики, согласно которой потусторонний мир есть «царствопризраков и кошмаров, властвующих над земными судьбами людей»489, но в тожевремя оказывается близка и к одной из «заветных символистских идей – оботсутствии твердой границы между фантазией и реальностью, сном и явью»490.488489490Там же.Там же. С. 1123.Гречишкин С., Лавров А.
Брюсов-новеллист // Брюсов В. Повести и рассказы. М., 1983. С.12.204В творчестве Е.А. Нагродской, безусловно, властвует идея «двойственности»,«дублирования» миров. Писательница выстраивает в своем творчествевитиеватую систему, где противостоящие друг другу миры могут менятьсяместами, маскироваться один под другой, наконец, замещать друг друга.Например, в рассказе «Клуб настоящих» фантастический мир, в котором главныйгерой может веселиться, изливать свои чувства, ощутить себя полностьюсвободным, на первый взгляд, противопоставлен реальному миру, в котором онне находит понимания и поддержки со стороны близких, но в итоге он и тампереживает крушение. Читатель замечает, что Нагродская не мыслит ординарно.Потусторонний мир, в котором все приобретает естественно-безобразный вид, всущности,дублируетмирреальный.Ивмирефантастическойпсевдоподлинности герой так же обречен на страдание и полную растерянность,как и в обычной жизни, у него только иллюзия полной свободы.Можно сказать, что Нагродская искусно работает с фантастическимисюжетами, используя все открывающиеся возможности.
И к ней никак нельзяотнести суровую характеристику, которую дал, например, К. Мочульский,фантазийной прозе Брюсова, в которой, как уверял литературовед, «Брюсов хочетпоражать, ужасать, потрясать читателя – но чаще всего он смешит. Сценыбезумия, сладострастия, извращений <…> − все эти “дерзновения” – слишкомрассчитаны и придуманы», а область фантазии и реальности у него «сливаютсяв сером, унылом тумане» 491 . Нагродская эмоционально вовлекает читателя впроисходящее, действует завораживающе на его воображение, погружает в«кошмар» переживаний в рассказе «Кошмар», убеждает в «заразности»сумасшествия («Невеста Анатоля»), в наличии сверхчувственного и ирреальногов обыденной жизни («Воспоминания»). И если в таких рассказах Брюсова, как«Менуэт», «Теперь, когда я проснулся», «В зеркале», «Защита», «Сестры», «Вбашне», «Ночное путешествие» и т.
д., проступают явные признаки фантастики,491Мочульский К. Валерий Брюсов. Париж, 1962. С. 131.205если писатель-символист в полной мере предъявляет читателю такиесоставляющие фантастики, как «зеркальность», «сон», «призрак», «явь»,«ужасное и страшное», «дьявольская власть над людьми» и т. п., то действует ондостаточно прямолинейно, не ища дополнительных смыслов.Современный исследователь объясняет такую особенность прозы Брюсова«символистским психологизмом», который «основан на иных категориях, чем влитературе XIX в.». В этом случае, как считает Нагорная, «автор создает типповествователя-аналитика, научного экспериментатора, в значительной степениотстраненного от описываемых им психотических состояний»492.
А Нагродская– в отличие от Брюсова − остается в рамках тех классических представлений опсихологизме, которые господствовали в литературе XIX в. и требовалиинтроспективного исследования глубин человеческого духа.Она именно как художник пользуется поэтикой «удвоения мира» и«параллельно воссоздает два потока – действительного и сверхъестественного,ирреальногобытия».Унееначинаютторжествовать«мистические,иррациональные мотивы», а «носитель фантастики здесь выступает в видепотусторонней силы, вмешивающейся в судьбу центрального персонажа,влияющей на его поведение и ход событий всего произведения…»493.
Все этиситуации полноценно развернуты в рассказах «Он» и «Клуб настоящих», так жекак «наиболее устойчивые приемы мотивированной фантастики – сон, слухи,галлюцинации, сумасшествие, сюжетная тайна»494 – в изобилии представлены вее малой прозе в целом («Невеста Анатоля», «Воспоминания»).Все эти элементы очевидно восходят к готической традици, которуюНагродская актуализировала в своем творчестве.
Ярким примером проявленияготики может служить рассказ «Невеста Анатоля». Здесь полноценно рализованався атрибутика готического жанра: и мрачное помещение – заброшенный на492493494Нагорная Н.А. Указ. соч. С. 77.Литературная энциклопедия терминов и понятий. С. 1119–1120.Там же. С. 1120.206Петроградской стороне дворец старой княжны, – и мотив сумасшествия, которыйвоплощается в бреде этой старой женщины, вечно ждущей погибшего жениха.Причем ее безумие имеет тенденцию к «экстраполированию»: в итоге в сферу еговоздействия попадает и ее помощница – сиделка Марианна.В рассказе интересно разработан мотив двойничества, который важен дляготического романа, когда «призрак» оказывается сильнее, чем живой человек.Полуживая безумная старуха оказывает разрушительное влияние на психикумолодой девушки, которая поначалу упорно этому сопротивляется: «Днем ещеничего, она (Марианна.
– Л.И.) может работать, читать, но по вечерам, особеннов дурную погоду, когда ветер воет в трубах, трясет рамы, а сумасшедшая княжнавсе время вздрагивает, прислушивается в своем вечном ожидании, – у нее, уМарианны, нервы совсем расстраиваются, и она тоже начинает к чему-топрислушиваться и чего-то ожидать» 495 .
И все завершается тем, что героинименяются местами. И если в начале рассказа мы видим «страшно худую,высокую женщину, одетую в белое бальное платье»496, с украшенной краснымимаками головой, которые «приколоты к остаткам седых волос»497, то в его концеу ломберного стола сидит уже одетая «в платье княжны» Марианна, а в еерастрепанных волосах «кое-как заткнуты красные маки»498.Вообще, надо признать, портрет старой княжны выписан Нагродскойвпечатляюще: она напоминает и Пиковую даму (а как известно, готическаятрадиция в этой повести Пушкина изучена основательно499), и героиню романаДиккенса «Большие надежды»: «При улыбке обнажались ее желтые, но отличносохранившиеся зубы, и тогда это лицо еще более походило на череп» 500 .
И,конечно, она обладает злыми чарами, которые столь важны для готическогоНагродская Е.А. Невеста Анатоля // Нагродская Е.А. Сны. С. 134.Там же. С. 125.497Там же. С. 126.498Там же. С. 143.499См.: Тамарченко Н.Д. Жанровый контекст «Пиковой дамы» // Готическая традиция врусской литературе. М., 2008. С. 67–78.500Там же. С. 126.495496207пространства.
И этому злу неспособна противостоять Марианна: «Но чего ужесовсем не могла она переносить, что выводило ее из себя последнее время, этоуверение княжны, что она понемногу воплощается в нее, в Марианну»501.Ближе всего этот произведение соотносится с рассказом В. Брюсова «Взеркале», созданным в духе френетической готики. В литературоведенииотмечено, что рассказ «построен» на борьбе с кошмаром, героиню кошмарпривлекает, завораживает, она и ее зеркальный двойник притягиваются иодновременно отталкиваются друг от друга.
В итоге реальную героиню замещаетпереместившееся в действительность ее зеркальное отражение, а она самауходит в бездонную зеркальную глубину. Приблизительно то же происходит и уНагродской, которая, однако, добавляет к вызывающему содрогание и ужассюжету нечто, что опять-таки выгодно оттеняет ее «упражнения» вфантастическом роде.В рассказе происходит травестирование бытующих в литературномсознании начала ХХ в.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
