Диссертация (1101920), страница 43
Текст из файла (страница 43)
Она противживотного проявления материнской любви как исключительно биологическогоинстинкта. Материнская любовь должна быть одухотворенной и возвышающейчеловека. Поэтому она заканчивает свой рассказ нравоучительной сентенцией:мольбой гувернантки «никогда не чувствовать к ним (своим детям. – Л. И.) такойсильной материнской любви» 515 . Мать должна думать о благе ребенка, но недолжна ради этого портить жизнь другим.Повторим: для того чтобы показать ужас крайнего проявления материнскойлюбви, Нагродская прибегла к использованию архетипа вампира, чтобыопровергнуть ходячее представление о священной силе материнского чувства,сметающего все преграды.
Она ворвалась в область языка, опровергаясуществующие словесные трафареты, и показала изнанку традиционныхпредставлений. Если в литературу уже проникла мысль о возможном514515Там же. С. 227–228.Там же. С. 228.213соперничестве между матерью и дочерями (впервые интуитивно открытаяН.В. Гоголем в «Ревизоре»), то Нагродская осмелилась бросить вызов гендернымстереотипам,провозглашающимматеринскуюлюбовьикаквысшуюпривязанность.Ивженскуюэтомдобродетельпланеоказалась«предсказательницей» развития в психоанализе исследований, раскрывающихвсе аспекты и тонкости взаимоотношений матери и дочери. Как следует изфундаментальноготрудафранцузскихпсихоаналитиковК.
ЭльячеффиН. Эйниш, она обрисовала довольно редкую, «нетипичную, исключительную,буквально экстраординарную» модель «материнской подчиненности» в период,когда «дочь остается ребенком» 516 , которая все же встречается в жизни, нообычно в более взрослом состоянии. И показательно, что для воплощения такого«экстраординарного случая» писательница использует экстраординарнуюпоэтику, что говорит о ее художественном чутье.Также можно сказать, что именно Нагродская впервые трансформировалаобраз вампира, поскольку в ее произведении только вампиризм дочери даетсятрадиционно, а вот мать уже становится литературным образом, воплощающимметафорический вампиризм. Ее вампирическая сущность проявляется не прямо,а косвенно – она подыскивает жертв для своего вампирчика.
Другими словами,она является одновременно и вампиром, и его жертвой, что отвечает ужесовременному толкованию жизненных явлений как двойственных по своейприроде. И уже это знаменовало начало разрыва с традицией, намечаемое втворчестве Нагродской. Позже, как известно, появились и комические, икомплексующие, и страдающие, и благородные вампиры.Рассказ «Воспоминания» Е.А. Нагродской вновь актуализируют такойэлемент фантастического, как «сновидения», «двоемирие». Вновь поднимаютсятемы «жестокости» и «свободы» человека.
Нагродская неожиданно связала идеюсвободы с мотивом «воспоминаний». «Заметила ли ты, что со свободными516Эльячефф К., Эйниш Н. Дочки-матери. Третий лишний? М., 2006. С. 191.214людьми связываются веселые воспоминания, а с другими печальные?» 517 , −задает вопрос одна из героинь рассказа. Очевидно, что слово «свобода» не имеетникакого отношения к той героине, миропонимание которой полностьюзаключается в ее беспринципности и жестокости.Но в этом рассказе Нагродскую в большей степени занимает процессвоссоздания атмосферы таинственности. На протяжении всего повествованияписательнице удается держать читателей в напряжении. Только в концепроизведения она распутывает завязанный сюжетный узел сюжета, тем не менеепредоставляя читателю пространство для размышлений о достаточно сложныхвопросах.Нагродская предлагает по-иному взглянуть на «воспоминания», которые врусской ментальной традиции воспринимаются как благо, как «печальныестроки», которые не следует «смывать».
Она обнаруживает, что воспоминаниятаятстрах,человеческуюжестокость,безнравственностьимогутсвидетельствовать об убожестве внутреннего мира человека. Она раскрываетсвое понимание постепенно. Вследствие таинственного «перемещения» впространстве и во времени, «возвратившись» в прошлое, Вера срывает маску сНины, которая безжалостно испортила жизнь Сергея. Как видим, здесь женщинаопять является разрушительницей жизни мужчины и при этом оказываетсянеспособной осознать совершенное ею злодеяние. Нина склонна забыватьсовершаемые ею дурные поступки, она не хочет давать себе отчета в содеянном.Многое объясняет в таком поведении героини «из прошлого» то, что оначестолюбива. Честолюбие Нины напоминает характер мамы Тони и Маргаритыиз романа «У бронзовой двери».Основой рассказа является фантастика: Вера, теряя дорогу, случайно«забредает» в свое прошлое, где происходит «оживление» усопших.
Вера неможет отличить сна от яви, большей частью она находится в состоянии517Нагродская Е.А. Воспоминания // Огонек. 1917. №. 32. С. 503.215«оцепенения» («Меня морочат, или это сон?», «Я внутренне странно волновалась,стараясь стряхнуть с себя это страшное оцепенение…»518). И «потусторонниймир», в котором очутилась Вера, представляет собой не место райской свободы,а ужасный ад, где все повязаны мучительными отношениями. Нагродскаяиспользует и ситуацию «зеркальности»: героиня неожиданно обнаруживает, чтоее фигура, отразившаяся в зеркале, совершенно не похожа не ее собственную, чтои доказывает, что она попала в «иное» измерение.И в рассказе «Клуб настоящих» Нагродская приоткрывает читателю дверьв мир фантастики, который, с одной стороны, почти неотличим от мирадействительности в плане скопления уродливых проявлений человеческойпсихики, а с другой – взрывает и аннулирует реальный мир, показываяподлинную жизнь, тщательно скрываемую людьми.
Рассказ не получилосвещения в критике 1910-х годов, а современный исследователь рассматриваетего только с точки зрения воплощения Нагродской популярного в начале ХХ в.психоанализа З. Фрейда, что явно недостаточно и даже обедняет смысловое полепроизведения519. Но А.М. Грачева справедливо обращает внимание на проблемуподсознательного, столь важную для З. Фрейда, но игнорирует категорию мечты,весьма существенную для Нагродской, которая связывает ее творчество с русскойромантической традицией.
Мечтательность является отличительной чертойположительных героев писательницы. В своих снах они уходят от реальности иначинают жить подлинной жизнью. Грачева же не уделяет вниманияотталкиванию «героя от действительности», т. е. тому конфликту, который былважен, например, для героев Гоголя и Достоевского.Фабулу рассказа «Клуб настоящих» образует известный фантастическийприем: человек неожиданным образом преодолевает рубеж двух миров иТам же. С. 505.См.: Грачева А.М. Русская беллетристика 1900–1910-х гг.: идеи и жанровые формы //Поэтика русской литературы конца ХIХ – начала ХХ века / Под ред. В.А. Келдыша,В.В.
Полонского. М., 2009. С. 543–587.518519216«рождается» в ином мире, куда он и хотел попасть, но не решался, потому чтожизнь состоит из условностей, регламента и бесконечных требований. У негопоявляется и провожатая в мир «свободы», правда, обладающая страннымименем Каликика (видимо, искаженное от калика, что значит «странник»,«прохожий», но «странник» − удвоенный, «продублированный») что должнобыло бы его насторожить.
И это предостережение фабульно реализуется, т.к.писательница выявляет, что «свобода» иногда является опасной вещью. По еемнению, с одной стороны, мечта – прекрасна, а с другой – желание ощутить себяполностью свободным, раскрепоститься может обернуться разнузданностью,погружением в темные иррациональные бездны. И в результате человек-автоматпревращается в человека-животное. Нагродская словно бы дает возможностьощутить, что мечтательность, порыв к освобождению может грозить опасностьюнравственного падения. У нее, как и у Брюсова в «моменты свободы геройбезнаказанно предается своим порочным страстям»520.Е.А.
Нагродская, конечно, учитывает данные теории З. Фрейда. И здесьА.М. Грачева права. Но, как представляется, важнее для нее – не указать нафрейдистскую теорию, а раскрыть характеры людей, которые оказываются в техили иных обстоятельствах. Е.А. Нагродская – писательница, которая не пишетисторию болезни (historia morbi), её не интересуют больные люди. Вряд липисательница хотела рассказать о невротике, про заболевание которого известно,что это невроз, а «невроз в психоанализе понимается как патологическая (курсивмой. – Л. И.) реакция на вытесненное в бессознательное влечение, которое немогло осуществиться…»521.
Грачева же выделяет как важнейший эпизод беседуМарселя с дамой из «Клуба настоящих», будучи убежденной, что она«противопоставлена его беседе с врачами». Исследовательница пишет: «Это какбы два подхода к исследованию состояния невротика: традиционный, когдазначение придается тому, что имеет смысл с точки зрения нормального человека,520521Нагорная Н.А. Указ.
соч. С. 77.Там же. С. 85.217и, фактически, подход психоаналитика, расшифровывающего потаеннуюзначимость обмолвок, фантазий, бреда и снов больного»522. Последнееутверждение выглядит более чем странно, поскольку Нагродская пускает в ходвсю свою сатирическую мощь, чтобы поиздеваться над приемами современнойпсихиатрической науки, готовой исцелить от «душевных мук» всякого. А создавобраз амбициозного доктора – Книпанского, еще и спешит заклеймитьсамоуверенность врачей-психиатров. В рассказе нетрудно обнаружить, что сампрофессор живет в фантастическом мире, куда призывает переселиться и героя:«Да вы, ваше благородие, не пугайтесь, если я, значит, по-настоящему, что же,коли вам Бог счастье послал.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
