Диссертация (1101738), страница 61
Текст из файла (страница 61)
В отличие от предыдущего контекста, этот пример имеет болеесложную коммуникативную структуру: опорный предикат сказывали отсылает кречи послов, глагол сказываетъ в интерпозиции относится к крымскому царю:И Иванъ и Богданъ и Татаринъ Байбера царю и великому князю сказывали,что у царя у Кымского (sic!) на бою царя и великого князя воеводы бояринъ ИванъВасильевичь Шереметевъ съ товарыщи побилъ многыхъ лутчихъ людей, князей имурзъ и ближнихъ людей; и безчестiе царю и убыткы, сказываетъ [Крымскийцарь], въ томъ, что кошь у него взяли, тѣ лошади на украйну и увели, а на бою сънимъ Русскiе немногiе люди билися и побили у него многыхъ людей: хотя ихъ децарь розгромилъ, а которые де въ дубровѣ сѣли, и тѣхъ взять не могъ, и назадънаспѣхъ шелъ (НЛ, 1555, 261).Показатель де в заключительной клаузе, присоединяемой бессоюзно, служитграмматическим маркером смысловой связи этой части с предыдущим: он указывает на продолжение цитации и выделяет заключительную клаузу пояснительногохарактера – о том, как происходил бой.Впрочем, пояснительные отношения в предложениях с показателем де (деи)наблюдаются не во всех случаях.
В двух примерах с косвенной речью де (деи) используется в заключительной части исключительно как маркер продолжения цитации, содержащей распространенное описание одного из событий:А посолъ царя и великого князя Феодоръ Загрязской писалъ, что царь збирался в се лѣто и у Турского помочи просилъ, а чаялъ на собя приходу въ Крымъцаря великого князя, и сее осени о Покровѣ у него Вишневетской князь Дмитрейгородъ взялъ Исламъ Кирмень и людей побилъ и пушки вывезъ къ собѣ на Днепръ,а з другую сторону Черкасы Пятигорскiе взяли два города, Темрюкъ да Томанъ, априходил Черкаской Тазъдруй-князь да Сибокъ-князь з братьею, которые были уцаря и великого князя на Москвѣ, и царь деи того провѣдалъ, что царь и великiй334князь не идетъ на Крым сего году, и хочетъ деи миритца со царемъ и великимъкняземъ, не оманываяся, а пословъ де хочетъ прислати (НЛ, 1557, 277).Показатель де (деи) здесь указывает на то, что заключительные клаузы окрымском царе являются не рассказом повествователя, а продолжением чужой речи – цитируемого письма Федора Загрязского.Интересным образом используется деи в следующем примере со сложнойкоммуникативной структурой, построенной по принципу «сообщение в сообщении»:И сказали языки, яко того ради поиде царь на Русь: Сказали ему в Крыму,что царь и великiи князь со всѣми людми въ Казани; и какъ приiде близко Резани,и взялъ станичниковъ, и тѣ сказали, что великiи государь на Коломнѣ, а ждетцаря, а хочетъ съ нимъ за православiе прямое дѣло дѣлати.
И царь деи хотѣлъоттолѣ възратитца въ Крымъ (НЛ, 1552, 190).Косвенная речь, содержащая пересказ допроса татарских пленников, в данном случае содержит несколько сообщений – от крымцев и от станичников. Показатель деи в заключительной части косвенной речи служит маркером коммуникативного рубежа, указывая на продолжение чужой речи: заключительная часть чужой речи о намерениях крымского царя получена не от крымцев или станичников,а от языков – татарских пленников. За счет частицы де происходит «повышениеступени эвиденциальности» [Арутюнова, 2000: 448].Исследованные примеры показывают, что в НЛ показатель де (деи) используется в НЛ в функции коммуникативного разграничителя – грамматического маркера чужой речи. Он используется в бессоюзных конструкциях прямой речи и заключительных бессоюзных клаузах косвенной речи, подчеркивая тесную смысловую и грамматическую связь синтаксической единицы с предыдущим контекстом.Помимо маркирования чужой речи в нарративе, показатель де (деи) выполнял дополнительные дискурсивные функции: в некоторых контекстах он грамматическивыделяет пояснительную часть сообщения, разграничивает несколько источниковчужой речи внутри цитации, отделяет развернутое косвенное цитирование от повествования.
Основные функции показателя де (деи) схожи с вводными глаголамиречи – во многих контекстах встречаются оба показателя в одном подчинении. До-335полнительные функции являются факультативными и встречаются нерегулярно –они наблюдаются не во всех контекстах.Таким образом, со второй половины XV в. в летописном узусе получает широкое распространение особый грамматический маркер чужой речи де (деи), который в древнерусских летописях почти не использовался. Основной сферой егоупотребления в XV–XVI вв. являются бессоюзные конструкции с прямой речью, вболее сложных синтаксических структурах с косвенными цитациями показатель де(деи) приобретает дополнительные дискурсивные функции.Распространение частицы де (деи) как элемента живой речи (см.
примеры изделовых текстов в начале этой главы) в официальном летописном своде Московской Руси XVI в. связано с историческими изменениями в способах цитирования.Широкому употреблению цитативных частиц сопутствовал другой процесс – появление развернутых конструкций косвенной речи с более свободной синтаксическойструктурой, допускающей повторы и ситуативный синтаксис, свойственный разговорной речи. Для маркирования цитаций в рамках больших синтаксических периодов требовались нарративные показатели, выделяющие в авторском повествованиичужую речь, взамен утраченных дискурсивных слов рече, ко и пр.3.5.
Словоформа рекши как дискурсивный маркерК более редким дискурсивным маркерам чужой речи относится слово рекши– застывшая форма причастия прош. вр. от глагола речи. В функции вводного слова она зафиксирована в словаре древнерусского языка в текстах XV–XVI вв.[СлРЯ XI–XVII, 22: 141].Несколько примеров, датированных 1502 г., приводится в работе [Отин,1977/1997: 30] из посольских грамот: А про Ши-Ахмата, государь, пришла вѣстько царю къ Менгли-Гирею, что, рекши, царь Ши-Ахматъ соединачился съ своеюбратьею и съ своимъ со царемъ съ Аблекеримомъ да и съ Ногаи (1502 г.); И царь,государь, Ши-Ахматъ къ нему не поѣхалъ, а сказался, что, рекши, недомогаетъ(1502 г.).336Обратим внимание, что в обнаруженных нами 2 примерах рекши употребляется после первого ударного слова что.
В одном случае оно встречается в составекосвенной речи с нарушением нарративной проекции в придаточной части («неправильные отсылки» подчеркнуты):Князю же Дмитрею Шемякѣ вложы діаволъ въ мысль хотѣти великогокняженіа, и начятъ посылати къ князю Ивану Можайскому съ тѣмъ, что рекшицарь на томъ отпустилъ великого князя, а онъ царю цѣловалъ, что царю сидѣтина Москвѣ и на всѣхъ градѣх Русьскихъ и на нашихъ отчинахъ, а самъ хочетъсѣсти на Тθери (НЛ, 1446, 67). «Князю же Дмитрию Шемяке вложил дьявол мысльхотеть великого княжения, и начал он (Шемяка) посылать ко князю Ивану Можайскому с тем, что будто царь на том отпустил великого князя, а он царю обещал, чтоцарю править в Москве и во всех городах русских и в нашей вотчине, а сам (Шемяка) хочет княжить в Твери».
Отметим, что показатель рекши в данном случае,возможно, маркирует эпистемическое значение – сомнение повествователя в истинности сообщения Дмитрия Шемяки.В другом примере рекши появляется в контексте с развернутой прямой речью также является дополнительным маркером цитирования, выделяя установку начужую точку зрения:и вы того у насъ запрѣлися, и къ намъ пословъ своихъ о томъ, сказалиесте, не посылывали, а возложыли есте на насъ на великыхъ князей то, чторекшы мы надъ вами, над своею отчиною, силу чинимъ (НЛ, 1478, 177).Указанный пример встретился в рассказе о покорении Новгорода. Как и впредыдущем случае, в этом контексте имеются эпистемические значения – несогласие с позицией цитируемого лица, т .е. новгородцев: «И вы с тем у нас заупрямились, и к нам послов своих о том, сказали, не посылали, а обвинили нас, великихкнязей, в том, что будто мы над вами, над своею отчиною, насилие чиним».
Частица рекши встречается в составе прямой речи и выражает несогласие повествователя с точкой зрения новгородцев.В части летописи за XVI в. рекши в функции дискурсивного маркера цитирования уже не встречается. С середины XVI в. для указания на эпистемические337значения несогласия или неистинности цитируемой пропозиции используется современный показатель будто – см. выше в Главе II.3.6. ВыводыВ НЛ за XIV–XVI вв. отмечена тенденция к активному распространению цитативных конструкций с вводными глаголами речи.В более книжных частях за XIV–XV вв. в интерпозиции используются архаичные глаголы речи и глаголати. Как и в древнерусский период, рече отмечен вцитатах из литургических текстов, а также в функции дополнительного грамматического маркера цитирования. В НЛ за XV–XVI вв.
рече используется как маркированно книжный глагол, в некоторых случаях он выступает стилистической приметой, выделяющей более книжные части летописи, а также вставные повести.Для глаголати позиция вводного глагола речи является новой по сравнениюс древнерусским периодом. В среднерусский период неопределенно-личная формаглаголють 3 л. мн. ч. закрепилась в функции эвиденциального маркера сообщений, полученных по слухам. Наряду с более архаичной конструкцией глаголютько, в НЛ за XV вв. используется только форма глаголють в интерпозиции, подобно современному маркеру пересказывательности – вводному глаголу «говорят».В XVI в. с утратой архаичных глаголов речи в позиции вводного слова получают распространение глаголы сказати и сказывати.
Они не только маркируюткоммуникативные рубежи, разделяя повествования и цитирование, но и выполняютряд дискурсивных функций – выделяют «сообщение в сообщении» или указываютна смену цитируемого лица.С конца XV в летописном узусе активно употребляются частицыксенопоказатели чужой речи. К XVI вв. резко возрастает количество примеров споказателем де (деи), в разряд дискурсивных маркеров переходят некоторые застывшие формы, например, причастие прош.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
